Тайна убийства Столыпина

Чиновник рассказывал Герасимову, что в те минуты изрядно пропотел и решил отсидеться в уборной, пока арестант не выйдет на улицу. Лучшего случая бежать он предоставить ему не мог.

– Такого глупого я еще не видел! – говорил он.

А тогда ему было не до смеха – он мог не выполнить приказ самого начальника отделения!

Когда арестованный вышел, чиновник своим глазам не поверил и долго не покидал уборную, все боялся, что тот вдруг вернется. Страх корежил его…

Азеф был доволен, что Герасимов сдержал свое слово. При встрече сказал:

– Карпович с ликующим видом рассказал мне о непроходимой глупости полиции, позволившей ему совершить побег.

Когда Герасимов сообщил все подробности о «побеге» Карповича Столыпину, тот усмехнулся:

– Не понимаю, как такой человек мог бежать с каторги!

* * *

А дальше было не до смеха. Раздосадованные, что им никак не удается подобраться к царю, боевики приняли решение организовать убийство ненавистного Столыпина, которого называли «вешателем». Они вели наблюдение за его поездками к царю и в Государственную думу. Правда, Азеф так располагал наблюдателей, что в течение долгого времени те никак не могли встретить министра и, естественно, нервничали, убеждаясь в безрезультатности своей работы.

Как всегда, гениальный план придумал сам Азеф. Когда находишься между двумя огнями, наверное, постоянно думаешь о том, как уберечься от того и другого. Тяжелая перед ним стояла задача: надо было накормить волков и одновременно сохранить овец.

Азеф предложил Герасимову вариант, по которому все действия боевиков должны были оказаться безрезультатными.

– Если добиться такого положения, то Центральный комитет партии придет к выводу, что Боевая организация работает на холостом ходу. С максимальным напряжением сил и нервов людей, с денежными затратами она не выполняет ни одного задания. Мое предложение: надо сделать так, чтобы руководители партии пришли к выводу, что прежними методами вести дело центрального террора невозможно, потому на некоторое время надо распустить Боевую организацию.

Герасимову идея понравилась. Додуматься до нее никто из мастеров сыска не смог.

– Полагаю, ваш план следует проработать до мелочей, – заметил полковник.

Азеф пошел дальше.

– Если вы и я будем держать свои обязательства и не утаивать друг от друга даже мелкой информации, наш план восторжествует, – уверенно сказал Азеф. – Надо, чтобы вы его утвердили у министра, а то может возникнуть ситуация, которую вы своей властью решить не сможете. Мне ошибка будет стоить дороже, чем вам.

И окрыленный Герасимов отправился с докладом к Столыпину.

Узнав о предложении, Столыпин вначале заколебался – дело было необычное, сложное. Он подробно расспрашивал Герасимова о всех деталях новой идеи, видимо, боялся, что маленькие неприятности могут привести к большой трагедии. Он имел право на сомнения, потому что охота повелась бы и за ним, именно его голова была поставлена на карту, и, случись какая-нибудь погрешность или неожиданность, он бы ее лишился. Но опытный жандарм, мастер акций и провокаций, уверял, что при четкой постановке дела все случайности исключены.

– Я взял такое ручательство с Азефа, Петр Аркадьевич, – убеждал Герасимов и, пока Столыпин колебался, какое решение принять, пояснял:

– Вы же знаете, что в Боевой организации строгая дисциплина, ни один боевик не рискнет выступить без санкции руководителя. Кроме того, есть одно серьезное обстоятельство, о котором сообщил мне Азеф…

– Какое?

– Когда идут подготовительные работы, боевики, по правилам организации, выходят для наблюдения без оружия – если их случайно задержат, чтобы это не стало уликой в случае ареста. В свою очередь, мы усилим меры полицейского контроля, опасность сведем к нулю.

– Вам хорошо рассуждать, – заметил Столыпин, – за вами ведь боевики охотиться так рьяно не станут.

– Если бы охотились, я согласился бы находиться под контролем полиции и Азефа, – ответил он. – У нас хороший план, Петр Аркадьевич. Главное его достоинство состоит в том, что он реален.

– Хорошо, – был ответ, – я согласен.

Когда Азеф узнал, что Столыпин согласился с его планом, он еще больше оценил его мужество. Не каждый сановник смог бы рисковать собой, чтобы помочь полиции бороться с революционерами, ступившими на тропу войны. Не каждый смог бы жить и работать, зная, что его на каждом шагу поджидает опасность. Хотя Азеф и Герасимов уверяли Столыпина в том, что все неприятности сведены к минимуму, опасность все же оставалась. Кто мог поручиться, что не произойдет маленькая оплошность? В жизни часто бывают невероятные случайности.

Такого же мнения были и боевики, которые никак не могли подкараулить ненавистного Столыпина. Их постоянно преследовали неприятности. Как только они проведут подготовительную работу и расставят на разных местах группы наблюдения, следя за проезжающим министром, они видят крепкую охрану, мешающую подобраться к намеченной жертве.

Когда требовалось, Герасимов пускал опытных филеров, а так доверял дело «брандерам» – неумелым филерам, которые обязаны были спугнуть революционеров.

Боевики «брандеров» замечали сразу. Только дурак мог не заметить филера, севшего ему на хвост. Только слепой мог не узреть такого неопытного полицейского, обнаружившего себя.

Спугнутые наблюдатели сообщали об активизации полиции. Докладывали Азефу, который разводил руками:

– Не пойму, как такое возможно? Наверное, вы ошиблись, устали…

Но сообщения первых подтверждали другие. И тогда Азеф, как руководитель, принимал решение:

– Если полиция напала на след, наблюдение следует прекратить и ждать лучших времен.

В спешке боевики покидали столицу, бросая конспиративные квартиры, нанятые экипажи и лошадей оставляя на произвол судьбы, теряя деньги, затраченные на них. Своя шкура была дороже денег, поступающих из партийной кассы.

После каждой осечки собираясь в Финляндии, они приходили к выводу, что полиция заметила их случайно, что никаких оснований тревожиться нет, а надо составить новый план и опять приниматься за дело, которое непременно должно привести к удаче.

Правда, Азеф рассуждал иначе:

– Полиция слишком хорошо изучила все наши старые приемы. И в этом нет ничего удивительного: ведь у нас все те же извозчики, те же торговцы… А ведь фигурировали они еще в деле Плеве…

Он твердо придерживался намеченного плана, одобренного Герасимовым и Столыпиным, который должен был развалить Боевую организацию эсеров – грозную силу русской революции.

Взрыв на Аптекарском

Долго террористы охотились за Столыпиным. Долго им это не удавалось. Наконец добрались.

Произошло это на даче, которая хорошо охранялась и куда, казалось, боевики не посмеют сунуться.

Что же представляла собой казенная дача на Аптекарском острове, о которой столько упоминается в нашей истории?

Она была двухэтажная, деревянная, уютная. Большой сад, прилегающий к ней, ограждался глухим высоким забором. В саду – оранжереи, лужайки, цветники, тенистые липы.

В то субботнее утро на даче был обычный приемный день. Записавшиеся пришли к премьеру правительства с просьбами.

Направляясь в свой кабинет, Столыпин встретил Горбатенкова, агента Петербургского охранного отделения, дежурившего на даче. Он знал, что Горбатенков не раз принимал участие в задержании вооруженных преступников, и Петр Аркадьевич заговорил с ним на интересующую их обоих тему.

– Как же вы выделяете в толпе террористов? – спрашивал Столыпин у агента. – Так ли они заметны? И вообще, скажите, возможно ли распознать в толпе такого человека?

– Ваше сиятельство, конечно, заметить их можно, – отвечал Горбатенков, польщенный, что к нему обратился сам министр. – Они обычные люди, как все, но слишком напряжены и своим состоянием выдают себя. Некоторые говорят, что террористы все равно как злобные разбойники и очень страшны. Поверьте, это не так. На вид, ваше сиятельство, они очень порядочные люди, вежливые, но никто не знает, что у них на уме…

– Мне говорили, что вы участвовали в задержании людей такого сорта и потому должны знать, какие они на самом деле.

– Они все разные, ваше сиятельство. Я их просто чувствую. Наверное, так гончая чувствует зверя…