Стоимость. Процесс труда как процесс создания стоимости

Когда один член коллектива, давая другому яблоко взамен забирал у того последний килограмм мяса, то утративший мясо чувствовал себя обделённым и обманутым. Обман же, как и всегда. Обида начинает громко взывать к справедливости. Тут то и является крупный самец вождь племени и своей скорострельной дубинкой, моментально награждает обоих подзатыльниками. После чего, судья, неправедно добытый килограмм мяса, съедает сам и закусывает его яблоком раздора. Справедливость восстановлена, торжествует и сыта.

Но, в большинстве случаев, обмен продуктами происходил с обоюдного согласия высоких договаривающихся сторон и к обоюдному удовлетворению. Ни та, ни другая сторона, в результате такого обмена не чувствовала себя ущемлённой. В конечном итоге, обмен произведёнными продуктами, стал повседневной практикой, закрепившейся в историческом процессе развития человеческой цивилизации.

Охотник, отправляясь на охоту, заранее расчитывает отдать некоторую часть своей добычи тому члену племени, кто для него, охотника, готовит наконечники для стрел. Другу часть добычи, охотник предполагает отдать тому, кто сошьёт для него обувь, третью часть тому, кто ему даст хлеба испечённого из пшеничной муки, четвёртую часть тому, кто изготовит для него амулет приносящий удачу на охоте. Если он, в силу ряда «коммунистических» обстоятельств не сможет поделиться своей добычей явно, он сделает это тайно, но наконечники для стрел, а, также, обувку, кусок испечённого хлеба и амулет он, таки, поимеет, независимо от того, хочет или не хочет этого главный пахан.

Земледелец, выращивая пшеницу, расчитывает часть урожая отдать кузнецу, который откуёт ему плуг, часть портному обещавшему сшить ему куртку и штаны, часть урожая расчитывает отдать своему коню, чтобы то не сдох с голоду, дожидаясь следующего урожая, часть охотнику за кусок принесённого с охоты мяса, часть рыбаку за рыбу на своём столе и так далее. Ровным счётом до тех пор пока не окажется, что себе – то земледелец не оставил и жмени пшеницы. Что поделаешь. Сапожник без сапог, как и водится испокон веку.

Сапожник, портной, скорняк обувая – одевая соплеменников, взамен своей продукции получат мясо, рыбу, пшеницу, ножи для кройки и иглы для шитья. Кузнец, в обмен на свою продукцию, получит пшеницу, мясо, рыбу, одежду, железную руду и много чего другого. Возможным это стало потому, что внутри человеческой общины необходимо произошло разделение труда. Это разделение позволило каждому члену общины избрать для себя определённый род производительных занятий и совершенствовать в избранном ремесле, проходя последовательно стадии освоения ремесла, через накопление знаний, навыков, умения к мастерству, а от мастерства, через творческое осмысление, к искусству. Но, наращивая профессионализм и контролируя этот процесс, ремесленник всё более и более замечает, что продукт, производимый им вместе с его мастерством, впитывает в себя ещё и нечто такое, что даёт ему право усомниться в «справедливом» обмене продуктами производства.

Сомнения возникают тогда, когда производитель при обмене произведёнными продуктами, начинает сравнивать физические усилия, стоившие ему в производстве того или иного продукта, и каких физических усилий стоило производство продукта тому, с кем он вступил в меновые отношения. Одному из них стоило одних усилий произвести продукт, другому других. И если то, что «стоило» у того и другого хотя бы приблизительно соизмеримы, то обмен происходит приблизительно «справедливо». Только при наличии приблизительно равных затрат физических усилий на производство продукта и мог происходить «справедливый» обмен произведёнными продуктами. А, вот чего «стоило», а точнее, каких физических усилий стоило производство самих продуктов, нам и предстоит выяснить.

Производство материального продукта.

Процесс производства материального продукта.

Наряду с производством жизненно необходимых продуктов питания, древний человек прошёл этап становления производства материальных продуктов. Такими материальными продуктами стали жилище, одежда, домашняя утварь, кухонные принадлежности, орудия труда, оружие для охоты и рыбной ловли, предметы религиозного культа и многое, многое другое, что в общем то не годиться в пищу, но столь же жизненно необходимо, как и продукты питания.

Основополагающим и единственным стимулом производства материальных продуктов, стали три главнейших фактора осмысленного человеческого существования. Во – первых голод, во – вторых холод и в – третьих страх за собственную жизнь. Отсюда бесконечные человеческие усилия, расходуемые на поиск, добычу и поглощение пищи. Поиск тёплого и безопасного жилища. Поиск и применение природного материала используемого в качестве оружия для отражения внешней агрессии, а так же, как оружия для нападения. Но тот же природный материал, человек приспосабливал и под орудие труда.

Кстати, нелишне будет напомнить, что природными материалами для собственных нужд, пользуются представители всего животного мира. Вспомним ворону разбивающую камнем добытое где – то яйцо, или аиста вьющего гнездо из подобранных веток. Ласточка, сооружая себе жилище, пользуется не только соломинками и мелким хворостом, но и глиной. Всюду, куда мы не глянем, живое для своих нужд использует природный материал и в, первую очередь, древесину, камень, глину. Но никто из животных не додумался использовать в своекорыстных целях огонь. Лишь человек умудрился приручить всё уничтожающее пламя. Огненная стихия, укрощённая нашим далёким предком, была его первой победой над слепыми силами природы. Усмиренное пламя искусственно разведённого костра, убеждало человека в его всемогуществе, придавало его действиям и помыслам воистину безграничные устремления. Глядя на разведённое в очаге пламя, человек впервые ощущал себя творцом. Ритуал воскрешения огня, обрёл сакральное значение, а заодно и форму творчества, а точнее стал актом творения. «Да будет свет» – воскликнул далёкий пращур и воскресил спасительный огонь, избавивший его от чувства голода, холода и смертного страха перед хищниками. Прирученный огонь уберёг человека от всего и вся ему враждебного.

После того, как был пленён огонь, пришло время задуматься и о хлебе насущном, и о крыше над головой. Добывать. А точнее, растить хлеб и строить жильё, было невозможно без специальных приспособлений, которые мы называем орудиями труда.

Вначале, орудиями труда, человеку служили первые попавшиеся подручные средства произведённые природой, как то: ветка, камень лиана. Вулканическое стекло – обсидиан, глина. Кости и рога животных, бивни мамонта, слона, моржа и так далее. Имевшаяся масса подручных средств была хоть и незначительна, но и она поначалу позволила древнему человеку увеличить свои силы. И то сказать, одно дело собственным ногтем выкапывать съедобный корень, совсем другое использовать для этой цели палку – копалку, а то и рог антилопы гну. Врезать медведю по лбу кулаком или увесистым камнем, изловить носорога собственной рукой или охомутать его петлёй, свитой из крепкой лианы – задача, которую человек решил в пользу приспособлений изготовленных из природных материалов.

На первых порах человеку достаточно было использовать то, что сунула ему в руку услужливая природа. Привыкнув к подобному вниманию с её стороны, первопредок так освоился в применении этих предметов для собственных нужд, что и не заметил, как их ему стало явно не хватать. И вовсе не потому, что оскудела матушка – природа, а, прежде всего потому, что этими самыми природными предметами, стал пользоваться буквально каждый член первобытного кровнородственного коллектива. Даже малые детишки и те норовили, подражая взрослым, применять для своих игр те же самые природные материалы.

С одной стороны, недостаток природных предметов годных к применению в качестве орудий труда и оружия для охоты и рыбной ловли, сдерживал прогрессивное развитие первобытной человеческой общины, а, с другой, побуждал к поиску новых возможностей приобретения новых орудий. Такой новой возможностью и стало умение изготовить очень нужные в быту, работе, охоте, рыбной ловле приспособления.

Конечно. Первоначальные навыки в изготовлении необходимых средств труда, пришли в результате попыток, и зачастую довольно успешных, отремонтировать разрушившееся средство труда. Постепенно обретённые навыки, как сумма навыков, трансформировались в умение не только отремонтировать. Но и изготовить заново нужное средство труда. Ведь рукой в лучше случае можно было с успехом задавить лишь зайца или сорвать кокос. Дубиной же, с закреплённым на её конце крупным камнем, удавалось завалить оленя или, даже, размозжить голову неолитическому вепрю. Шерстистого носорога удавалось добыть, применив для охоты на него, тучу копий.

Но изначально, наш первопредок, прибегал к изготовлению необходимых орудий лишь эпизодически, от случая к случаю, по мере того, как прежнее старилось, ломалось, входило из строя..

Ведь что греха таить. Все мы и до сих пор, настолько привыкаем к полюбившимся нам предметам быта, домашнего обихода, орудиям труда, что с превеликой неохотой расстаёмся даже с уже никуда не годными вещами. Как с тем старым чемоданом, который и нести тяжело и выбросить жалко. Потому что у него и замок медный, да ещё и с музыкой открывается. До сих пор мы, современные люди, фетишизируем свои вещи. Что уж говорить о пещерном человеке, для которого всего то и радости, что копьё, да амулет. Сломается копьё, беда большая, а если его ещё и починить невозможно, то тут уж горю и предела нет. Тогда возникает необходимость изготовить новое. Так и служила необходимая вещь до своего «смертного часа. Надобность в изготовлении новой, возникала лишь при необходимости заменить ею старую и потому, никуда не годную. Поэтому производство материального продукта, было эпизодическим, спонтанным.

А, что значит «туча копий»? Это значит, что были изготовлены древка копий, каменные наконечники и тесёмки, для крепления каменных наконечников на древко. Множественность же однородных охотничьих средств, подразумевает развитую индустрию изготовления оружия для охоты. В свою очередь, развитая индустрия массового производства необходимых средств и предметов, предполагает сложившуюся технологию производства материального продукта. А, если, мы говорим о технологии производства, то волей или не волей, мы говорим о производстве продукта, как о производственном процессе, который подразумевает последовательность выполнения технологических операций, которые могут протекать, как параллельно, так и последовательно, одна вслед за другой. К примеру, три мастера могут одновременно выполнять разные технологические операции по изготовлению охотничьего копья. Один готовит из ветки древко, другой в это время режет из воловьей шкуры тесёмки, третий вырубает из речной гальки наконечник для копья. Затем, все трое завершают производственный процесс сборкой копья из трёх главных элементов: древка. Наконечников и тесёмок. Если за изготовление копья возьмётся один ремесленник, то все технологические операции, кончая сборкой, он выполнит последовательно. Вначале выстругает древко, затем вырубит наконечник, вырежет тесёмки, прежде спустив с вола или буйвола семь шкур и, завершит изготовление копья операцией крепления наконечника к древку, с помощью тесёмок.

Таким образом, за десятки, а быть может и сотни тысячелетий, целенаправленные производительные усилия дали человеку первые, пусть даже, не совершенные технологии производства разнообразных, но жизненно необходимых продуктов, средств труда, охоты и рыбной ловли.

И, тем не менее, даже при всём при том, что уже имелись довольно совершенные для своего времени технологии производства средств труда и даже средств производства, само производство продуктов не могло быть регулярным. Хотя бы потому, что не имело смысла делать каменный топор тогда, когда уже имеющийся отвечал всем требованиям, предъявляемым к данному средству труда. Если старый топор ещё был годен к интенсивному употреблению в собственном его качестве, никому и в голову не приходила мысль по поводу того, что надо де приступать к изготовлению нового. Точно так же обстояло дело и с другими жизненно необходимыми средствами. Пока доедали одного мамонта, совершенно не было никакой надобности убивать другого, чтобы, в конечном итоге, из его шкуры сшить кисет для махорки. Должны были прийти такие времена, когда регулярное производство продуктов становится самоцелью. Производить продукт во имя производства этого продукта, можно лишь при условии, что произведённый продукт будет тут же потреблён. Ускоренное его потребление мог гарантировать лишь обмен. Обмен одного произведённого продукта на другой, столь же жизненно необходимый.

Вот тут то и возникло то, что мы называем процессом производства материального продукта. Процесс производства – это регулярное, последовательное и беспрерывное изготовление того, или иного жизненно необходимого продукта. Независимо от того, производятся продукты питания, или продукты материального потребления.

Но, в процессе материального производства, в отличие от производства продуктов питания, некоторые технологические операции можно совместить по времени, хотя и необязательно при этом совмещать эти операции и в пространстве.

К примеру, если, скажем, земледелец выполняет ряд последовательных производственно – технологических операций, то он не может, как бы ему этого ни хотелось, совместить выполнение нескольких технологических операций одновременно, ему это не удастся. Потому что земледелие на 99% природный процесс и земледельцу волей – неволей приходится приноравливаться к нему. То есть, аграрий прежде чем соберёт созревший урожай, должен вспахать землю, засеять её зерном, заборонить засеянную пашню, уберечь колос в стадии его роста и созревания. И только потом, он примется убирать созревший урожай. Кстати, за тысячелетия, в течение которых земледелием были заняты сотни миллионов человек, ещё не был зарегистрирован ни один случай, когда кому – то из них удалось единовременно вспахать, посеять, вырастить и собрать урожай. То есть, совместить природные и производственные циклы в один.

Ремесленник же, специализирующийся, скажем, на пошиве обуви, может совместить во времени несколько технологических операций. Например, сам он вырезает из кожи верх обуви, его подмастерье в это же время кроит голенище, другой подмастерье тачает каблуки, а третий готовит дратву. К вечеру пара сапог уже будет готова

Как видим, в процессе производства материального продукта, можно с успехом применять одновременное выполнение множества технологических операций, что, с одной стороны значительно сокращает время потребное для изготовления конечного продукта, а с другой, позволяет ремесленнику специализироваться на выполнении лишь одной технологической операции, что, естественно приводит к дифференциации всего процесса материального производства. Дифференцированный процесс производства, позволяющий разбивать сам процесс производства на независимые и одновременно выполняемые технологические операции, мы называем разделение труда. Но, именно это разделение труда и говорит нам о том, что производство материального продукта становится массовым и потому регулярным. Регулярное же производство свидетельствует о наличии развивающегося, или уже развитого регулярного обмена произведёнными продуктами.

Таким образом, регулярное производство продукта становится настоятельной потребностью, являющейся ответом на потребность в регулярном обмене. Зависимость регулярного производства продукта от регулярного обмена продуктами становится столь тесной, что всё более и более напоминает заколдованный круг. Такое положение дел можно отобразить формулой – не продукт для человека. А человек для продукта, в отличие от периода нерегулярного производства продукта, где сам продукт производился для человека, для его потребностей и только.

В заключение хотелось бы ещё в нескольких словах остановиться на некоторых деталях продуктивного производства.

Когда в начале своей трудовой деятельности, человек научился производить продукт, то он и не заметил, как одним махом успешно решил две задачи. С одной стороны, он раз и навсегда устранил проблему собственного обеспечения жизненно необходимым продуктом, а с другой, вдруг обнаружил, что в результате регулярного производства создаётся избыточный продукт, который при всём желании не удаётся потребить или израсходовать полностью, в одиночку. А так как древний человек был существом коллективным, то он с радостью раздавал излишки свои ближним соплеменникам. Впрочем, во времена безкорыстия было гораздо проще отдавать излишки в племенную казну, нежели разгуливая по общинной территории оделять каждого налево и направо, от щедрот своих. В более позднее время, часть произведённого излишка уже утаивалась от общественного догляда и втихомолку обменивалась на такие же «криминальные» излишки, но уже другого, хотя и не менее жизненно необходимого продукта. И, в конечном итоге, пришли такие времена, когда производитель отдавал в общественную казну лишь незначительную часть произведённого им продукта. Большую её часть он, на «законном» основании оставлял в собственном распоряжении и поступал с ней, как ему заблагорассудится. В подавляющем большинстве случаев обменивал её на другие нужные ему продукты и услуги.

Если изначально производство жизненно необходимого продукта, избавило человека от угрозы голода, холода и насильственной смерти со стороны крупных хищников, то в дальнейшем производство избыточного продукта предоставило ему возможность обогащаться за счёт собственного производительного труда. Отсюда мы можем сделать вывод о том, что нерегулярным трудом, человек производил лишь жизненно необходимый продукт, то есть, по сути, воспроизводил продукт необходимый ему для сносного существования. Регулярное же производство приносило и избыточный продукт.

Как это ни покажется странным, но именно нерегулярное производство жизненно необходимого продукта, заложило основы научно технического прогресса в области производства как орудий труда, так, так и продуктивных технологий. Накопление навыков и знаний в той, или иной области производительной деятельности, со временем трансформировались в умение и мастерство. Умение и мастерство породили профессиональную деятельность, которая не могла существовать вне сферы регулярного производства продукта. Уже независимо от того, нужен этот продукт самому производителю или не нужен. Так вынужденная трудовая деятельность в производстве жизненно необходимого продукта, изначально, будучи нерегулярной, преобразилась в самоцель, в регулярное производство продукта вообще, исключительно ради производства избыточного продукта. Научно – технический прогресс производства продукта необходимо требовал научной организации труда, а, по сути, передовых технологий производства.

Предки наши были не столь глупы и ленивы, как это может показаться из далёкого нашего далека. Наоборот, перволюди были чрезвычайно любознательны, активны, обладали великолепной памятью, умением успешно подражать передовому члену стада, или прачеловеческой общины, находились в постоянной готовности учиться и применять на практике обретённые знания. Поэтому, научно – технический прогресс двигался вперёд семимильными шагами, ровным счётом до тех пор, пока возросший уровень производительных сил не начинал всё громче и настойчивей требовать появления новых более продуктивных технологий. Тогда наступало время осмысления накопившихся знаний и умений, их совокупного анализа и, как следствие, новых технических и технологических предложений и обоснований.

И вот тут то, на этом изыскательском пути, человека всякий раз подкарауливала заковыка, которая, поначалу ставила его в тупик, и лишь устранив которую, он уверенно делал свой шаг к новым горизонтам познания и продуктивной деятельности.

Чтобы понять, о чём конкретно идёт речь, необходимо вновь вернуться в те дремучие времена, когда человек был существом стадным и потому, вместе с членами стада занимался копкой не им посаженных корений, срывал плоды не им взрощенные, остервенело нападал на отбившихся от родного коллектива несчастных травоядных. И руководствовался от при этом не только стремлением вкусно и сытно отобедать, то есть категорией конкретного, но и категорией абстрактного, то есть, понятием формы и содержания.

Впрочем, всё живое на земле, в своей жизнедеятельности исходит из интуитивного понятия формы и содержания. Карась с голодухи ни в жисть не кинется на щуку. Слишком устрашающа для него, её форма. А, щука в море на то и водится, чтоб карась не дремал. Воробей ни за что на свете не станет клевать свинцовые пломбы, только на том основании, что ему очень хочется кушать. Не то содержание. Акула не станет жевать кораллы, а верблюд не полезет на дерево насыщаться бананами. Лошадь щиплет сочную траву, а волк подкарауливает её где – нибудь в буераке. Для каждой из этих животных, форма употребляемой ими пищи предполагает её питательные свойства, то есть, конкретное содержимое. А содержание продукта питания, рисует в сознании голодного животного, его форму.

Человек же всеяден и когда ему хочется яблок, он представляя себе их форму, ищет яблоню по её запаху и внешнему виду. При виде беспечного и бесхозного барашка, у нашего дикого предка, в воспалённом воображении, возникал образ хорошо испечённого шашлыка, поскольку природная форма неосторожного агнца, подсказывала первобытному охотнику её аппетитное содержимое, то есть, сытное содержание.

Как уже догадался многоуважаемый читатель, первобытный человек в поисках жизненно необходимого продукта, руководствовался, прежде всего, его природной формой, которая и предполагала своё конкретное содержание. Даже много позже, наш первопредок, научившись производить необходимые ему продукты, так и не разучился отделять форму от содержания, и, потому, конкретное содержание не мыслит себе вне конкретной формы. Но, если в производстве продуктов питания, древний трудяга исходил из природных форм и содержания, то с производством материальных продуктов дело обстоит несколько иначе.

Что касается продуктов, произведённых природой, то здесь особенно не стоило ломать голову. Достаточно было приложить активные усилия к природному процессу производства растительной пищи, как это способствовало её успешному произрастанию в несколько больших объёмах. Поскольку человек своими производительными усилиями, создавал лишь благоприятные условия протекания природного биологического процесса, то результатом его активной деятельности на ниве, был больший объём выращенного растительного продукта. Нежели, он был бы в том случае, когда созревание продукта происходило бы в диких, то есть, чисто природных условиях.

Однако, земледельческая деятельность никоим образом не изменяла ни формы, ни содержания природного продукта. Пшеничное зерно сохраняло свою элипсовидную форму и своё белковое содержание. Банан оставался бананом, кокос кокосом, а земляника земляникой, несмотря на то, что человек усердно возделывал их своим трудом, создавая им благоприятные условия произрастания и созревания.

Когда же человек научился производить материальные продукты, форма и содержание которых, вообще не существуют в природе, он почувствовал себя создателем, творцом. И то сказать, ведь не боги горшки обжигают. Огонь и глина, дерево и кожа, камень и кость – вот исходные материалы, в преобразованную изначально природную форму которых, человек своим осмысленным и целенаправленным трудом, вкладывал нужное ему содержание.

Если земледелец – аграрий, в своей продуктивной деятельности исходит из неизменности природной формы и содержания производимого им продукта питания, то в материальном производстве, ремесленник руководствуется, прежде всего, преобразованиями природной формы предмета, в задуманную им форму для того, чтобы вложить в неё нужное ему содержание. Именно здесь коренятся консерватизм бытия земледельца и революционизм ремесленника – пролетария. Они, как два различных полюса одной социальной системы, взаимно притягиваются, но и взаимно же отталкиваются. И трудно предсказать сольются ли они когда – нибудь в единое целое. Но, о политике ни слова. Мы, пока, ещё не знаем, да и не желаем знать, что это такое.

Преобразуя природную форму предметов, ремесленник – материалист вынужден искать и находить такие способы своей продуктивной деятельности, которые бы позволили ему успешно решать производственные задачи, поставленные перед самим собой. Аграрий – идеалист, в своей деятельности руководствуется неизменностью природных процессов и минимальным вмешательством в продуктивный природный цикл. При этом он всегда исходит из того, что свои производительные усилия, он обязан направить на успешное производство необходимого ему природного продукта. Своими усилиями он лишь способствует живительным и производительным силам природы.

Отталкиваясь от вышесказанного, мы приходим к однозначному выводу. В основе производства продуктов земледелия лежит консервативно – естественный природный биологический, репродуктивный процесс, в то время, как в производстве материального продукта, основой является процесс насквозь искусственный, надуманный и потому революционный, то есть, не естественно эволюционный. Именно поэтому земледелец никогда не захочет понять ремесленника – материалиста, а последний, в свою очередь, никогда и ничего не сможет толком объяснить земледельцу.

Когда между ними разговор заходит о производстве продуктов земледелия и производстве материального продукта, они начинают говорить на разных языках. Аграрий, в своих убеждениях исходит из неизменности формы и содержания производимого им продукта, ремесленник же всякий раз замышляет природному продукту придать новую форму стремясь вложить в неё, в конечном итоге, и новое содержание. Тут то и коренятся различия в их продуктивной деятельности. Сближает же их только то, что и тот и другой своей трудовой деятельностью производят продукт, то есть оба они являются производителями продукта вообще – не важно, земледельческого или материального. Земледелец свои продуктивные усилия направляет на воспроизводство природного продукта в его неизменной форме, с его неизменным содержанием, а ремесленник – материалист, воплощает абстрактный продукт, мысль, в конкретной форме, вкладывая в неё необходимое ему содержание. Образно говоря, аграрий поклоняется божеству природы, ремесленник же возомнил божеством себя и потому, постоянно требует от земледельца поклонения себе как божеству. Вот вам, если хотите, классовый антагонизм. Другого в природе нет и быть не может. «Потому что не может быть никогда». /А.П.Чехов, Полное собрание сочинений, том любой/.

Личное потребление.

Произведённого продукта. Взаимообмен продуктами —

как процесс реализации произведённого продукта.

Трудовая деятельность, избравшая целью производство жизненно необходимого продукта, в конечном итоге, благодаря продуманной реализации производственных усилий, создаёт не только необходимый продукт, но и продукт избыточный. Правда, до поры до времени, честный труженик вовсе и не догадывался, что своими общественно полезными усилиями, он создаёт больше того, что может потребить с пользой для себя. Лишь только после сотворения нового продукта, умелец с удивление вдруг обнаруживает, что ещё не успел расходовать продукт произведённый прежде. Вовремя невостребованный продукт и есть продукт избыточный. И хотя на отчётный период продукт оказывается излишним, это вовсе не означает, что он не будет востребован вообще. Достаточно кормильцу внимательно оглядеться по сторонам, чтобы увидеть, что нуждающихся в произведённом продукте довольно значительное множество. Это множество с любопытством и корыстным вниманием наблюдает за тем, как и куда уйдёт излишек произведённого продукта. Нет слов. Каждый желающий хотел бы получить хотя бы часть избыточного продукта, если таковой для него является жизненно необходимым.

Однако, прежде чем обнаружатся излишки произведённого продукта, жизненно необходимая часть этого продукта будет в первую очередь потреблена тем, кто его произвёл. Насколько весомой будет эта необходимая часть продукта, зависит от того, каковы в нём потребности самого производителя. Если, скажем, земледелец собрал урожай пшеницы весом в десять тонн, то нет никаких сомнений в том, что съесть все 10 тонн пшеницы ему не удастся даже за целый год, поскольку годовая человеческая потребность в хлебобулочных изделиях, значительно ниже. Следователь, часть из этих 10 тонн выращенной пшеницы и будет излишком произведённого продукта.

В те дремучие, абсолютно «нецивилизованные» времена, когда человек был зависимым членом племени, излишек продукта произведённого хлеборобом, принудительно изымался в племенной фонд, говоря научным языком, в фонд общественного потребления. Если картину «раскулачивания» представить более детально, то мы увидим, что у трудяги изымался абсолютно весь произведённый им продукт, а ему, впоследствии, ежедневно выдавалось ровно столько, чтобы земледелец не умер с голодухи и ещё полстолько, чтобы он мог работать и дальше. Таким образом, жизненно необходимый продукт, помимо воли вождя племени, возвращался таки земледельцу. Но не более того.