Виктор Цой. Своими словами. Книга интервью. 1983–1990

– Новую в чем?

– В тексте, в звуке, в составе. Пока это планы, но вот как раз сегодня мне сообщили приятную новость – у нас будет возможность репетировать на электрических инструментах.

– Хорошо, а что тебе не нравится в рок-музыке как она есть?

– В каких масштабах?

– Скажем, в ленинградских…

– Старомодный звук. Я, правда, не знаю, может и получше стало, на концерты почти не хожу.

– Почему «КИНО» не было на фестивале в мае?

– Как раз в это время у нас происходил «распад» – кстати, зря «Рыба» все это дело выносит на страницы «Рокси», да и не прав он во многом, и не нравится мне, как он говорит о моей жене – в общем, не по-мужски все это… Я думал даже выступить один, под акустическую гитару на фестивале, начал даже готовить программу, но так и не выступил. Как-то смутило, что больше никто не рвался выступать сольно.

– Твои кумиры?

– Боуи. «Рокси мьюзик», «Ультравокс», Ким Креол – недавно видел концерт по видео. Практически все «новые романтики» – «Хьюман лиг», «Язу» – это направление мне очень импонирует. «А», естественно, хотя, возможно, я пристрастен. «Странные игры» – веселая команда, в принципе «Мануфактура», когда появилась…

– А профессионалы?

– В принципе у всех недостаток – тексты, хотя и мои, если вы слышали только первую пленку, слабые. И в звуке – те же недостатки, как-то старо все это выглядит.

– Каким же будет новое «КИНО»?

– Я, Виктор Цой, гитара, скорей всего акустическая, и вокал. Юрий Каспарян, электрическая гитара. Владимир Арбузов, из «Мануфактуры», мы с ним, кстати, давно договаривались играть, да все не получалось – бас-гитара. И за неимением барабанщика возьмем известного многостаночника – Александра Кондрашкина.

– Знаешь, интересный вырисовывается состав.

– Правда я с ними никогда не играл, но в принципе могу представить, как это все может получиться… Хотелось бы, конечно, взять клавишника… Перкуссиониста… Саксофониста…

– Как выглядят твои новые песни, как будут звучать на записи?

– Будет больше инструментала. Наверное, и сами песни уже другие. Может быть, не такая конкретность текста… Может быть, я сам стал серьезнее, профессиональнее, трудно сказать.

1984

Виктор Цой – беседа со зрителями в Новосибирске

Академгородок, ноябрь 1984 года

Виктор Цой, еще пока не ставший легендарным, но уже достаточно популярный, впервые приехал в Новосибирск в 1984 году. Было это в период с 16 по 23 ноября. Вместо трех дней из-за непогоды Цой не мог улететь целую неделю. Во время своего пребывания в Новосибирске Цой дал два неофициальных концерта, которые прошли в одном из общежитий при НГУ в Академгородке, а также в кафе «Волна» (по другой версии «Чайка») на ОбьГЭС. По воспоминаниям некоторых очевидцев, один из этих концертов прошел совместно с другим популярнейшим в то время исполнителем – Майком Науменко из группы «Зоопарк».

Из воспоминаний Д.Радченко:

Первое известие о Цое в Новосибирск привез Борис Гребенщиков. Случилось это в начале мая 1984 года. Тогда Борис Борисович был в нашем городе «нелегально». Я вам как-нибудь расскажу о тех его первых выступлениях у нас. Так вот, значит, сидит себе Гребенщиков на подпольной квартире после выступления и «ушастик» слушает. (Так тогда «Walkman» звали.) А всем и интересно, что это у него там звучит? Набрался я смелости, спросил, этот отвечает: «Кореец у нас один в Ленинграде есть, в кочегарке работает. Записал в одиночку прекрасный концерт. Уверен, что он станет очень популярным». Стоявший рядом Борис Комаров заметил: «Кореец? В России?! Ну уж вряд ли…» Впрочем, песен-то мы пока не услышали. Валера Мурзин, что был у нас главный по технике, живо пристроил крошечный «ушастик» к широкопленочному «Акаи», и над сибирской землей впервые понеслось: «Восьмиклассница-а-а-а!»

– А как зовут?..

– Виктор Цой.

После рекомендации Гребенщикова стало ясно, кого пригласить в Новосибирск следующим. К ноябрю так и вышло. Прежде чем читать дальше, необходимо понять, что Цой приехал к нам тогда, намного опередив свою популярность. У нас его еще не знали. Лишь студенты университета смогли позволить себе тогда такую «подпольную» роскошь. В их пятом общежитии и прошел первый концерт Цоя в Новосибирске. Своей «ударной» Цой в то время считал песню «Я объявляю свой дом безъядерной зоной», которую, как он рассказывал, пел в Ленинграде на премьере фильма «Европейская история». В зале «пятерки» собралось что-то около семидесяти человек. Публика внимательно слушала и аккуратно аплодировала в конце каждой песни, но выше градус не поднимался. Впрочем, это еще полбеды, второе выступление проходило… в перерыве капустника нашумевшей «Конторы братьев Дивановых», что для менее стойкого человека было бы просто сокрушительным. Все с нетерпением ждали своих любимцев, и Цой здесь вышел явно не к месту. «Ну вот еще, япоха русского рока?» – кто-то зло пошутил рядом. «Вы ошибаетесь, он – кореец», – спокойно сказал я. Когда через пять лет будут штурмом брать спортивный комплекс, чтобы попасть на его концерт, там окажутся многие и из этого зала… И все-таки уже тогда были те, кто ждал его в Новосибирске, ведь после каждого из этих выступлений собиралась-таки стайка знавших его песни, и их расспросам не было конца. Сам Виктор Цой роста был небольшого, не выше Брюса Ли, на которого он потом взялся походить с легкой руки Бориса Гребенщикова. Когда сидел за столом, то руки на стол не клал, во всяком случае, пока не выпьет. Он очень легко пьянел с полстакана «убойного» портвейна «Кавказ», но, в отличие от многих сибиряков, на этом и останавливался. Когда я впервые увидел, как он молча сидел за столом среди хмельных и веселых сибиряков, глядя вниз перед собой, то в голову сперва пришло что-то вроде «Да, занесла нелегкая его, бедного, в сибирскую глушь, к нашим остроумцам!..» Но вскоре я понял, что, эта его манера не глядеть в глаза собеседнику – не более чем форма восточной вежливости. В разговоре с ним чувствовалось, что если надо, то этот парень станет весьма колючим, мягкость его – кажущаяся, и в нем достаточно упрямства. Поэтому, когда в фильме «Игла» вдруг возник этот неожиданный образ «красного» Брюса Ли, я, хоть и посмеивался, но был согласен, что имидж сработан все-таки верно: была в этом малом такая жилка.

Сперва Цой весьма удивил. Разговор шел о том, какой будет его будущая группа, какую музыку он предпочитает, и он неожиданно произнес название – «Japan». И это-то в 84-м! Когда «новая волна» была известна еще весьма немногим. Заподозрив сдуру в нем интеллектуала гребенщиковской школы, я взялся было обсуждать с ним особенности стиля Сильвиана, и тут Цой удивил еще больше, когда открыто и просто сказал: «Не знаю я ничего этого. “Japan” мне интересны потому, что это Восток, и у них безладовая бас-гитара. У нас Титов взялся играть на такой. А музыку я вообще знаю плохо, только пару лет слушаю, как стал песни писать». Такой бесхитростный ответ бил наотмашь, и о «заумном» больше не говорили. Впрочем, Виктор поведал, что участники его нового проекта под названием «Кино» теперь взялись постоянно снабжать его музыкой – и новой, и старой. Даже рок-н-роллом 50-х. Я сразу спросил, можно ли в Ленинграде достать записи Бадди Холли (у нас с классическим рок-н-роллом всегда было туго). «Бадди Холли? – переспросил Виктор Цой. – А что в нем такого особенного?» И я взялся рассказывать ему про эту первую всеамериканскую звезду подростков 50-х. Их героем стал тогда этот скромный парень в роговых очках, а не красавец Элвис. У него почти не было голоса, но слова песен брали за сердце. Двух лет не прошло, как он вошел в зенит славы, едва заработав свой первый миллион, как трагическая случайность оборвала все: в 1959 году, в самом расцвете творческих сил, Бадди Холли разбился на своем маленьком самолете. И тут я заметил, с каким снисхождением восточного принца слушает Цой мой пылкий рассказ. Вот она – скрытая пружина: сам он был из другого теста…За окнами стыла на ноябрьском ветру Вокзальная магистраль, а я продолжал свой рассказ о событиях, которые один в один походили на те, что произойдут с самим Цоем через пять лет: главная пластинка звезды выходит посмертно. Горе американских подростков не утолить. Могила становится культовым местом. Ему посвящают песни, стихи. Если при жизни он только звезда, то после смерти – пронзительная легенда…

Цой дослушал и спокойно, тихо сказал:

– Разве это герой? Вот Моррисон, Хендрикс – это я понимаю.

Я возразил:

– Но гибель Холли – такое было впервые! К тому же ее причина – не наркотики, не алкоголь (когда сам виноват), а роковая случайность!..

– И все же здесь нет героизма. Так, нелепость…

Цой помолчал и неожиданно выдал:

– А записи «КИНО» никогда не выйдут на фирме «Мелодия». Мы андеграунд, и по-другому не быть. А там, у них, с музыкой все давно «схвачено».

Я хотел было возразить, что еще немного и Рейган выбьет из Советов свободу слова, что не сегодня-завтра Новгородцев начнет его гонять по Би-би-си… Будь я поумней, сказал бы: «Виктор, ты же поэт, а значит – провидец. Неужели ты не видишь, что через год-другой это станет им выгодно? Тем более, что в эпоху видео это для них единственный выход?!» Но я был туп и сказал так: «Виктор, да ведь тебя-то они первым и выпустят. Сперва маленькую пластинку, потом – большую. Куда им деться?» Цой промолчал, улыбаясь как Будда. А я с горечью подумал, что он взялся играть в их нелепую игру всерьез. Больше мы не встречались…

Фотографы Андрей Маракасов, Виктор Маздоров запечатлели выступления Цоя в Новосибирске, и их фотоработы сегодня можно легко найти в глобальной сети.

Андрей Маракасов, фотограф:

Мы же просто когда-то жили этим. Года до 1987 я пытался фотографировать происходящее в Новосибирске на свой «Зенит», а когда хватало денег, то и слайды делал. Концерты, квартирники… Про Цоя мне сложно говорить – всего пара вечеров, автографы, несколько вопросов и ответов – вот и все. Про его значение – это уже другой разговор. С Цоем на удивление слайды получились более-менее неплохо, около 20 штук.

Лет 5 назад у меня попросили фотки, я начал оцифровывать архив. Раза 4 выставлялся на выставках, в «Комсомолке» разок напечатали…

* * *

– …Вам привет от него (смех, хлопки). А? Да, а? Нет. Нет. Я рассказываю: я написал песню «Весна». Я сегодня пел ее, если помните. Она очень Майку, например, понравилась, вот и он написал песню «Лето», которая, в принципе, выдержана, ну, примерно в том же духе, и там использовано несколько строчек из моих песен, поэтому он посвятил ее мне. Нет, я ее не пою. Это его песня.

– Такой вопрос. Группа как таковая, вообще это очень долгая история, как появлялась группа.

– Такой вопрос сложный, вот. Ну, группа как таковая, вообще это очень длинная история, как появлялась группа. Она сейчас уже есть, а когда она появилась, я даже затрудняюсь сказать, потому что первая запись была сделана в 82 году. И мне помогали ее делать в основном музыканты из группы «Аквариум», наверное, вам известной, вот… Потом выступать приходилось мне все время с музыкантами, которых я просто так приглашал поиграть. Своих музыкантов у меня не было, вот, и в 84 уже году, примерно зимой, мы начали писать второй альбом так называемый. И тогда уже более-менее состав начал оформляться, как то есть хоть мы начали писать его вдвоем, потом появился бас-гитарист Саша Титов. Это очень хороший бас-гитарист. Я его очень люблю. Он сейчас играет в группе «Аквариум» так же параллельно, как и в «Кино», вот. Раньше играл в группах «Земляне», «Август». Ну, может быть, это весело, но играет на самом деле очень классно. Потом появился барабанщик, очень хороший барабанщик. Я его даже считаю одним из лучших барабанщиков в Ленинграде, потому что он не столько техничен, как музыкант, сколько он понимает, что он современный, что он модный, очень стильный человек, и играет по последнему, так сказать, крику. Вот, ну и как таковая группа появилась, в принципе, после записи весной, и мы сразу стали готовиться к фестивалю, который у нас был. Вы, может быть, тоже знаете, Фестиваль самодеятельных рок-групп ленинградских. Готовились, играли на фестивале очень успешно, стали лауреатами. Значит, сейчас, летом, у нас сезон был закрыт, мы все разъехались и валяли дурака, кто где. Сейчас, наконец, собрались, начали репетировать, в среду у нас концерт, хотите – приезжайте (смех). В ДК имени Гааза. Ну вот, какие еще вопросы?

– Образование у Вас какое?

– Образование среднее, среднее специальное. Я в свое время, в общем, учился в художественном училище, сначала хотел стать художником. Потом расхотел. Потом… Ну, в общем, единственная специальность, которую я имею, это резчик по дереву, которая за мной числится, но работаю я не резчиком по дереву, а кочегаром (аплодисменты).

– Какие советские рок-группы ты выделяешь?

– Выделяю? Ну из ленинградских, конечно, «Аквариум», «Зоопарк», «Странные игры»… «Секрет» мне нравится, хотя многим не нравится, на самом деле. И группу Курёхина…

– А джаз-рок?

– Не знаю.