Кратеры Симфареи

– Думаю, эту новость вы узнали тоже раньше других.

– Вы правильно думаете. Я стараюсь отработать каждый золотой, который получаю из городской казны.

– Вы могли упомянуть об этом ранее, только на прошлой неделе было еще два собрания. Обсуждалась просьба Хослоу по увеличению бюджета на рунное вооружение и снижение урожая из-за жары. На первом вы не присутствовали, а на втором промолчали. Ждали, но чего? Единственное, что приходит мне на ум, – мой отец был свободен. В конце недели он получил направление в Розарию.

Он склонил голову.

– Ваша проницательность делает мне честь.

– Значит, не отрицаете. Хотели, чтобы владыка отправил именно меня. Почему?

– Хотел, чтобы на проблему взглянули по-новому. Такой ответ вас устроит?

– Не совсем. Я благодарю вас за откровенность, и все же порой ваши ответы лишь добавляют загадочности.

Кривая улыбка вернулась.

– Ваш отец – хороший дипломат с огромным опытом. Почти сорок лет на благо Аргента, если я не ошибаюсь? Если завтра какой-нибудь лорд северных земель начнет бить кулаками по столу, то вашего отца можно отправлять к нему в замок в гордом одиночестве. Обратно он вернется с дарами для владыки и северной клятвой преданности. Всегда нужен человек, который улаживает конфликты и налаживает связи. И ваш отец делает это крайне успешно, но всегда одинаково. За сорок лет у него выработались определенные привычки. Злому псу – бросить кость, пугливую лань – приласкать, гордому орлу – поклониться. Вам же предстоит приласкать злого пса. Так, чтобы он этого даже не понял и не откусил руку в процессе.

Райя нахмурилась.

– Вы сгущаете краски. Ни для кого не секрет, что люди подворовывают, это происходит на всех уровнях. В Фароте кто-то попытался откусить больше, чем следовало. Он обратил на себя наше внимание и теперь поплатится. Но я не планировала засовывать руку в собачью пасть.

– Если по приезде к вам в ноги бросится местный привратник и покается, что отправлял часть рун на сторону, то по возвращении в столицу я пришлю вам в покои бутылку вина. Но в ответ попрошу вас об ответной любезности. Когда вы вспомните этот разговор и поймете, что мое беспокойство имело под собой основу… Прошу вас постучаться в мою дверь и изложить свои опасения, а лишь потом отправиться с докладом к владыке. И да, я пью только красное.

Тени удлинились. Солнце почти скрылось за городской стеной. Райя покачала головой.

– Отец бы на такое не пошел, он ставит владыку даже выше семьи, так мне казалось в детстве. Теперь-то я понимаю, что иначе было нельзя. Или можно? Спасибо за приглашение, но если вы хотите, чтобы я постучалась в вашу дверь, то, может, дадите мне подсказку?

– Наш с вами разговор – уже подсказка. Обычно я не веду бесед с юными девушками в дворцовых садах. В другие дни мои собеседники куда уродливее, а обстановка – гнетущая. Поэтому прошу отнестись к вашей миссии с предельным вниманием. Но если вы просите большего… По прибытии в Фарот найдите время на частную прогулку. В получасе пути от городской стены, в восточной части города, вы найдете таверну «Кошачий двор». Надо сказать, напитки там чудесные, хоть простуду лечить. А во время заказа между делом передайте трактирщику привет от дедушки Фрея, за его здоровье можно не беспокоиться. Мужчина за стойкой будет рад услышать подобного рода новости. Думаю, в ответ он расскажет много интересного о происходящем.

Морн снова сложил руки за спиной, словно показывая, что разговор подходит к концу. В процессе они обогнули южную часть сада и поравнялись с воротами, ведущими в главное крыло. Сутулый мужчина покачался на пятках, прокашлялся.

– Не смею больше отнимать ваше время, позвольте лишь уточнить: юная девушка, беседу с которой я так грубо прервал ранее, – она отправится с вами?

Неожиданный вопрос поставил Райю в тупик.

– Конечно. Фиона – моя камеристка, и, несмотря на юный возраст, она отлично справляется. На ее плечах вся организация: как до начала поездки, так и в процессе нашего путешествия. Этот вопрос должен меня обеспокоить?

Черная мантия отрицательно мотнул головой и улыбнулся.

– Напротив, хотелось удостовериться, что в дороге с вами будет друг. А теперь… Желаю удачи!

Он повернулся на каблуках, взметнулись в воздух полы мантии, и глава тайной службы скрылся в дверях.

Глава 8. Рикард

– Давай, выходи!

Гвардеец для наглядности постучал по клетке металлической рукой. Решетка отозвалась глухим гулом, редкие песчинки осыпались на землю. Рик оттолкнулся руками, свесил ноги и встал на твердую землю. Следом вылезли Долан, Альбус и Крид, клетка опустела. Стражник ткнул рукой в сторону.

– Постройтесь!

Юноши проковыляли на затекших ногах в указанное место, встали в ряд. Все молчали. Из оставшихся двух клеток на них смотрели бывшие спутники. По унылым лицам можно было легко прочитать их мысли. Эти клетки отправятся к столице, значит, еще минимум неделя в пути… Неделя тряски и сна на скудном пучке соломы. Правда, там их ожидают те же рудники, но уже столичные, а любой сидевший в клетке в своей голове оттягивал момент каторги как можно дальше.

Во время последнего броска, на рассвете, стражники, не стесняясь, обсуждали, кого оставят возле Фарота. Спорили так, словно юноши были грузом, который каждому гвардейцу приходится тащить на плечах.

– Я правлю эту клетку уже больше клятого месяца! А вы прицепились всего пару недель назад, вот и следи за юнцами! Потерпишь неделю, не развалишься, у меня уже задница приняла форму скамейки, сил нет!

Гвардеец, сидящий на козлах повозки, обиженно сопел, но возразить не мог, третья клетка присоединилась к ним в середине пути. На второй повозке стражник возмущенно махал руками и атаковал в ответ:

– Мы-то одинаково едем! Ну ты удумал – я, значит, при юнцах, а ты всю неделю не при делах, рядом поскачешь?

– Мою клетку первой заполнили, лошади уже с трудом тянут!

И так почти час. Капитан сначала не вмешивался, ехал во главе, не сводя взгляд с приближающихся стен. Затем резко прервал перебранку:

– Сгрузим первых. Рыжий, – он кивнул на Долана, – катается с нами почти два месяца, я уже сам поседел за это время. Всегда сгружают того, кого первого подсадили, развели тут. А ты, – он перевел взгляд на второго спорщика, – доведешь до столицы, не развалишься. И, напомню, вы тут все должны за ними приглядывать, а не о девках мечтать и по сторонам смотреть.

Гвардеец приуныл. Тот, что вез Рикарда и остальных, наоборот, приободрился и миролюбиво добавил:

– Да брось, как прибудем – с меня пиво!

На том и порешили. Рик краем уха слушал перебранку, но в основном всматривался вперед, глядя, как на глазах вырастают наблюдательные вышки и приближаются ворота. Сначала они были точкой на горизонте, потом пятном с кулак, и вот перед глазами появились деревянные створки с трех взрослых мужчин высотой. Стена была куда внушительней, чем казалось с холма. На башенках стояло по гвардейцу, которые, несмотря на ранний час, не томились, оперевшись на древко, а стояли ровно, провожая телегу взглядом. Один из них махнул рукой и крикнул вниз, отпирайте, мол.

Створки без скрипа разошлись в стороны, и телеги вкатились внутрь, оставляя ровные борозды на искрящемся песке. Гвардейцы перекинулись парой слов, капитан направил лошадь мимо пары сторожек в сторону правого частокола. Клетки выкатились на небольшую площадь: торцом она упиралась в небольшой гарнизон, а с другой стороны, в отдалении, белели рунные скалы. С того направления раздавался равномерный глухой стук, словно удары киянкой по дереву. Гвардеец спрыгнул, оставив козлы и подняв облачко пыли. Подошел к клетке и буркнул:

– Давай, выходи!

И вот они стояли в лучах рассвета. Гвардейцы молча чего-то ждали, смотря перед собой пустыми глазами – мыслями они были уже дома. Кто в кабачке с кружкой пенного, кто с женой в одной руке и непоседливым дитем в другой, ведь у каждого свой дом. Капитан тихо переговаривался с одним из стражников. Лошади трясли гривами и фыркали, искрящаяся пыль им явно не нравилась. Даже Корин не ухмылялся, лишь свесил руки сквозь решетку и нет-нет, а поглядывал в сторону белых камней. Долан наклонился и шепнул Рику в ухо:

– Интересно, срут они тут тоже в масках?

Рик промолчал, хот понял, о чем речь. Некоторые встречные стражники носили на лицах защитные маски из тонкой металлической сетки. Со множеством мелких отверстий, застегнутые на затылке, они полностью закрывали нос и рот. Не идеальная защита, но разумная мера предосторожности. Они были сделаны из серебристого металла, того же самого, из которого были отлиты доспехи каждого присутствующего гвардейца. Их конвоирам маски не полагались, поэтому военные нервно переминались с ноги на ногу, явно чувствуя себя не в своей тарелке.

Услышав шепот, ближайший гвардеец повернулся к ним. Возмутиться он не успел, капитан зычно рявкнул:

– Идут! Ну-ка, выпрямились, не позорьтесь!

Гвардейцы подобрались. Со стороны гарнизона, поднимая пыль, надвигалась кучка всадников. Минута, и они поравнялись с клетками, осадили лошадей, слезли на землю. На пару гвардейцев Рик не обратил внимания, привык к блеску доспехов перед глазами. Другие двое представляли куда больший интерес хотя бы тем, что выглядели до смешного карикатурно.

Ближе всего стоял священнослужитель, болезненно худой, в простой белой рясе, с бритой налысо головой. Выражение его лица было сухим, как бумага. Скользнув глазами по клеткам, он замер, буравя взглядом колонну новоприбывших.

Второй был толстяком, в темно-синих, богато драпированных одеждах. Позолоченная фурнитура искрилась в лучах солнца, как бы соревнуясь с серебряным блеском доспехов, на пухлых пальцах поблескивали перстни, по одному на каждом, а не некоторых и по два. На фоне гарнизона и унылого пыльного пейзажа он смотрелся как инородный организм, который выдернули со столичного приема и заставили играть театральную роль.

В отличие от церковника, толстяк широко улыбался, потирал пухлые ручки и выглядел очень бодро для рассветного часа. Живо покивал всем, с кем встретился взглядом, поцокал языком. Потом, словно устыдившись своего энтузиазма, покачал головой. Мол, ну и дела… Капитан тем временем приложил пальцы ко лбу и поприветствовал священника.

– Ваша святость.