Короли грязи-с

Члены сборной прошли в предбанник и стали переодеваться. Павел Григорьевич вдруг быстро начал шарить по карманам пиджака.

– Что? – спросил его Сергей Львович. – Что-нибудь потеряли?

– Нет, – сказал Павел Григорьевич задумчиво, смутно припоминая, детали прошедшей ночи.

Теперь уже Илья Ильич вдруг тоже начал что-то лихорадочно искать по карманам пиджака.

– Что случилось, Илья Ильич? – спросил его Павел Григорьевич.

– Гарик сволочь… – сказал Илья Ильич.

– Да, – согласились с ним другие члены сборной.

– Завтра встретимся где-нибудь в другом месте, и все обговорим, – предложил Павел Григорьевич.

– У меня в банке, – предложил Сергей Львович. – Моя служба безопасности работает исправно.

С ним все согласились.

Глава 3

Специалист по неликвидам

Трое важных людей в костюмах, белых рубашках и при галстуках сидели в кабинете Сергея Львовича в центре столицы в банке «Столичный ЭмитентЪ». По лицам присутствующих можно было понять, что разговор идет очень серьезный.

– Ради своей жизни можно и чужую прекратить, – сказал Павел Григорьевич солидно и веско. – С Гариком надо кончать.

– Да, – кивнул Сергей Львович.

– Кассету надо достать любыми способами, – вставил Илья Ильич.

– Над этим надо подумать, – сказал Сергей Львович.

– Думайте, – велел Павел Григорьевич.

– Может выкупить, – предложил решительно Илья Ильич. – И дело с концом.

– Не продаст, – с пессимизмом обронил Сергей Львович.

– Все покупается и все продается, – уверенно заявил Илья Ильич. – Надо предложить много.

– Я звонил. Он отключил телефон, – информировано произнес Сергей Львович. – Залег на дно.

– Выкрасть, – предложил Илья Ильич и руки у него зачесались. – Он же собирался поехать в санаторий к Имеловскому и разобраться с ним.

– Этого я ему не прощу, – снова закипел Павел Григорьевич. – Со мной такие шутки шутить. Меня шантажировать?.. Гарика я беру на себя. А вы достаньте кассету.

Сергей Львович и Илья Ильич переглянулись.

– Сергей Львович, я просил вас найти фотографии Гарика, – обратился Павел Григорьевич к банкиру.

– Да, я помню. Гарик не любит фотографироваться. Он как увидит, что его снимают, так камеру разбивает. Я собрал все, какие смог, фотографии. – Сергей Львович полез в верхний ящик письменного стола, достал из него конверт с фотографиями. – Вот, смотрите… – Сергей Львович начал по одной доставать фотографии и класть на стол. – На этой он отвернулся, когда его фотографировали. Видите… Здесь он спрятался за Бугая. На этой фотографии он наряжен так, что его не узнать.

– Может через Чахохбили на него выйти? – спросил Илья Ильич.

– Его лучше в это не посвящать, – сказал Сергей Львович.

– Просто клоун, – выругался Павел Григорьевич, рассматривая фотографию на столе. – В парике, брови приклеенные.

– Это он на Новый Год, – уточнил Сергей Львович.

– Неврастеник, – вставил Илья Ильич. – Псих… Как начнет дурака валять, так до истерики. Как мы его только терпели?

– На этой фотографии он снова с Бугаем. И снова отвернулся. Бугай хорошо получился. На этой фотографии он загримировался женщиной. Помните заявился как проститутка… Ни одной нормальной фотографии. И остальные фотографии такие же…

– Я возьму все эти фотографии, – решительно сказал Павел Григорьевич.

Сергей Львович собрал со стола фото, сложил в конверт и протянул его Семизадову.

Тот положил конверт с фотографиями в портфель и преисполненный важности поднялся.

– У меня много дел, – сказал он. – Меня ждут в избиркоме, на телевидении. Нужно заехать на работу и сделать несколько важных звонков.

Павел Григорьевич попрощался и вышел. Его у подъезда ждал личный «Мерседес» с табуном лошадиных сил под капотом.

– Сначала на службу, – сказал он водителю.

В приемной перед кабинетом Павла Григорьевича пахло кофе, конфетами, духами, ароматизаторами и еще чем-то приятным. Здесь пахло особой жизнью. Виновница этих запахов Калерия Валериановна Небрыкалова сидела за рабочим столом на месте секретарши и самозабвенно отдавалась труду. В данный момент она рисовала себе новые глаза, губы, щеки, которые вчера бросились на нее со страниц модного журнала и не давали всю ночь спать. Она хотела себе точно такие же. Журнал с открытой страницей с тем самым макияжем, которому она так позавидовала, лежал перед ней, прислоненный к подставке для бумаг, как образец настоящей жизни, высокой моды и эталон подражания. И она, с завистью глядя на это знакомое и невозможно модное лицо, подручными, преимущественно косметическими средствами, создавала себе новое современное и привлекательное лицо. Правда, работать ей над собой не давали. Постоянно заходили какие-то проходимцы, которые отрывали от дела. Они все время что-то спрашивали и просили. Одни хотели записаться на прием, другие получить подпись. Вот и сейчас, трудясь перед зеркалом, она почувствовала всем существом и трепетным телом, что кто-то заходит в приемную.

– Стойте!.. Куда вы? – вскочила со стула секретарша, не отводя обновленных глаз от зеркала в руках и преграждая высокопарной грудью и статным телом, как фигурным шлагбаумом, проход к кабинету. И только секунду спустя, отведя глаза от зеркала, увидела перед собой шефа. – Ах, это вы, Павел Григорьевич? – сладко улыбнулась и залепетала она. – Я думала, вы сегодня не придете.

– Всю ночь работал… Ни сна, ни отдыха… – пробормотал Павел Григорьевич. – И на меня набрасываются в приемной …

– Я думала посторонние… – оправдывалась Калерия Валериановна ангельским голоском.

Она, насколько смогла, втянула грудь в себя, освобождая проход в кабинет, но тут же подхватилась и поплыла впереди шефа к двери. Ее зад так аппетитно оттопыривался, что Павел Григорьевич невольно почему-то представил на нем небольшой поднос с выпивкой и закуской. Это представлялось фривольным и иллюзорным, но будило фантазию шефа. И он даже представил, как Калерия заходит в его кабинет, поворачивается задом, и он видит поднос с выпивкой и закуской.

Калерия открыла обитую кожей дверь и пропустила Семизадова в кабинет.

– Кофе? – спросила она.

– Да. И бутерброды. Я сегодня не пообедал. И свяжите меня поскорее с Семируковым или нет, лучше с самим Мордохватовым. Но сначала кофе, – предупредил он.

В кабинете, размеры которого внушали мысль о масштабности хозяина, а высота потолка – о высоте его положения, Павел Григорьевич сел за массивный с изящными гнутыми ножками стол, отделка которого говорила о завидном положении его обладателя, и принялся обдумывать намеченное. Сначала кофе. Потом разговор с Мордохватовым. Обязательно сделать несколько важных звонков заместителям.

Дверь кабинета открылась и в кабинет вплыла Калерия, чуть величаво покачивая бедрами, словно красавица яхта на плаву. С подносом в руках она подошла к столу Павла Григорьевича и поставила перед ним большую чашку с кофе и тарелку с бутербродами. Калерия составила принесенное с подноса и сделала шефу глаза, исключительно, чтобы проверить на нем силу своих чар и волшебство нового макияжа. Семизадов вперился в нее взглядом, не понимая, что собственно от него хотят с такими глазами. И на всякий случай сказал то, что никогда прежде не говорил.

– Спасибо.