Морские узлы жизни

– Сделай мне такую!

– Трубки нет.

Кусок медной трубки в то время найти равносильно, слетать на Луну, но после долгих усилий Виктор вскоре пополнил ряды «самодельщиков». Кто ищет – тот всегда найдет. Увлечение ребят самоделками было повсеместно, как маленькая эпидемия гриппа. Конечно, кое у кого и ожоги были, если дозу не соблюдал, но все равно это были безобидные игрушки по сравнению с позднейшими изделиями – «поджигами». «Самоделки» мастерили потому, что других поделок, имитирующих звуки, нигде не купишь, как сейчас китайские хлопушки, а душа просила громких звуков. В поселке железнодорожной станции Симанщино к неопасному «стрелковому оружию» стали добавлять уже опасные «бомбы». Детали их: болты для скрепления рельс при ремонте железнодорожного пути, кучами лежали на обочине. Юные «Кулибины», два болта накручивали на одну гайку с двух сторон, а между ними почти целый коробок спичечных головок умещался. Сильно закручивали и кидали из-за угла об рельс или камень. Тому, у кого головы нет, и шапка не нужна. Гайку разрывало и болты разлетались. Впрочем, изобретение существовало не долго, родители быстро прекратили «милитаризацию» маленьких «шахидов». Некоторые потом несколько дней не могли сидеть на стуле. Витя тоже не миновал порки. С переездом в Симанщино ему доставалось часто – ремень всегда висел на спинке кровати для устрашения. Он даже однажды его спрятал, но себе дороже: нашли и им же проверили чувствительность его заднего места. Запомнилось, мама хлестала часто и не очень больно, может быть, сил не хватало, а папа редко, но – слезы из глаз. Наверно правильно говорят в народе : побои матери не болят.

Однако, «воспитательная работа» ума почему-то не прибавляла, и Витя скатился по успеваемости в последний ряд учеников. Успехи в учебе – это ступеньки лестницы, по которым не поднимешься, засунув руки в карманы. Пропал интерес к учебе, осталась только обязанность – «иди, учи уроки». Помочь некому – мама неграмотная и отец тоже, да и некогда ему. Он никогда Вите не вырезал из дерева пистолет, не ходил с ним за ягодами или куда-нибудь на природу, не принимал участия в его мальчишеских интересах, по крайней мере, память этого не зафиксировала. Вероятно, в своих заботах ему было не до детей. Но без него стало еще хуже. Беда грянула, когда Витя учился уже в четвертом классе – отца арестовали и увезли в Мокшан. Потом Мокшанский суд приговорил его к полутора годам лишения свободы за растрату имущества. Правильно. В торговле могут работать не все люди. Нужно быть торгашом в душе, тогда и дела пойдут. Честным в личной торговле трудно быть, возможно, только, если излишки со своего огорода. В остальных случаях, стараясь получить максимальную прибыль, максимально преувеличивают качество товара, подделывают, разбавляют, перепродают, другими словами – обманывают покупателя. Нельзя по ошибке продать, можно только по ошибке купить. Если в советское время спекуляция была уголовно наказуема (ст.158 УК), то сейчас она узаконена в коммерции. Люди привыкли соединять торговлю с меркантильностью, создавая пустоту жизни. Ради денег вместе с товаром продают свою совесть. Недаром Петр-1 в одном из своих указов писал: «торговля – дело воровское, а посему им жалование мизерное назначать и вешать по одному в год, дабы другим неповадно было». Богатство и деньги не обеспечивают ни здоровья, ни счастья, ни спокойствия. Сулят и обещают, но не дают.

Отец Вити, кадровый военный, боевой офицер влез в эту работу как «кур во щи». По природе честный и безотказный он не был близко знаком с лицемерием и мнимым добродушием районных чиновников и начальников. Человек спрятан за своими словами. Приходилось задерживаться на работе, гости посещали его часто и после работы. Спирт привозился на базу в алюминиевых флягах. Начальники покровительственно похлопывали по плечу и обещали райскую жизнь, хотя на семье это никак не отражалось. Правда, корова поселилась в «апартаментах» сарая тети Даши. Но когда у заведующего базой через два года началась «райская жизнь» и его увезли, никто из покровителей не вспомнил, что у него в чужом доме, фактически в чужом поселке, осталась совершенно неграмотная жена с двумя несовершеннолетними детьми и помочь ей некому. Цену плаща узнают в дождь.

Часть 2. Знакомство с цивилизацией

Люди часто жалуются на судьбу, на жизненные проблемы, но они только укрепляют человека, делают его стойким. Меч светоносный крепко куется в сверкающем горниле под мощными ударами, укрепляющими клинок. В груде пылающих углей и шлаков не виден сверкающий меч. Тверда и холодна наковальня, страшны удары и брызгами летят огненные искры. Но крепок меч, закаленный в огне и воде, и под ударами жизни. Сталь закаляется в огне, человек – в борьбе и трудностях. Не зная этой истины, переносить проблемы нелегко.

Из деревни в город

Семью Вити Ваханова трудности фактически и не покидали, а сейчас навалились со всею силой. Родители, по-видимому, решили оставить это несчастливое место жительства навсегда. Мама несколько раз ездила в город для встречи с осужденным отцом и один раз брала сына. Они долго сидели на улице напротив ворот в высоком заборе, около которого ходили вооруженные люди. Затем ворота открылись, и вышло с десяток людей в темной одежде, какую носят заключенные. Они расселись на корточках вдоль забора, опираясь на него спиной. Каждый в руках держал узелок с пожитками. Если бы мама не указала: «вон твой папа», Витя не узнал бы отца. Выглядел он довольно жалко: худой, как грабли, в арестантской одежде с узелком и поникшим взглядом. Жизнь, видимо, сломала его. Тяжело уважаемому всеми фронтовику вдруг оказаться в одной клетке с ворами и грабителями, но человек сам архитектор своей судьбы. Издалека пообщались с ним, потом подъехала грузовая машина, заключенных посадили в кузов с закрытым верхом и увезли.

Дождались окончания учебного года. Витя закончил удовлетворительно четвертый класс, Нина, его сестра – десятый. Мама продала корову, и втроем поехали осваивать цивилизацию. Квартира, которую заранее нашла мама, была, фактически, в центре города, в конце улицы – Козье болото (Кураева), где она обрывалась с высокого крутого берега в реку Суру. Каменный одноэтажный дом бабушки, место будущего проживания симанщинских неудачников, оказался напротив известной в городе бани «Козье болото». Имя ей досталось по наследству от улицы, на которой ее построили, а когда улицу несколько раз переименовывали, баня категорически отказывалась менять имя. Надо же сохранить память о болоте, где когда-то гуляли козы. Тем более что болото каждый год возвращалось в это место весной и после сильных дождей. По всем тротуарам вдоль домов люди ходили по деревянным мосткам. С одной стороны, лучше бы асфальт, но с другой – под мостками росли грибы шампиньоны. Где их еще найдешь столько? Однако маму Витину грибы, очевидно, не заинтересовали, так как, переночевав несколько ночей, она сказала, что переселяемся в другое место на улицу Кирова. Все произошло так быстро, что Витя даже в баню не успел сходить, но желание мамы для детей, как для солдат приказ командира, надо исполнять. «Грибное место» покинули в этот же день, ибо были «налегке». Шифоньер, кровать, холодильник перетаскивать не надо – все с собой. Не следует предаваться жалобам на перемены, которые нам в тягость, потому что перемены есть условия жизни.

Кирова-59 в полутора кварталах от глав почтамта, а во всех городах это учреждение считается самым центром города. Тетя Лена встретила их в своей квартире на втором этаже двухэтажного дома. Опять же преимущество: выше – обзор лучше. С этого дня началось превращение приезжих сельских жителей в городских, как в Одессе, если прожил десять лет в городе, значит – одессит.

Для Вити первое памятное знакомство с городом произошло у магазина Кузьмина. Это угловое двухэтажное каменное здание улиц Московская и М.Горького под общей крышей таких же зданий простиралось на весь квартал. Ранее, когда революционный пролетариат не гонял еще буржуев, на нем наверху крупными буквами было написано: «КОДИТЕРСКАЯ КУЗЬМИНА БУЛОЧНАЯ».

Здесь продавали торта и вкусные булки. В названный период, о котором идет речь, булками в магазине и не пахло. Сюда привозили только черный хлеб и то в небольшом количестве. Поэтому Нюра, Витина мама, до открытия магазина занимала очередь и передавала эстафету сыну и уходила на работу, чтобы вновь появиться к сроку. Люди, мечтающие отведать хлеба, в магазине все не умещались, и очередь выходила на улицу Московскую, тянулась метров тридцать до входа во двор и ныряла в него. И там, уже в широком месте, как удав, продолжала извиваться зигзагами. Последний в очереди, безмятежно проспавший, мог обрести хлебное счастье только через 4–5 часов. Чтобы поймать счастье, надо уметь бегать и рано просыпаться. Очередь состояла, в основном, из бабушек и дедушек, среди которых, Ваханов обратил внимание, шныряли двое мальчишек его возраста. Ему было скучно и хотелось поговорить:

– Вы что здесь кружитесь? – спросил он без задней мысли, чтобы завести разговор.

– А тебе чего надо? – подошел один из них и неожиданно три раза нанес кулаком удар прямо по носу. Витя опешил, был он не робкого десятка, в драках участвовал не раз среди деревенских сверстников, но к такому городскому коварству готов не был. Говорить не думая – то же самое, что стрелять не целясь. Бабушки вокруг заворчали, а побитый, зажимая нос, бросился за обидчиками, но они скрылись в толпе и больше он их не видел. Так новичок осваивал новые места пребывания, накапливая опыт через знакомства то с симанщинскими собаками, то с пензенскими «боксерами». И эти «знакомства», как занозы вонзившиеся, остались в памяти навсегда.

Во дворе дома, где теперь проживал Ваханов, он быстро познакомился с пацанами, как тогда модно было называть. И пока до школьных занятий было далеко, они таскали его по своим любимым загородным местам. Наиболее привлекательна была пойма старой Суры, скрытая в лесу от посторонних глаз, в районе с. Сосновки, не доезжая Ахун. Заросшая тростником с обеих сторон, но вода чистая и рыба водилась. Правда, дно сплошная тина с пиявками, зато какие лини попадались. Говорят, это рыба – доктор. Природа так обо всем позаботилась, что везде находишь чему учиться.

Городская школа №2, предназначенная приезжему парню для продолжения образования находилась рядом на улице Московской через площадь Ленина. Правда, памятника Ленину тогда не было и в помине и площади тоже, а стояла бензоколонка, огороженная заборчиком, мимо которой шмыгал ежедневно с портфелем ученик пятого «Е» класса. За его короткую жизнь это уже третье учебное заведение, причем в разных населенных пунктах. Опять надо привыкать к новой школе и новому окружению, перестраиваться. Когда голова забита такой перестройкой в ней, вероятно, мало места остается для школьных знаний, поэтому Витя стабильно поселился в первых рядах отстающих, а по арифметике занимал последний ряд. Научиться можно лишь тому, что любишь, например, «бебешка». Это круглый кусочек овчины, с прикрепленным в середине свинцом. Искусство «спортсменов», на переменах между уроками, заключалось в том, чтобы подкидывать ее внутренней стопой ноги, не промахиваясь, как можно дольше. Витя был не чемпион, но до тридцати раз мог держать ее в воздухе. Неизвестно как девчонки, они учились отдельно в женской школе, а среди мальчишек средних классов этой школы, «бебешка» была, как бы модным поветрием. Если у человека нет ни одного увлечения, он подобен деревянному идолу, который стоит там, где его поставили.

Последняя четверть шестого класса, после уроков Витя идет домой. Переходя улицу Московскую, увидел пустую консервную банку, которая, как будто, дожидалась его. Он, не раздумывая, поддал ей носком ботинка, и она с радостным бренчанием запрыгала вперед. Ботинки мама покупала к школе, они еще были почти новые, но кто об этом думает? Банка рассчитывала, что игра будет недолгой, но она затянулась, поэтому пыталась укатиться в сторону и спрятаться, однако «футболист» находил ее и не давал расслабляться. Вдруг, дорогу перегородили трое незнакомых ребят. Двое взрослых, а один Витиного возраста. Он и подошел к нему и начал придираться:

– Ты чё в прошлый раз толкнул меня на улице?

Витя видел его впервые и даже хотел сказать, что он врет, как парень неожиданно ударил его ладонью по левой щеке, чем-то царапнув. Затем, все трое пошли дальше. Пощечина оказалась слабая, царапины никакой не было. Потерпевший постоял немного, соображая, чтобы это могло означать и, удивленно поглядев им вслед, тоже пошел домой. На другой день он рассказал эпизод своим новым дворовым друзьям.

– Это тебя хотели порезать, – заявил Генка, – и рассказал случай, сам которому был свидетель.

В эти годы страна тяжело вытаскивала ноги из липкой нищеты, которая вместе с послевоенной разрухой породили бездомность, беспризорность и страну захлестнула волна преступности. Особенно безнаказанно действовали «щипачи», как на воровском жаргоне назывались карманные воры. Они были везде и особенно там, где больше всего народу. Вытащить из кармана кошелек с деньгами – это тоже «искусство», которому надо учиться. Некоторые достигли в этом большого мастерства и могли незаметно похитить деньги даже из внутреннего кармана пиджака. Лучшего успеха добивались те, которых природа наградила длинными тонкими пальцами, как у пианиста, и от постоянной «работы» они приобретали особую чувствительность. Между указательным и средним пальцами зажималось острое лезвие, называемое на жаргоне «пиской», необходимый инструмент карманников тех лет, и кошельки бесследно исчезали даже из закрытых сумок и карманов. «Писки» применялись и для защиты или нападения, если в междоусобных разборках участвовали карманники. Генка видел, как разрезали щеку парню, поэтому он с уверенностью сказал, что Витя оказался манекеном для тренировки будущего «щипача». Хорошо, что он еще не приобрел навыков.

За период учебы в школе Ваханов перезнакомился со всеми в классе, а с Ромкой Канцаевым завязалась дружба. Они были годки и соединила их общая мечта о море. Внешность Романа (по-настоящему – Рамазана) говорила о кавказском происхождении. И, действительно, отец его – чистый горец – лезгин по национальности приехал в Пензу в довоенные годы и женился на русской, высокой дородной женщине. Сам он был ниже ее ростом, очевидно, из-за горба на спине, но это не помешало им родить трех мальчишек, начиная с Романа. Отца всегда можно было найти в прокопчённой будке на улице Чехова, рядом с домом, где он, согнувшись в чаде кислотных испарений, лудил прохудившуюся посуду окрестных жителей, добывая хлеб свой. Трудолюбивая пчела собирает мед и с горьких цветов.

С начала весны мать Витина сообщила, что снова меняем местожительство. Причину не объяснила. То ли ей центр города не понравился, то ли на второй этаж высоко подниматься и туалет в квартире. Не привыкла к цивилизации. Для этого нужно время. Но если копнуть поглубже, скорее всего, финансы забастовку объявили. Содержать двоих детей в городе на зарплату подсобной рабочей кухни не только не просто, но и невыносимо. Место работы ее был буфет железнодорожного вокзала Пенза-4. Вите приходилось после там бывать не раз. Нюра брала его иногда на ночное дежурство, чтобы не было страшно одной. Запомнилось: как только уходил последний работник, они закрывали дверь изнутри, отодвигали мебель и в слоях пыли искали закатившиеся монеты, оброненные незадачливыми дневными посетителями.

Богатства тараканные

К переселениям «путешественник» уже привык, но жалко было терять новых друзей, хотя и переезжали недалеко – на ул. Бакунина 47. Частую смену жительства нельзя считать отрицательным явлением, поскольку человек освобождается от привязанности к месту. Оно тысячами малых нитей держит его, лишая подвижности. Перемены, путешествия всегда хороши, ибо несут новое. Странники бездомные в древние времена, считались самыми свободными людьми. Неудобств, конечно, много, но человек привыкает ко всему, зато сознание не приковано, подобно каторжнику к гире. Вы вошли в этот мир не для того, чтобы сосчитать листья на дереве. Не свободный не может летать.

Квартира тети Симы (Серафимы), так звали хозяйку, находилась во дворе ветхого, деревянного, одноэтажного дома. Квартирой назвать ее слишком громко – комнатка, наподобие больничной палаты с одним окном, по обе стороны которого стояли две кровати и проход между ними. В длину три кровати уместятся не больше. В середине комнаты половину прохода занимала печь-голландка, за ней вплотную придвинутый сундук, набитый до отказа многолетней собственностью тети Симы. Больше ничего нет, если не считать паутину затхлости и обнищания, освещающейся единственной лампочкой, на длинном проводе свисающей с потолка. Хозяйка, изможденная на вид старая женщина с выбивающимися прядями седых волос из-под застиранного старого платка, близорукая как крот, с толстыми стеклами очков, сидела за столом у входа и приветливо улыбалась.

За вечерним ужином Серафима поближе познакомилась с поселенцами и передала в их полное владение кровати: одну Нюре, а вторую ее дочери затем, попрощавшись, ушла ночевать к своим родственникам. Закрыв за ней дверь на крючок, новые жильцы отправились осваивать новые спальные места. Вите, единственному мужчине в этой квартире, досталось охранять сокровища тети Симы, как в сказке о сорока разбойниках, он умещался на сундуке. Лег головой к стенке, чтобы ноги можно было вытянуть сколько хочешь. Проснулся среди ночи – темень. Что-то ползет по лицу, схватил его в темноте и с отвращением отбросил, какой-то жук, а наверху, на стенке шуршание. Потом еще один на голову прыгнул и еще.

– Мам, закричал он, по мне кто-то ползает!

– Сейчас, сынок, свет включу.

При свете увидели, как по обоям стены около потолка в сторону печки длинной цепочкой устремленно двигались большие черные тараканы. Достигнув печи и продолжая движение, они срывались на побелке вниз, на сундук, но в эту ночь там оказалась голова постояльца. Передние ряды уже достигли стола, и было видно, как на нем шевелился большой черный клубок живых тараканов, ужинающих оставленным с вечера куском хлеба. Это были, очевидно, постоянные квартиранты и их сотни. Они с комфортом проживали и размножались за обоями, наклеенными прямо на бревна стены. В гости к ним часто заходили мыши и устраивали там громкие разборки с шумом и писком. Хозяйка, как выяснилось после, берегла свою черную «гвардию», потому что «они приносят богатство». Судя по «роскоши» в квартире, богатство еще не подошло. А может быть, в сундуке были спрятаны золотые слитки? Сейчас черных тараканов уже не встретишь – перевелись. Люди стали жить «богато» и они, вероятно, выполнили свою миссию. Вместо них пожаловали тараканы коричневые и поменьше размером – прусаки. Миссия их пока неизвестна.

Драка

Смена места жительства и шершавые условия жизни не отразились на постоянстве места учебы. Только путь до нее шел уже не через будущую площадь Ленина, а мимо старого цирка в конце ул. Пушкина, сейчас здесь – сквер. Учеба продолжалась своим чередом: математика прихрамывала, зато по русскому языку успехи – учительница Любовь Петровна приходила в школу не дежурить, а учить. Но самым любимым предметом Ваханова была астрономия. Меньше пятерки не получал. Видение на пасху в раннем детстве оставило след в сознании и интерес к этой науке и звездам на всю жизнь.

Для своего возраста Витя был достаточно крепким, плотного телосложения. На улице Бакунина, куда он переселился, его даже называли Тарзаном. В то время в кинотеатрах города шел очень популярный фильм под этим названием. Народу собиралось – билета не достать. Но спортом занимался только теоретически: слушал с друзьями по радио футбол и цирк посещали. Сюда приезжали борцы и показывали свое искусство. Толстые и неповоротливые, выходили на помост, обхватывали друг друга и долго ходили, сопели, кряхтели, пока один из них не делал прием. Если определять по их животам, как у бегемотов, на кусок хлеба с маслом «спортсмены» зарабатывали.

Учебный день подходит к концу, умственные упражнения заканчиваются, остался последний урок физкультуры, чтобы можно было размять закоченевшие члены. В спортивном зале школы несколько классов. Учитель задерживается, ребята толкаются, озоруют. Ученик соседнего класса, приезжий азербайджанец, что-то сказал Ваханову нелицеприятное, он ответил ему тем же, как петухи, и так слово за слово неприязнь разрасталась. Каждый мнил себя сильным и не хотел уступать. Вдруг азербайджанец первым бьет его кулаком в левый глаз. Сноп искр. Витя присел от боли и зажал глаз. Внутри у него все опустилось. Ни о каком возмездии и в мыслях не было. Полное поражение. Ребята окружили его. Подошел Абрамов, школьный авторитет из старших классов:

– Ты чего струсил? Набей ему морду, – и все одобрительно поддержали.

Вдохновленный поддержкой, Ваханов ринулся на противника, как таран. Тот сначала сопротивлялся, но разве можно устоять против такого напора. Ваханов вошел в ярость и колотил по его физиономии кулаками. Для «тельцов» характерно: их трудно разозлить, но потом трудно остановить. Долго нагреваются и долго остывают. Обида горела в нем. Он бил его до тех пор, пока тот, прижатый к стенке, не прошептал тихо:

– Хватит.

В своем классе азербайджанец появился только через неделю с непрошедшими еще следами кровоподтеков по всему лицу. Недели через две он пытался отомстить. После уроков в сквере поджидал Вахванова, но они с другом Романом, увидев с ним группу ребят незнакомых, обратились в бегство. Мстители гнались за ними вплоть до дома Канцаева. Здесь преследуемые успели заскочить в сени и закрыться. Несколько камней, пущенных в вдогонку, дверь храбро приняла на себя и все закончилось.

Внутри школы драки случались редко, излюбленное место для них после уроков был сквер около учебного заведения.

Защита собственности

Бои происходили не только в школе, но и по месту жительства. Осенью Витя увидел на базаре коньки «дутыши», его мечта, и долго выпрашивал у мамы 10 рублей, чтобы купить их. У соседа во дворе Вовки Неклюдова такие коньки были с ботинками – отец, работавший в УВД, купил ему. Конечно, базарные коньки, покрытые ржавчиной, не так блестят, как у Вовки, но к валенкам подходили точно. Как привязывать их Виктор научился еще на снегурках. Когда наступила зима, и снег плотно лег на землю, катание на коньках стало любимым их занятием после школы. Горка была в пяти минутах от дома, где улица Плеханова около железнодорожного вокзала заканчивалась длинным спуском под железную дорогу. Начинался он фактически от улицы Суворова и выходил по другую сторону ж\дороги. Это был автомобильный проезд. К нему скатывались на коньках, а оттуда загнутым крючком на проволоке зацеплялись за кузов проходящей машины и поднимались вверх. «Фуникулер» работал исправно.

– Ты еще и коньки не надел, – обиженно сказал Вовка, открывая дверь в комнату, – Мы же вчера договаривались. – Он зашел, громыхая коньками по деревянным половицам. Ваханов посмотрел на его коньки с ботинками – они блестели. Ему показалось, что он даже ботинки почистил кремом. Витя демонстративно сосредоточил все внимание на своих «дутышах» старательно прикручивая их к валенкам. Зависть стреляет в других, а ранит себя.

Когда все было готово, Ваханов надел свою фуфайку и друзья, захватив крючки, покатили на горку. Здесь они успешно, цепляясь за машины, сделали несколько рейсов вверх – вниз. Погода была прекрасная, светило солнце, а небольшой морозец только румянил щеки. Редкие прохожие, занятые своими делами, не обращали на них внимания, и было немножко обидно. Но вскоре появились заинтересованные люди. Подошла группа ребят к подъезду, пять человек примерно их возраста, и стали наблюдать, как они развлекались. «Спортсмены», польщённые вниманием, старались как можно лучше показать свое искусство. Когда в очередной раз они скатились к подъезду, ребята подошли поближе и окружили их. Витя почувствовал, как его обхватили сзади и повалили на снег. Он сопротивлялся, но двое держали его. Третий вынул нож и обрезал переднюю веревку конька. «У меня хотят отнять коньки», – вспыхнула в голове мысль, и уже никто не мог удержать его. Он вскочил на ноги. Неклюдов стоял недалеко, но не вмешивался – силы неравные. На него не нападали, его коньки приклепаны к ботинкам. Ваханов понял, что защищаться бесполезно и единственный шанс спасения – домой. Он проворно запрыгал вверх по дороге на одном коньке, второй волочился за правым валенком. Вовка шел рядом. Злоумышленники не отставали, и как хищники на раненного зверя, несколько раз набрасывались на него, пытаясь повалить. На перекрёстке улицы Суворова у колонки стояла очередь за водой. Здесь Витя поскользнулся и упал сам. Нападающие этого только и ждали. Мгновенно отрезали вторую веревку конька, но Витя успел схватить его рукой. Двое, пытаясь вырвать, тянули и дергали изо всех сил, даже приподымали его с земли, но рука мертвой хваткой вцепилась в драгоценную заржавленную собственность. Видя неравную схватку, из очереди выскочил мужик и разогнал несовершеннолетних грабителей. Ваханов, приняв, наконец, вертикальное положение, дрожа от пережитого напряжения, с мстительным воплем, похожим на победный клич американских индейцев, оставшимся в руке коньком, врезал одному из нападающих по шапке. Тот схватился за голову. Это была заключительная точка в бою, продиктованная справедливостью. Оборона выдержала натиск, и враг отступил.

В фуфайке Витя не только катался на коньках, но и ходил в школу. Эта единственная его «дубленка» была обыкновенной рабочей ватной фуфайкой с накладными карманами. И он завидовал одному знакомому, у него была такая же фуфайка, но с косыми карманами, вшитыми внутрь. Дальше этого зависть не распространялась, ибо это уже были заоблачные высоты. Чувства вещизма ему не привили, поскольку некому было прививать – родные и окружение его не блистали материальным благополучием, но хотелось выглядеть хорошо перед девчонками, Он учился в седьмом, и, вероятно, наступило время, когда начало просыпаться влечение к женскому полу. Однажды сидел в квартире около окна, выходящего в соседний двор, учил стихотворение. По двору легкой походкой прошла соседская девчонка Людка из пятого класса. Он не был с ней близко знаком, видел раньше, но никогда не обращал внимания, а здесь она показалась ему необыкновенной. И сердце его вдруг как-то неожиданно и приятно затрепетало в груди. Это было первое в его жизни неосознанное влечение к противоположному полу – любовь прелестная, поэтическая, уносящая в мир грез. Любовь – источник мук, жаль, что это прекрасное царство не вечно на Земле.

Синие перья застывшего ужаса

К началу школьных занятий мама купила Вите пальто демисезонное. За долгие годы цена его – 270 руб. не стерлась из памяти, очень дорого. Запомнился также материал из какой-то грубой ткани. Толстые волосы торчали из нее, как шипы. Но карманы были такие, о каких он мечтал. Счастливый ученик будущего восьмого класса с гордостью одел обновку и пошел за хлебом на ул. Московскую. Купив, сдачу сунул в карман нового пальто. Возвращался как всегда через сквер Белинского. Здесь его перегнал высокий парень лет двадцати и нечаянно толкнул в бок, не вписавшись на широкой аллее. При этом, обернувшись, нахально ухмыльнулся и быстро пошел вперед. Ваханов не был с ним знаком, но знал от других, что это карманник Чапай. Инциденту он не придал значения, но, когда пришел домой, сдачу в кармане не обнаружил.

Приключения на этом не кончились, а получили продолжение, через несколько дней, в тете Симиной квартире. Выход из нее на улицу проходил через небольшие сени, дверь которых закрывалась на металлическую задвижку. Уже за полночь кто-то начал стучать в нее, дверного звонка не было. Гостей не ждали. Сестра Витина еще не спала, открыла дверь в сени и спросила:

– Кто?

– Открывай! – Раздался грубый мужской голос. Нина испуганно захлопнула дверь и, накинув крючок, побежала будить мать: