Синдром самозванца

2 марта 2018 года

Воздушное судно: Аэробус А350-900

Крейсерская скорость: 903 км/ч

Время в пути: 12 часов 10 минут

Расстояние: 9769 км

Время вылета (московское): 02.03.2018, 14:00

Планируемое время прибытия (лос-анджелесское): 02.03.2018, 16:10

Леше всегда становилось плохо в полете. Хоть выспись до рейса, хоть вообще не спи заранее в надежде, что от усталости вырубит на фиг. Хоть ешь бортовую еду, хоть не ешь – один черт раза три в туалете придется позаседать. Жаль, нельзя накидаться спиртным или снотворным и отключиться, потому что за детьми обязательно нужно следить. Бывает, попадаются нормальные стюардессы, которые дают поспать пару часов, а сами в это время приглядывают за ребятней, чтобы те не разнесли самолет в клочья, но сегодняшний рейс явно не из таких. Бортпроводницы в первый раз летят в заграничную командировку, это Леша понял по их донельзя деловым физиономиям и безупречным холодным манерам. Наверняка ожидали увидеть богатых бизнесменов и одиноких футболистов, а получили полсамолета детей и несколько многочисленных армянских семей. Оттого и злые как черти.

Леша горестно вздохнул, полез на багажную полку, стянул вниз портфель, вынул папки и уселся обратно. Командир корабля по громкой связи напомнил, что приоритетом авиакомпании является безопасность пассажиров, в связи с чем на всех рейсах строго запрещено курение и употребление принесенных с собой спиртных напитков. Можно подумать, что, налакавшись купленным на борту алкоголем, люди буянить не будут. А вот если принесенным с собой, то тушите свет! Леша вздохнул и тут же подумал, что в последнее время стал часто вздыхать, как дедок в состоянии острого осуждения. Ну еще бы, кому это понравится – под предлогом обеспечения безопасности запрещать употребление спиртного, купленного в дьюти-фри. С запретом на курение на борту Леша был согласен полностью, потому что вспыхнувший огонек в туалете в мгновение ока перерастет в пожар из-за сухого воздуха в салоне. Вырвись пламя за пределы туалета – и все сгорит за три минуты. А вот с табу на бухлишко согласиться не мог: какая разница, какого вина насосется потенциальный буян? Хоть земного, хоть воздушного – один фиг, будет фестивалить.

Самый проблемный из подопечных сидел рядом, притворялся спящим. Леша повернулся к нему, помахал рукой перед лицом, парень заулыбался.

– Я же вижу, что ты не спишь, Димон. Давай-ка смотри в окно, мне надо немного поработать. И не суй нос в документы, здесь все конфиденциально.

– Хорошо, – послушно ответил Дима.

Ну и, естественно, не успел Леша открыть папку, как парень усиленно засопел. У него дислексия, и читает он с большим трудом. Как раз это он и пытался сделать сейчас. Леша заранее знал, что так будет, и поэтому предварительно заклеил желтым стикером фотографию и Ф.И.О. в анкете, оставил только текст, который Димону не удастся быстро усвоить. Анкету каждого подопечного Леша помнил практически наизусть, и сейчас ему даже не пришлось приподнимать стикер, чтобы понять, о ком речь.

Очаровательную и милую Дарью в детском доме звали только Дашулей и никак иначе. Восемь лет, острая лейкемия, стадия ремиссии. Девочка из Владивостока, это первая поездка в Лос-Анджелес. Родители – пьяницы, и если бы не глазастая воспитательница в садике, заметившая синяки на теле девочки, то ребенок умер бы от кровотечения. Воспитательница решила, что малышку избивают, вызвала социальную службу. Девочку отправили в больницу, где и диагностировали рак крови, который давал синяки по телу. Слава богу, что у одного из родителей, отца, хватило благоразумия отказаться от спиртного на несколько месяцев, чтобы стать донором костного мозга, а вот мать ушла в глубочайший запой, из которого, кажется, до сих пор не вышла. Дашулю прооперировали, на радостях отец присоединился к матери, за что их обоих и лишили родительских прав. Дашуля попала в детский дом, куда приезжала потенциальная приемная семья, чтобы пообщаться с девочкой, а сразу после начали готовить документы на удочерение. Самое важное сейчас – чтобы временное попечительство прошло успешно, тогда можно будет получить разрешение и забрать Дашулю насовсем. К анкете был прикреплен листок с Лешиными заметками, в которых он описал риски: страх перед болезнью девочки, возраст, в котором трудно будет выучить язык, чрезмерно заботливый родной брат (есть подозрения, что парень уже попивает). Это серьезно, поскольку до реального удочерения пройдет в лучшем случае год, за это время болезнь может вернуться, и тогда процесс придется остановить на все время лечения. К тому времени брат достигнет совершеннолетия – сейчас ему 16 – и начнет оформление опекунства над сестрой, у него преимущество. И все это время девочка не сможет нормально учить английский. Если она приедет с нулевыми познаниями в Америку, то адаптироваться быстро у нее не получится. Казалось бы, и не с таким справлялись, но на практике у Леши бывали дети и с меньшими рисками, которые после первого визита в Америку возвращались в детдом. Леша пометил риски цифрой «1» – это означало, что у него есть месяц, чтобы Даша осталась за границей. Это нереально, против всех правил, но что-то придумать нужно. Других вариантов подстелить солому под это дело Леша не видел.

– Капитан корабля включил световое табло «Пристегните ремни», просьба ко всем пассажирам вернуться на свои места, пристегнуть ремни, поднять откидные столики и выпрямить спинки кресел. Ожидается турбулентность.

Мимо быстрым шагом прошла стюардесса, зорко поглядывая на пассажиров. Обнаружив в четвертом ряду что-то, что ей не понравилось, она обернулась, нашла глазами Лешу и подозвала его. Леша отстегнул ремень, встал и подошел к стюардессе.

– Что здесь?

– Я лично пристегивала молодого человека четыре раза, однако он отстегивается. Мне придется принять меры, если вам не удастся его убедить.

В ряду сидели трое его подопечных: Вадик, его сестра – оба примерно одинаковой крупной комплекции – и между ними худющая голубоглазая блондинка-пятнадцатилетка. Проблема была у Вадика – ремень хоть и застегивался, но сильно давил.

– У вас есть дополнительная секция ремня? – спросил Леша у стюардессы.

Та милейше улыбнулась и ответила:

– К сожалению, не осталось ни одной. В салоне бизнес-класса все раздали. Если молодой человек сядет ровно, то ремень застегнется. Мы четырежды это проделали вполне успешно.

– Мне давит, – настаивал Вадик.

– А жрать надо меньше, – ответила блондиночка. – Мало того что из-за тряски ты вылетишь из кресла и помнешь всех нас, так еще и развалился на оба подлокотника. Сижу как селедка в банке, с обеих сторон зажали.

Леша наклонился к ребятам.

– Так, ребята, давайте-ка все вместе сделаем над собой усилие, ладно? Вы двое, – он кивнул на брата с сестрой, – перестаньте ее теснить. Я пойду и попробую найти дополнительную секцию ремня. Вадик, можешь, пожалуйста, застегнуть ремень и не расстегивать, пока не погаснет табло?

Вадик застегнул ремень и виновато посмотрел на Лешу.

– Отлично, а теперь вернитесь на свое место, пожалуйста, – сказала стюардесса с непроницаемой улыбкой.

Леша проигнорировал ее просьбу и пошел вслед за ней.

– Куда вы? Займите свое место и пристегнитесь, – велела стюардесса строгим голосом.

– Увы, не могу, – возразил Леша. – Я обещал, что пойду в бизнес-класс и найду дополнительный ремень, раз вы этого сделать не можете.

– Нет, вы вернетесь на свое место, – процедила стюардесса. Ее глаза недобро заблестели.

– Послушайте, я обещал. До турбулентности еще минут десять. Я успею. Если этого не сделать, парень отстегнется, и мы все с вами будем в опасности. Ему реально давит.

– Хорошо, я попробую что-нибудь придумать, – ответила стюардесса. Голос у нее при этом был ледяной. – Вернитесь, пожалуйста, на место.

Леша вернулся на свое место.

– Ну е-мое. Я же сказал, что это конфиденциально.

– Я просто подержал!

– Ты врун, Димон! – ответил Леша и взял в руки папку.

Он следил за четвертым рядом, вытянув шею. Понять, отстегнулся ли Вадик, было невозможно. Одна надежда на его соседку, которая поднимет вой, если Вадик потихонечку освободится. Стюардесса быстрым шагом вернулась в хвост самолета, уселась на свое место и накинула ремень крест-накрест. Ей просто по фигу.

Самолет начало потряхивать.

Леша встал.

– Вернитесь на свое место, – раздался сзади угрожающий голос стюардессы. Леша сделал вид, что не услышал.

Салон бизнес-класса располагался в передней части самолета. Чтобы пройти туда, нужно миновать семь рядов кресел, потом рамку, разделяющую салоны. Это некий психологический барьер – никогда не знаешь, можно ли тебе незаконно ступать на территорию бизнес-класса или нет. Как будто одна из стюардесс материализуется на месте и громко скажет, что эта часть самолета для людей высшего слоя и вам, челяди, тут делать нечего.

Но никто к Леше не подошел.

Самолет уже прилично шатало, Леша держался за пухлые спинки кожаных кресел, чтобы не упасть. Сидящая впереди салона стюардесса быстро отстегнула ремни и направилась к нему.

– Мне нужна дополнительная секция для ремня, – сказал Леша, опережая ее вопрос.

– Какое кресло?

– Место «С», в четвертом ряду экономкласса.

– Я вас поняла, сейчас все сделаю, вернитесь, пожалуйста, на свое место.

– Я просил бортпроводницу в нашем салоне еще до того, как начало шатать, она мне пообещала, но ушла в хвост и уселась в свое кресло. А парню давит ремень. Он просто отстегнется, и все, понимаете? Я ему обещал. Этих детей нельзя обманывать.