Звезда бессмертия

На экране показалось лицо Рамода Пашевича – его непосредственного начальника и удачливого собрата по последнему вояжу в Россию, где Рамод так отлично справился с ролью майора Корецкого.

– О’кей, шеф! Добрый день! Прошу ласкаво простить мой домашний вид, – чуть приподнялся Волдимар в кресле.

– Пустяки, дружище. Рад видеть тебя бодрым и отдохнувшим, хоть и должен несколько огорчить. Отдых тебе придется прервать. Сейчас же. Главный хочет лицезреть тебя. Немедленно. Даже свой “Дуглас-стенд” [[28] (#_ftnref28) “Дуглас-стенд” – здесь: самолет, который поднимается и садится без разбега.] приказал послать. Через сорок минут приземлится на твоей площадке. Прикажи выставить точку посадки.

– Какие-нибудь неприятности?

– Совсем наоборот, дорогой. Новое срочное и весьма… почетное задание.

– Хотя бы намекни.

– Тримаран “Юлия”.

– Опять туда?

В голосе его звучала растерянность.

– Успокойся, дружище. Гораздо ближе. Совсем по соседству. Понимаешь, фестиваль… Это ближе, чем от тебя до Нью-Йорка.

– Кажется, понял. Но ведь до Всемирного фестиваля еще целых три месяца.

– Не дури, Волдимар, – строго посмотрел на него шеф. – Через три часа все узнаешь. Давай-ка, иди собирайся. Не дай бог тебе задержать хоть на минуту “Дуглас-стенд”. До встречи. Сначала – ко мне.

Лицо шефа уплыло с экрана.

“Вот тебе и ужин у Адольфа, – с досадой подумал

Волдимар. – Пожалуй, даже- пообедать по-человечески не успею”.

Сложив ладони рупором, он что есть силы закричал:

– Блек-Бо-о-о-й! Ро-о-зи-и-та-а-а-а!

“Вряд ли услышит”, – подумал и, взяв со стола серебряный колокольчик, пошел было к дому.

Но девушка услышала. Быстро выбравшись из воды, она догнала его, мокрая, запыхавшаяся, с халатиком в руках.

– Что-то случилось?

Миндальные глаза ее смотрели на него с явной тревогой.

– Через час я улетаю. Сейчас пойду к себе соберусь, а ты скажи пани Зосе, чтобы через двадцать минут приготовила что-нибудь поесть поплотнее. И предупреди пана Станислава, чтобы пришел проститься. Да, пусть он распорядится, чтобы на авиаплощадке выставили посадочный знак. Он знает.

– Ой, как досадно, пан Волдимар!

На глазах ее показались слезы.

“Неужели она в самом деле любит меня? Чушь какая-то”.

Он сделал несколько торопливых шагов по направлению к дому, но потом повернулся.

Розитта так и стояла возле столика, медленно застегивая свой голубой халатик. Лицо ее было трогательно печальным. Глаза смотрели вперед, ничего и никого не видя.

Что-то кольнуло его в левой стороне груди. Он с удивлением прислушался к этому странному ощущению беспричинной боли в сердце, которую испытал впервые за тридцать пять лет жизни. Потом машинально сделал несколько шагов к девушке.

Розитта встрепенулась, засветилась вся и подбежала к нему. Еще секунда – и он бы сжал ее в своих объятиях прямо здесь, у дома, на виду у всех… Однако усилием воли Волдимар подавил этот неожиданный для него самого порыв, и бесстрастным, ничего не выражающим тоном произнес:

– Что случилось, Блек-Бой? Почему ты до сих пор не выполняешь моих распоряжений? Передай, пожалуйста, пани Зосе, чтобы стол накрыли в зале. Поняла? Я спущусь туда через двадцать минут.

Она молча кивнула. Лицо ее вдруг стало каменным.

– Да, еще, – достал он из кармана бумажник. – Эти деньги не переводи сразу своим. Пусть останутся пока у тебя, – отсчитал и протянул ей десять стодолларовых банкнот. – Ты славный парень, милый мой Блек-Бой. И если со мной что-либо слу… Я хотел сказать, что ты очень славная девушка, Розитта, и мне жаль сегодня с тобой расставаться…

В половине четвертого он один, без Рамода, вошел в просторный кабинет генерального директора и фактически полного хозяина концерна. Пока шел от дверей к столу по толстому зеленому ковру, напомнившему ему вдруг днепровские плавни, мысленно отметил, что такой чести удостоен впервые.

Навстречу ему поднялся элегантный мужчина лет сорока в легком светло-кофейном костюме спортивного покроя, в кремовой рубашке с открытым воротом. Его серые глаза цепко всматривались в лицо Волдимара.

– Прошу, – не здороваясь, показал он рукой на приоткрытую толстую стальную дверь в правой стороне стены за его столом.

Дверь бесшумно закрылась за ними сама. В небольшой комнате стояла приятная прохлада. Столик. Два мягких вращающихся стула. На столике – зеленая бутылка “Наполеона” [[29] (#_ftnref29) “Наполеон” – французский коньяк.], розовый сифон с содовой, пепельница, газовая настольная зажигалка, коробка кубинских сигар “Корона”.

– Здесь, мы в абсолютной, я бы сказал, герметической изоляции. Постоянно меняющееся магнитное поле создает помехи для подслушивания самыми совершенными средствами. Курите, – сделал он жест рукой в сторону сигар.

– Благодарю. Не курю.

– Коньяк?

Волдимар кивнул головой.

– Тогда откройте. Мне налейте тоже.

Они молча выпили. Хозяин раскурил сигару.

– Подробные инструкции, деньги для работы, адреса и пароли к нашим старым и весьма надежным агентам получите через час у Пашевича. Я же – о сути, о главном.

Теперь уже он сам наполнил обе рюмки.

– Вы, конечно, не забыли “Юлию”. Сейчас этот тримаран или, что точнее, его усовершенствованный дублер называется “Семен Гарькавый”. Это имя вам, безусловно, тоже знакомо. Так вот, парусник этот заявлен для участия в фестивальной регате вокруг Южной Америки с командой из четырех человек, которую возглавляет молодой директор нового советского научно-исследовательского института теории движения, весьма талантливый доктор физико-математических наук Олег Слюсаренко. Вы имели честь в прошлом году лично видеть и слышать его. Я не утрирую. Этот молодой ученый заслуживает самой высокой похвалы жителей планеты и самого пристального нашего внимания.

Глава концерна выпустил облако голубовато-сизого дыма.

– Он и его идеи, – произнес он тихо, но внятно, должны либо служить нам, либо не служить никому.

– Первое совершенно исключено, – уверенно ответил Волдимар.

– Вы все-таки попробуйте. С чем черт не шутит, когда бог спит. Но если нет… Убедите его- мне не жалко миллиарда… Но если все-таки нет… Тогда, к великому сожалению, выход во втором. Захватить и тайно, силой доставить его сюда или физически уничтожить вместе с его детищем и всей командой – вот краткая формулировка вашего задания. И пусть, как говорится, грехи целителя земля прячет. Целитель в данном случае – вы. И мы вам за выполнение этого почетного и вместе с тем трудного задания выделили двести тысяч. Половина из них уже сегодня переведена на ваш текущий счет.

Он помолчал, отпил глоток коньяку, потом снова выпустил целое облако синевато-сизого дыма и спокойным, деловым тоном продолжал: