Виолетта, или Девушка со шрамом

– Мой человек подходит тебе? – спросил Сэм.

– Подходит, но я не заметил, что он хочет взяться за мое дело.

– Это я возьму на себя.

– Он колеблется… Ему нужно, видите ли, подумать…

– Не волнуйся. Он сделает то, что тебе нужно. Поверь, я разбираюсь в людях.

– Пожалуй, ты его поторопи, Сэм. У меня нет времени ждать.

– Сделаем Док. Он вернется к твоему столику.

Грэмми вышел на сцену, залитую огнями софитов. Он пытался в зале увидеть ту, о которой ему только что говорили. Нет, в полумгле зала он не мог ничего рассмотреть. Начала звучать музыка, которая постепенно исподволь заполняла весь зал. Он входил в ее вибрацию, увлекательную силу и отключился от всего внешнего. Для него теперь существовала только музыка, его переживания и слова, которые растворились в нем, просили выхода и заставляли петь. Он пел, растворял свои чувства в песне. И в какой-то момент почувствовал, что зал принадлежит ему. Сотни глаз смотрели на него из темноты. Он чувствовал себя королем, волшебником, повелителем душ и бьющихся сердец. Он ощущал сигналы восхищения, которые шли из зала. Они пробивались к нему сквозь музыку, сквозь образ, в котором он находился. Как только он закончил исполнять свою песню «Мой Орфей», зал принялся аплодировать. Он спел еще несколько танцевальных песен и с поклонами покинул сцену. В состоянии эйфории он шел в гримерку, чтобы переодеться к следующему выходу. В коридоре его встретил Сэм. Обычно он протягивал руку и с похвалой похлопывал его по плечу. «Молодец, парень, – говорил он, – ты хорошо делаешь свое дело». Грэмми улыбался, надеясь и в этот раз услышать эти слова. Улыбка не сходила с его губ. Но в этот раз Сэм почему-то смотрел на него хмуро.

– Сегодня ты что-то не очень спел, – сказал он недовольно.

– Как всегда, – ответил Грэмми.

– И с репертуаром нужно что-то делать. Где новые песни?

– У меня нет денег, чтобы записать новые композиции.

– У ворот клуба стоят в очередь музыканты, которые хотят работать в моем клубе. И они не говорят мне, что у них нет денег на записи хитов, – с раздражением сказал Сэм.

– Что случилось, Сэм, еще два дня назад, ты называл меня лучшей лошадкой в своей конюшне. Ты хвалил меня.

– Ничего, парень, но мне нужно, чтобы ты делал это еще лучше. На одних наркотиках и алкоголе далеко не уедешь. Нужен драйв. Хочу напомнить тебе, что весь твой антураж: квартира в центре города, машина люкс, костюмы – куплено на мои деньги. К тому же, тебе еще за кредиты рассчитываться нужно.

– Откуда ты знаешь о кредитах?

– Скажешь, что это не так?

– Так.

– За все нужно платить, мальчик.

– Я плачу.

– Слышал, у тебя появился новый заказчик?

– Да.

– Я этому человеку кое-чем обязан. Если ты откажешься ему помогать, я буду вынужден выкинуть тебя из клуба, как котенка, к чертовой бабушке.

«Вот в чем все дело», – подумал Грэмми. Теперь уже нахмурился он. Это все меняло дело. Последние интонации Сэма, говорили о том, что церемониться с ним никто не будет. Грэмми опустил голову и выглядел раздавленным. Громила Гром за спиной Сэма улыбался той улыбкой, которая говорила, что он выкинет Игоря из клуба лично, без всяких сожалений и с удовольствием. Между ними давно сложились такие симпатии, когда один ненавидел другого, а тот платил ему тем же. «Уж этот-то постарается», – подумал Грэмми. Еще несколько минут назад он пребывал на вершине Олимпа, чувствовал себя, как царь и бог. Он совсем забыл о том предложении, которое ему сделали. Он выкинул его из головы. Теперь ему придется думать об этом, потому что об него только что вытерли ноги.

– Иди, тебя ждут, – сказал Сэм и кивнул в сторону столика, где сидел Док.

Конечно, у него был выбор. Потерять все и пойти ко дну или попытаться выкарабкаться из этой передряги.

Словно побитая собака он поплелся к столику Дока.

– Ты подумал? – спросил его Док, когда тот вернулся к столику и сел рядом.

– Да, я согласен, – ответил Грэмми отрывисто и решительно.

– Есть еще один нюанс, – сказал Док. Это слово «нюанс» он произносил с особым вкусом, как будто сосал леденец. – У тебя могу появиться проблемы. Так вот пока ты занимаешься моим делом, я гарантирую тебе жизнь. Понял?

Грэмми поднял глаза и посмотрел на Дока. Сказанные слова означали, что у него могут возникнуть непредвиденные обстоятельства, но о них он может не думать. Если ты соглашаешься, то получишь… – Док взял из блокнота ручку и приписал к десятке нули. – Если ты выполнишь наш договор, то получишь еще столько же. Не выполнишь, тебя ждет пуля в лоб.

Грэмми вздрогнул и снова посмотрел на Дока. Холодок пробежал у него по спине.

– Шутка, – сказал Док, горько улыбнувшись углом рта. Губы у Дока почти отсутствовали. Его рот был, как будто распорот ножом от щеки до щеки. И улыбка его просто немного искривила рот. – Не волнуйся, я знаю, что ты сможешь исполнить наш уговор.

– Держи… Это задаток. – Док убрал блокнот, из нагрудного кармана небрежно достал пачку денег и бросил на столик перед Грэмми. – Ты должен расстроить их союз, – сказал он, встал и пошел по коридору к выходу.

«Приличная сумма, – пронеслось в голове у Грэмми. – Если учесть, что такую же я получу после любовного приключения». Именно так он теперь относился к возложенному на него делу – любовное приключение. Он не прикидывал, как потратит деньги и на что, предполагая, что этого будет вполне достаточно на все. Грэмми взял со стола стопку денег, убрал во внутренний карман пиджака и посмотрел в спину удалявшегося Дока.

Спина этого человека выражала силу, надежность и непоколебимость.

Грэмми поднялся. Ему не пришлось приписывать к десятке нули. Он оказался в положение человека, который согнул спину. Через тридцать минут у него должен был состояться второй выход.

– Молодец, парень, – послышалось со спины.

Сзади к нему приближался Сэм и его охранник-громила Гром. Сэм хлопнул его по плечу и сказал:

– Так держать, парень. Мы с тобой еще поработаем.

В гримерке Игорь снял блестящий костюм, светлый парик и достал из шкафа черный облегающий комбинезон с розовым капюшоном из тонкой кожи, натянул комбинезон на тело с брюками в обтяжку, широкими рукавами и заметными вставками на плечах, которые делали его фигуру романтичной и мужественной. Вокруг глаз кругами лег черный цвет грим и по ним красные круги. Он готовился исполнять песню: «Другие миры». Кто-то открыл дверь гримерки и голосом арт-директора произнес:

– Грэмми, у тебя десять минут.

– Иду, – сказал Игорь и надел сверху комбинезона пиджак с длинными фалдами.

Он быстро шел на сцену и фалды развевались за ним. Кошачьими вкрадчивыми движениями он вышел на авансцену сразу, как только над ней пролетела серебряная летающая тарелка, под музыку вступления песни «Другие миры». Это был его хит в выступлении на сцене клуба. Он искал способы показаться на музыкальном телеканале, но пока это у него не получалось. После первого куплета он взял высокую ноту, и тут же послышался восхищенный свист, одобрительные крики. Он допел песню под визги, крики и рукоплескания. Снова произвел фурор и вслед своего хита спел несколько песен. Время от времени он поглядывал в зал. Девушка со следами ожога на лице сидела справой стороны у бара. Она почти не смотрела на сцену и увлеченно болтала с крепким парнем. В заключение выступления он спел песню: «Счастье в ответ». Под аплодисменты Грэмми спустился в зал в сопровождении поклонниц, сел за столик недалеко от девушки с изуродованным лицом и крепким парнем. Девочки из зала стали его обнимать, целовать в щеки. Он позволял им это делать. Это кипение вокруг него никак не могло успокоиться. Девушка со шрамом на лице по-прежнему не обращала на него никакого внимания и продолжала общаться с парнем. Кто-то подходил к его столику, предлагал вместе выпить, приносили цветы, бокалы с шампанским. И все было бы, как всегда и как раньше, они выпили и поехали бы к нему на квартиру веселиться. Но теперь так не могло произойти. У него в кармане лежала пачка денег, которая заставляла его действовать вопреки всему прежнему. В зале звучала музыка, которая не давала говорить друг с другом. Но она не мешала, потому что и так было понятно, что каждый хотел сказать другому. В этом даже был необыкновенный шарм, восторг и восхищение. Все выпивали и дарили другим радость бытия. Можно было общаться, не вдаваясь в подробности. Когда один говорил что-то непонятное, другой ему просто кивал, как будто понимал все казанное в нюансах. Деловые разговоры здесь никто, никогда не вел. Грэмми болтал с девчонками и ребятами, незаметно поглядывая на девушку со шрамом на лице. Почему она не обращала на него внимания, когда все искали его взгляда, его внимания и его слов. Что она нашла в этом парне, крепком, лобастом самолюбивом? Темный свитер на нем казался довольно заурядным. Но в клубе появлялись время от времени люди, одетые неброско. Такое себе позволяли или очень влиятельные и состоятельные люди, которые могли позволить себе игнорировать правила клуба, завсегдатаи или темные личности, которые бравировали своим видом. Однажды Грэмми наблюдал, как на одной из вечеринок появился невзрачный человек в очках, с лысиной, полноватый с заметным животиком, в тренировочных штанах и спортивной майке. Выглядел он не лучше бомжа с улицы. Единственное, что его могло отличать от бомжа это ухоженность, стрижка и чистое белье. Но к этому нужно было присмотреться, чтобы понять некоторое несоответствие самого человека и статусности события. Вел он себя вполне обычно, без напряжения, без особых жестов, которые могли бы его отличить от других посетителей. К нему подошел один молодой охранник клуба и сказал: «У нас в таком виде появляться не принято». Он взял неизвестного за руку и повел к выходу. Через мгновение к нему кинулся администратор вечера и попросил оставить невзрачного человека в покое. Потом отвел молодого охранника в сторону и тихо сказал: «Вы здесь больше не работаете». А начальнику службы охраны были сделаны соответствующие порицания за то, что тот не проинструктировал подчиненного. Невзрачным человеком оказался олигарх, который не хотел, чтобы его охрана доминировала на банкете. Это именно он собрал всех гостей в клуб, чтобы отметить свой юбилей.

Грэмми смотрел на девушку со шрамом от былого ожога на лице со следами морщинистой испорченности. Эта парочка явно не подходила друг другу. Парень выглядел уверенным в себе увальнем с большими амбициями и тупым взглядом, в которых тлел ближний свет. Грэмми отмечал, что у одних людей в этой жизни глаза горели ближним светом. И эти люди жили одним днем или максимум двумя-тремя днями. У других людей в глазах горел дальний свет. Такие люди видели свою жизнь далеко и казались успешными, прозорливыми умницами. И еще в этой жизни были такие люди, у которых в глазах свет угасал или не горел совсем. Глаза этих людей выглядели, словно погасшие лампочки. Они были, как бы обращены внутрь себя и светили куда-то вглубь, в темень исчезающей жизни. Такие глаза бывают у людей, которым оставалось недолго жить. Этот крепкий парень знал, чего хотел, и, должно быть, никогда не упускал своего. Мало того, он никогда не отступался от намеченного и желаемого. От него исходила какая-то потаенная угрюмая сила. Он всех подавлял своим присутствием. В нем чувствовалась скрытая угроза. Крупный, сильный, уверенный в себе. Больше всего в нем раздражало, как он ел. Жадно, мощно, небрежно двигая челюстями. Он подавлял всех, кто находился около него, только своим присутствием. Упрямство, неуступчивость, неудобность казались его характерными составляющими. Этот парень мог стать большой проблемой Грэмми. Глядя на него, он вполне понял слова Дока: «Я буду гарантией твоей жизни». Весь образ это парня вызывал у Грэмми неприятие и отталкивающее чувство. Девушка, наоборот, привлекала, притягивала к себе внимание. Она поражала стройностью, гибкостью и скрытой эмоциональностью, которая иногда проявлялась в движениях. Ее высокая и выдающаяся грудь притягивала взгляды, тогда как лицо отталкивало. Ее можно было бы назвать красавицей, если бы не испорченность лица. Грэмми видел в ней что-то загадочное. Она не вела себя так, как ведут люди с комплексом неполноценности из-за видимых внешних дефектов или скрытых внутренних психических расстройств, процессов, связанных с переживаниями и болью. Она, наоборот, как будто демонстрировала свою состоятельность, совершенность и своеобразную особенность. Ее походка отличалась гибкостью, чувственностью и порывистостью. Она улыбалась открыто, без стеснений, как будто у нее не было шрамов и увечий на лице. В то же время зубы девушки казалось тоже выглядели непрезентабельно: гниловатыми, подпорченными. Ощущение от девушки складывалось такое, как будто она ходит с маской на лице – настолько разительным представлялось несовпадение внешнего и внутреннего этого человека. Длинные волосы она все время отбрасывала назад и расправляла их руками за спиной. Иногда она их перебрасывала на грудь и расправляла на груди. И в длинных волосах Грэмми тоже разглядел некоторую испорченность. Причем со стороны, где виднелся на щеке ожог, они выглядели немощными. Грэмми боялся, что она поймает его взгляд, и поэтому все время после рассматривания отводил глаза в сторону.

– Зачем она тебе? – спросила Настя, девушка, которая считала его своим парнем. Хотя он не давал ей для этого никаких оснований.

Она его любила и тонко чувствовала, его настроения, чувства и устремления. Ему даже становилось не по себе, когда она угадывала про него все. И сейчас она поняла про него больше, чем все другие.

– Ты не могла бы его пригласить на танец? – вместо ответа спросил просто он.

– Кого?

Игорь кивнул на крепкого парня, который сидел с девушкой.