Звезда бессмертия

– Стой, негодяй, приехали!

Роберто отделился от стены и схватил коня под уздцы левой рукой, а правой, будто железными тисками, сжал руку Хосе, держащую уздечку.

В первую секунду креол буквально остолбенел от неожиданности, но потом опомнился, выпустил уздечку, рванулся изо всех сил и, отступив за широкий круп коня, выхватил из-за высокого голенища сапога тяжелый кольт.

– Я тебя проучу, грязная свинья! – в бешенстве заорал он, стараясь спрятать за этим надрывным криком свой страх и растерянность. – Прочь с дороги! Или я превращу тебя в решето! – и трижды выстрелил в воздух.

Но громовые, удесятеренные эхом ущелья, выстрелы не произвели желанного для Хосе впечатления. Только конь, вздрагивая, чуть приседал на задние ноги и беспокойно поводил ушами.

Роберто быстро снял с коня сестру, поставил на ноги и, вынув из ножен у пояса стальной охотничий клинок, разрезал тонкий кожаный шнурок у нее на руках. Потом осторожно вытащил платок изо рта.

– Держи, – протягивая повод сестре, сказал он на индейском языке. – Держи покрепче. И стань к стене, за коня. Я сейчас.

Прогремел еще один выстрел. На этот раз выпущенная дрожащей рукой пуля расплющилась о скалу над головой Роберто, но он смело пошел навстречу креолу, который с испугом пятился назад. Кольт в его руке трясся и прыгал.

– Я брат Мадлен, – спокойно сказал Роберто по-испански, стараясь в то же время убрать клинок в ножны. – Тебя, мерзавец, вместе с твоими дружками следует проучить за все ваши подлости, но сегодня мне не до этого…

Хосе не услышал, видимо, последних слов Роберто. Истолковав по-своему его жест, креол подумал, что брат Мадлен сейчас бросится на него с ножом. Помочь ему было некому: он знал, что дружков его час назад поймали и обезоружили парни с рудника. А справиться одному с этим огромным краснокожим ему не под силу.

Завизжав, как подрезанная свинья, он в слепой ярости разрядил в Роберто оставшиеся в пистолете патроны. Одна из трех выпущенных пуль угодила в шею коня. Остальное произошло в считанные секунды. Дико заржав, жеребец поднялся на дыбы, вырвал уздечку из слабых рук Мадлен и, круто развернувшись на задних ногах, рванулся вверх по тропе вслед за креолом.

Роберто прижался к скале, пропуская мимо себя перепуганное животное.

– Ложись! – что есть силы крикнул он вдогонку Хосе, но тот с суеверным ужасом бежал дальше.

И уже через несколько мгновений конь настиг хозяина, со всего маху отшвырнул его могучей грудью с тропы, освобождая себе путь, и помчался дальше. Нечеловеческий душераздирающий крик Хосе замер где-то в глубине пропасти…

Роберто подошел к сестре, ласково обнял за вздрагивающие плечи, тихонько подтолкнул вперед.

– Пойдем, Мадлен. Для тебя все страшное осталось позади.

Сделав несколько десятков шагов, они, не сговариваясь, остановились возле того места, где бешено мчавшийся подстреленный конь отшвырнул Хосе в пропасть.

– У нас не принято бранить покойников, – тихо произнес Роберто, – но этот койотом жил, койотом и подох… Теперь жди больших неприятностей.

– Разве ты виноват? – возразила сестра. – И потом, может быть, на наше счастье, он не разбился до смерти?

Роберто покачал головой.

– На это надежды мало. До дна ущелья здесь добрая сотня метров. Если бы еще прямо по склону скатился, а то ведь конь его метров на пять от края отбросил… Что же касается правды, как ты говоришь, то кто нам поверит?

Они медленно двинулись дальше вверх по тропе. Роберто бережно поддерживал сестру. Сгущались сумерки. Становилось прохладно. Где-то внизу тихо журчали невидимые ручьи. На потемневшем небе зажигались яркие звезды.

Минут через сорок у разъездной площадки они встретили ребят из рудника. Мигель и Торибио стояли тут же с низко опущенными головами, в изодранной в клочья одежде. Им, видимо, крепко досталось от парней. Здесь же, все еще бурно вздымая бока, стоял конь Хосе. Его держали под уздцы.

Брата и сестру встретили радостными возгласами.

– Все обошлось? – спросил у Роберто молодой забойщик Рафаэль Рисаль. – Мы так волновались, когда услышали выстрелы. А тут еще конь мчится. Еле остановили.

– Для Мадлен все окончилось легким испугом, – тихо ответил Роберто. – А вот меня, видимо, ожидают большие неприятности.

Он коротко рассказал товарищам, как все произошло там, перед сыпучим ущельем.

– Этих двоих отпустите. И оружие им верните. Пусть идут ищут своего хозяина. Может быть, на мое счастье, зацепился за какой-нибудь уступ. Если нет, мне надо уходить из дому…

Только поздней ночью добрались они до своей хижины. Мать и Дийяда бросились к Мадлен, стали успокаивать, растирать ей руки и ноги – девушка вся тряслась, словно в лихорадке, и трудно было понять: от ночной стужи это или от пережитого потрясения.

Фредерико молча, не перебивая, выслушал рассказ

Роберто, раскурил свою глиняную трубку и только после этого коротко сказал:

– Надо идти в общину. Всем. Сейчас же. Утром будет поздно. Там решим, что делать дальше.

И стал собирать скромные семейные пожитки. Секстина помогала ему. Она не произнесла ни слова, но, видимо, была, как всегда, полностью согласна с дедом.

Поселок общины индейцев племени кечуа находился на юго-западном краю плато, у самых отрогов новой гряды Анд. Род этот многие десятилетия арендовал здесь землю у богатого ранчеро. Аймара и кечуа, жившие на плато, дружили еще с времен инков, и Фредерико был уверен, что соседи не оставят его семью в беде. Во всяком случае, дочери аймара в трудную минуту всегда найдут там и крышу над головой, и место у огня, и пищу, и доброе слово. В этом старый Фредерико не сомневался.

– Однако стойте, – сказал он девушкам, которые в этот момент выводили из сарайчика Косо и ее детеныша. – Сосед вернул вне вечером корд, – показал он Роберто переброшенную через плечо бухту каната. Обязательно нужно вытащить и те два, что остались на террасах. Они нам очень могут понадобиться. И даже скоро.

Роберто молча кивнул, и оба исчезли в темноте. А через час все пятеро уже неслышно шагали на юго-запад. Позади них гасли потускневшие звезды. Алел восток, и снежные вершины Анд пламенели на фиолетовом фоне неба.

…Старейшина рода – Великий Белый Ирбис с глубокой почтительностью и всеми знаками уважения, принятыми у индейских племен, усадил Фредерико рядом с собой на толстую мягкую подстилку, сотканную из шерсти ламы. Неслышной тенью скользнул по ковру молодой индеец, подбросил в очаг сухие поленья и пучки пахучей травы. Другой принес набитую табаком трубку, подал огня.

Великий Белый Ирбис старательно раскурил ее, сделал три традиционных затяжки, передал гостю.

– Ирбис внимательно слушает тебя, старейший из аймара!

Фредерико потянул три раза из трубки, с поклоном вернул ее хозяину и неторопливо поведал обо всем, что случилось недавно с Мадлен и Роберто.

– Я прошу у тебя помощи и совета, Великий Белый Ирбис, – поднялся он на ноги и снова низко поклонился.

Старейшина почтительно усадил Фредерико рядом с собой. Потом лицо его скрылось за клубами табачного дыма. Несколько долгих минут он сосредоточенно курил трубку. Потом вдруг хлопнул три раза в ладоши.

Вошли два молодых индейца.

– Проводите женщин в свободный вигвам, – сказал он им на языке аймара. – И проследите, чтобы там было тепло и чтобы им всегда хватало пищи. Они наши дорогие гости.

Он подождал, пока Секстина и девушки вышли, потом заговорил снова, глядя прямо в глаза Фредерико:

– Ты можешь остаться тоже. Если захочешь. Но молодой аймара должен уйти. Так будет лучше для него… И дело тут не в том, что трижды проклятые гачупины могут лишить нас куска хлеба, согнать с арендуемой у них земли. Просто среди многих честных кечуа нашего рода могло случайно вызреть и гнилое семечко. Соблазн велик… За золото, за кусок горбатой каменистой земли, за право командовать и помыкать своими же сородичами стяжатель и завистник может выдать молодого аймара. Такие случаи уже бывали не раз. И у кечуа, и у аймара. И даже у великих инков и ацтеков… Старейший и почтеннейший из аймара, конечно же, знает трагедию Тупак-Амару. И первого, и второго… Говорят, молодой аймара очень похож на Хуана Кондорканки…

Роберто удивленно посмотрел на деда. “Что там еще за Тупак…” И вдруг увидел, как у старого Фредерико вся кровь отлила от лица. Оно побелело. Потом посерело. Дедушка порывисто поднялся.

– Ок! – сказал он, низко склонившись в благодарном поклоне. – Великий Белый Ирбис должен по праву называться еще и Мудрым… Мы от всего сердца благодарим тебя и всю общину за теплое гостеприимство, оказанное женщинам аймара. И за мудрый и добрый совет, данный мужчинам. Мы уйдем в горы. Оба. Немедленно. Через сухие ущелья по направлению к озеру Тотокуку. Потом дадим о себе знать нашим женщинам.

– Будьте спокойны за них, – поднялся старейшина. – Мы дадим нашим братьям одежду, пищу, табак – все, что нужно в трудной дороге. Молодые, преданные мне телом и душой кечуа проводят наших братьев до самой холодной тропы.

Он прошел в темный угол вигвама и быстро вернулся, держа в руке тяжелый обушок рудокопа.