Закон Китобоя

Глава первая

о том, как всё начиналось, как однажды вечером Митя ждал отца и не мог расстаться с любимой книгой и как воспоминания перехлестнули через край. Оказывается, за любовь, так же как при смене карт в покере, надо платить, тем более если парикмахер и повар – подходящая пара

Эта история началась давно, в 80-е годы прошлого века. Трудная, запутанная, она, кажется, не имеет ни начала, ни конца. Возьми из памяти любой эпизод и собирай по лоскутку, терпеливо, неспешно картину минувшего. Начать хотя бы с того, как однажды поздно вечером маленький мальчик Митя ждал возвращения отца и не мог расстаться с любимой книгой о Белом Ките. Гигантский Белый Кит завораживал. Митя часами мог рассматривать картинки, читая под ними цитаты из романа Германа Мелвилла «Моби Дик». Неожиданно в комнату вошла мама, забрала книжку и выключила свет.

– Мамочка, почитай мне стихи, – взмолился Митя.

– Нет, сынок, спокойной ночи.

– Ну, пожалуйста.

– Нет, – строго сказала она.

– Папа не пришёл?

– Нет, не пришёл.

Наташа позвонила мужу, спросила, когда ждать. По голосу поняла, что у него опять проблемы, лучше бы не звонила.

– Митя спит? – не сразу отозвался муж.

– Ждёт тебя.

– Скоро буду, – буркнул и бросил трубку.

Борис Борисович Плоткин, попросту Беба, занят был неприятной процедурой «вымогательства» с криминальным авторитетом и рэкетиром по кличке Симпа. Беседа шла неровно, Симпа с интересом наблюдал, как Беба с трудом выруливает из простой, казалось, ситуации. Неожиданный звонок из дома не придал ему бодрости.

– Беба, брось, Натаха – твоя законная жена, так что не дёргайся. К прошлому возврата нет, – засмеялся Симпа.

Борис Борисович смутился.

– Мне кажется, – тихо произнёс он, – ты мог бы конкретнее сказать, чего от меня хочешь. Тогда мы сможем обсуждать детально эту проблему.

– Вот ты как заговорил, – ехидно заметил Симпа. – Да, ты и вправду стал бизнесменом. Рассуждаешь так, как будто и в самом деле никому ничего не должен.

– Я никому ничего не должен, – повторил Беба.

– Ты так думаешь?

– Я никогда и никому не был должен, – голос зазвучал твёрдо.

Звонок из дома на самом деле приободрил Бебу, он словно бы очнулся, впервые вспомнил о семье только теперь, после Наташиного звонка.

– Я никому не должен, – повторил он, – в том числе и тебе. Наши отношения осложнены, я бы сказал, моральными прин-ципами.

– Моральными принципами? – переспросил Симпа. – Ты трахнул мою девушку, женился на ней и называешь это «моральными принципами»? Ничего не путаешь?

– Во-первых, я за всё заплатил и впредь платить не отказываюсь.

– А, так хочешь говорить о старых долгах и о прошлых ошибках. Ох, не любишь ты меня, Беба. А ведь мы друзья. По крайней мере, были когда-то. Да, времена изменились. Деньги сегодня не столько значат. Я ведь мог бы брать с тебя намного больше, но этого не делаю, и вовсе не из любви к тебе. Ты догадываешься, почему я этого не делаю?

– Мы уже говорили об этом, и я готов платить больше. Но твоим партнёром в бизнесе не буду.

Симпа с ненавистью смотрел на Бориса Борисовича.

– У меня проблемы. Я нуждаюсь в деньгах, но ещё больше я нуждаюсь в твоём расположении. Ты же отказываешь мне, будучи, по сути, моим должником. Не пожалеть бы, друг мой Беба.

Встреча оборвалась внезапно. Симпа уехал ни с чем. Оба торопились. Каждый возвращался в свою жизнь.

Воспоминания перехлестнули через край, и каждый вспоминал по-своему прожитую, одну на двоих, молодость.

Жили рядом. Учились в одной школе. Играли в регби в одной команде. Беба поступил в кулинарное училище, Симпа хулиганил. Беба учился готовить, Симпа совершенствовал бандитские навыки. Беба стал шеф-поваром в ресторане. Симпа – главарём бандитской шайки.

Симпа вспомнил, как в пору советского дефицита они, тогда ещё мальчишки, обманули узбека, который продавал платки. Завели его во двор, где шёл снос старых зданий, подвели к двери с почтовым ящиком и велели ждать. Через мгновение появилась в дверях женская голова. Женщина взяла чемодан с платками и сказала, что сейчас вынесет деньги. Узбек ждёт. Денег никто не несёт. Начинает стучать в дверь. Никого. Тихонько толкает дверь и оказывается в соседнем дворе, где работает экскаватор. От дома осталась только одна стена. Симпа надеялся, что с Бебой они пойдут одной дорогой, но вот не вышло, разминулись.

Симпа вспомнил, как однажды во время игры сломал ногу. Дня не проходило, чтобы Беба не навестил друга в больнице. И вот как-то раз вошёл он в палату и увидел там девушку, которая плакала.

– Я, может быть, подожду… – стушевался Беба.

– Останься, – грубо оборвал Симпа. – Она уходит.

– Вы на машине? – неожиданно спросила девушка.

Беба только что купил подержанную «трёшку» и страшно гордился, что он теперь на колёсах. Назвать свой драндулет машиной у него не поворачивался язык.

– Вообще-то да, – промямлил он.

– Это твой друг? – спросила девушка.

– Он мой друг, – ответил Симпа.

– Пусть отвезёт.

– На такси доедешь, – злобно зарычал Симпа.

Девушка расплакалась и выбежала из палаты.

Симпа как-то странно тогда посмотрел на Бебу и тихо сказал:

– Ладно, подбрось её.

В этот день пути их разошлись навсегда.

В вестибюле Бебу ожидал сюрприз.

«Это была первая в моей жизни девушка, которая меня ждала, – вспоминал Беба. – У неё была такая улыбка, что можно было потерять голову. И я её потерял».

– Наташа, – сказала она и протянула руку.

– Беба, – ответил он и посмотрел на протянутую руку так, словно ему предлагали нечто совершенно необычное, предлагали вроде бы только из вежливости, и он тоже только из вежливости согласился.

– Это кличка или тебя так зовут? – спросила Наташа, переходя на «ты». Ей было уютно с этим увальнем. Захотелось к нему прижаться, заплакать и никогда не расставаться.

– Моё имя, – ответил Беба, – но по паспорту я Борис.

– Чем ты занимаешься, Боря? Кроме регби, разумеется.

– Я работаю в общественном питании, – ответил Беба, совершенно смутившись.

– Ты повар? – удивилась Наташа.

– Я повар, – ответил честно Беба.

Он сказал правду, потому что врать девушке Симпы глупо. К тому же он был уверен, что видит её в последний раз.

– А я парикмахерша, – представилась Наташа. – Ты любишь готовить?

– Нет, – твёрдо ответил Беба.

– А я очень люблю готовить, – сказала Наташа. – Поехали… – не то спросила, не то приказала она, и Беба понял, что Наташа хочет провести с ним время, и сразу как-то успокоился.

В принципе, он не имел возражений против того, чтобы отдохнуть с красивой проституткой, но не с девушкой Симпы. Беба не хотел неприятностей. Он решил отвезти Наташу домой и мирно расстаться.

Они сели в машину, и Беба вполне дружелюбно сказал:

– Не знаю, куда ты там собралась, но я отвезу тебя домой.

– Я подумала, что повар и… – Наташа растерялась. Она так разозлилась, что хотела сказать «проститутка», но не осмелилась и даже испугалась, что могла вдруг открыться парню, которого уже начинала любить. – И парикмахер, – уточнила она, – могли бы вместе провести время вне рабочей обстановки.

У неё в глазах стояли слёзы. Беба впервые видел столь близко такое красивое лицо. Девушка настроена была решительно. Она готова была унижаться и клянчить, только бы он взял её с собой.

«Что бы я ей сейчас ни сказал, она не отступит», – подумал Беба.

– Я как раз хотел пригласить тебя поужинать, – сказал он.

А сам подумал: «За одни такие мысли Симпа отрежет мне уши и прибьёт их на двери ресторана, в который я с ней войду».

– Ты такой добрый? Так легко согласился? Не боишься? – спрашивала Наташа.

«Конечно, боюсь», – хотел закричать Беба. Но промолчал.

– Поехали, – сказала Наташа.

«Что я мог ей на это ответить? Кто я такой, чтобы спорить с красивой женщиной? Она была так хороша, что я не знал, куда деваться. И мы „поехали“. Мы сходили с ума от любви. За те три недели, что Симпа лежал в больнице, мы прожили целую жизнь. Никто из нас ни разу его не навестил. Мы даже о нём не вспомнили, хотя и никогда о нём не забывали. Мы знали, что друг без друга нам больше не прожить. И нужно было решать, как быть с Симпой».

Вскоре Наташа получила от Бебы золотое колечко с бриллиантом.

– Ты делаешь мне предложение, Беба? – опережая события, спросила Наташа.

– Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж, – уточнил Беба.

– Это предложение от «шефа» самое лучшее, какое только может быть, – ответила она и подумала: «Это мой „повар“ – такой, какой нужен, и я его получила».

Как только отец показался на пороге комнаты, Митя воскликнул:

– «Фонтан на горизонте, сэр!»[4]

Беба обнял сына.

– Папочка, почитай, пожалуйста.

Беба вздохнул и, открывая книгу, сказал:

– «И сотворил Бог больших китов…»[5]

Настроение скверное, не до чтения было, но, чтобы Митя поскорей заснул, он тихонько начал читать:

Митя засыпал. Беба перестал читать, просто сидел и смотрел на сына, вспоминая, как пришёл к Симпе и рассказал о них с Наташей.

– Ты хорошо сделал, что рассказал, – оценил откровенность друга Симпа. – Наташа красивая девушка, но она проститутка. Надеюсь, у вас ничего серьёзного? Жениться на ней ты не собираешься?

– Я собираюсь жениться, – ответил Беба.

Симпа рассмеялся.

– Я, оказывается, совсем не знаю тебя. Ты рисковый малый. Очень рисковый. И смелый. Что ж? Это твоя жизнь, а я делаю тебе деловое предложение. Согласен работать?

– Согласен, – ответил Беба.

– Ты даже не спросишь, на каких условиях? Продолжаешь играть втёмную. Не боишься?

Беба не ответил.

– Будешь отдавать всё. Жить на одну зарплату, согласен?

– Нормально.

– У тебя будет небольшая зарплата.

– Сколько времени я буду работать на этих условиях? – поинтересовался Беба.

– А сколько ты спросил бы с человека, который у тебя украл?

– Разве я у тебя украл?

– Ты увёл мою девушку, – ответил Симпа.

– Я готов заплатить, – сказал Беба. – Сколько?

– Как ты думаешь, год будет нормально? – спросил Симпа.

– Думаю, нормально, – ответил Беба.

– А два года за то, что украл у друга подругу?

– Нормально…

– А три года?

– Три? Пусть будет три.

– Что скажешь насчёт четырёх лет?

– Думаю, этого будет достаточно.

– Думаешь, достаточно? А я так думаю, что и пяти недостаточно.

– Скажи, сколько ты хочешь?

Симпа готов был назвать какую угодно фантастическую цифру, лишь бы Беба сломался. Но не решился. Беба мог не принять условий.

– Семь лет! – определил он окончательно.

«Я согласился, – вспоминал Беба, – с меня взыскивался дополнительный налог на любовь в виде имущественного оброка. Это было здорово! Я был счастлив. От любви у меня кружилась голова. Мне так повезло в жизни, что за это непременно надо было заплатить. Пусть даже Симпе. Какая разница. За любовь я всегда готов платить».

Вечером за ужином Беба рассказал Наташе о встрече. Разговор был тяжёлый и не клеился.

– Что нам делать? – спрашивала жена.

– Не знаю, – отвечал Беба.

– Может, согласиться?

– Стать его управляющим? Он будет грабить, убивать, а я через ресторан бабки буду для него отмывать? Не пойдёт.

– У нас серьёзные неприятности, Боря, – говорила Наташа.

Борис Борисович отмалчивался.

– Давай уедем, Боря, – вкрадчиво предложила Наташа.

– Уедем, потерпи. Я уже билеты заказал.

Они собирались в Крым.

– Давай совсем уедем.

Беба не ответил. Наташа заплакала.

За столом под зелёным абажуром шла игра в покер, на деньги, разумеется, немалые. Симпа благополучно одолжился у одного жулика Скороходова и в этот вечер непременно собирался отыг-раться.

Игравших было четверо. Симпа и Треф, карточный шулер, сидели напротив друг друга. Двое неизвестных, по виду солидные и состоятельные, полные, круглолицые любители карточной игры, отличительной особенностью которых было лишь то, что на голове одного была копна чёрных волос, а на голове другого абсолютное их отсутствие. Попросту говоря, один был лысый, а другой – брюнет.

У брюнета был простой стрит. Он важничал, делал вид, что сомневается, начинать ему игру или нет. Наконец, сбросил карты и сказал:

– Пас.

– Пас, – отозвался Симпа.

На картах у него была тройка валетов.

– Пас, – отозвался лысый, имея на руках тройку королей.

Треф улыбнулся и посмотрел в свои карты. На них было дамское каре. Он вздохнул, взглянул на партнёров и сказал:

– Пас.

Игроки доставили в банк, который и без того выглядел внушительно, а теперь это была просто гора из денег. Брюнет распечатал новую колоду и раздал карты. Игроки, каждый на свой манер, стали приоткрывать уголки карт, рассматривая комбинацию. Но как ни старались они закрыться от «невидимого взора», всевидящее око телекамеры заглянуло в карты, и сканер вывел на монитор изображение таким образом, что одновременно в каждом из четырёх квадратов на экране отобразилась карточная комбинация.

– Стрит слева, тройка справа. У Симпы флеш-рояль, – диктовал оператор.

Треф всё это слушал через крохотный наушник. В комнате, нафаршированной электроникой, шла «своя игра», вернее, продолжение той, что существовала в реальности под зелёным абажуром. Парни, ассистенты Трефа, были профессионалы и в игре разбирались не хуже, чем в премудростях электроники. Они припали к экрану и затаили дыхание. Слово было за Симпой.

«Жизнь похожа на смену карт в покере, – размышлял он. Встреча с Бебой не давала ему покоя. – Сбрасываешь хорошие карты, чтобы прикупить ещё лучшие, а в прикупе… Что бывает, когда карта не пришла, Беба?»

Он сделал ставку и объявил серви.

Это означало, что карты он не меняет.

– Зацепились! – выкрикнул один из ассистентов.

– Есть! – закричал другой.

– Открой пивка! Давай, Треф! Давай!

Напарник бросился к холодильнику и достал холодное пиво.

На столе стали менять карты.

Лысый поменял две карты и к тройке королей прикупил две восьмёрки. Брюнет сбросил целых четыре карты и к тузу пик, на удивление, прикупил два туза и два валета. У Трефа на руках было каре из десяток. Ему предстояло менять одну карту. Он сделал обмен так виртуозно, что нельзя было заметить, как карта из прикупа скрылась в рукаве, а другая, спрятанная под крышкой стола, появилась в руках. Теперь у игроков были почти равные шансы, если вообще о равенстве в покере может идти речь.

– Фуль слева, фуль справа, – передал ассистент. – У Симпы флеш-рояль.

– Здесь, по-моему, если не ошибаюсь… – начал было Симпа.

– Семьдесят, – раздался голос.

Неподалёку от стола сидел пожилой человек и внимательно следил за игрой. Он курил огромную сигару. Это, кажется, не всем нравилось, но Викентий Эммануилович был вроде арбитра, и никто возразить не осмеливался.

– В банке семьдесят тысяч, Симпа, – уточнил Викентий.

– Добавлю пятнадцать, – сказал Симпа.

– Да, – ответил брюнет.

– Согласен, – сказал лысый.

Все они поставили на банк по «кирпичу» денег.

– Пятнадцать и пять сверху, – сказал Треф.

Брюнет и лысый молча добавили по пятёрке.

– Пять и десять сверху, – ответил Симпа.

Повисла тяжёлая пауза. Слово было за брюнетом. Он покрылся испариной, пыхтел и отдувался, не мог поверить, что вынужден выйти из игры.

Напряжение передалось ассистентам Трефа. Они не сводили глаз с экрана.

– Меня тёща ненавидит, – сказал один. – В больнице лежит, на ладан дышит, а столько ненависти. Вчера спрашивает: «Скажи, Саша, кто ты?» – «Программист», – отвечаю. «По-старому это кто будет?» – «Вроде бухгалтера или счетовода», – говорю. Она глаза закрыла и говорит: «Значит, вор».

– Пас, – сказал брюнет.

Он налил в стакан виски и залпом махнул.

Настала очередь лысого. Он смотрел на кучу денег и словно прощался с ней.

– Моя знает только, что я простой инженер, – поддержал напарник «программиста». – «Вы, – говорит, – должны жить лучше, чем мы жили». Жалеет меня. Каждый месяц даёт мне полтинник на расходы.

– Пас, – сказал лысый, не сводя глаз с денег.

Симпа был уверен, что возьмёт банк. Деньги у него кончились, но он знал, что Треф не будет безумствовать, уровняет ставку и вскроется.

Но в картах, как и в жизни, случаются неожиданности. Треф набавил.

– Дал десятку и сорок сверху, – ответил Треф.

Симпа не поверил своим ушам. Он понял, что попался.

– Наличных у меня больше нет. Дам расписку.

– Мы договорились, Симпа, ты сам так хотел, никаких расписок, – ответил Треф.

– Я хочу вскрытия! – закричал Симпа.

– Пусть даст расписку, – сказал Викентий и выпустил колечко дыма.

Симпа оторвал от пачки сигарет кусок картонки, написал на ней «40» и поставил закорючку.

Треф взял расписку, внимательно её рассмотрел, как будто это был заполненный по всем правилам банковский чек, которого он отродясь в глаза не видел, и бережно положил к себе в бумажник.

Симпа открыл карты. Там, как мы видели, был флеш-рояль.

– О, это очень хорошо, – сказал Треф, – очень хорошие карты.

Голос у него упал, и он печально посмотрел на свои карты. Он так правдоподобно разыграл Симпу, что тот поверил в свой выигрыш. Лицо у него озарилось радостью победы, и он взвизгнул, потом зашипел, как старая патефонная пластинка, а затем закричал:

– Ка-р-ты на сто-о-л!

Треф бросил на стол четыре десятки. Сверху на них лёг джокер.

Симпа не мог поверить. На нём лица не было. Он так расстроился, что, казалось, постарел на целую ночь.

На следующий день в полдень два бандита пришли в ресторан с парнем интеллигентного вида с портфелем и без всякого вступления изложили свою просьбу прямо в зале, не стесняясь обслуги:

– Слышь, Боря, Симпа сказал, что ты в курсах и посылает тебе этого с портфелем, чтобы уладить дела, так что пошли, сразу и порешим. Лады?

Беба ещё не отошёл от вчерашнего наезда Симпы – и вдруг такое. У него помутнело в глазах и заложило уши, словно он опустился под воду. И там, достав дна, оттолкнулся, пошёл наверх.

Они шли по коридору. Беба впереди, бандиты с юристом позади. Беба шумно выдыхал воздух – так делает кит, когда вынырнет с глубины, выбрасывая фонтаны воды.

– Слушаю вас, – сказал Беба, когда дверь в кабинет за бандитами закрылась.

Парень поставил на стол портфель и стал доставать из него бумаги.

– Нам предстоит процедура перерегистрации предприятия в связи с изменениями состава учредителей и новыми условиями договора. Документы я подготовил, так что вам нужно только поставить на них ваш автограф. Ознакомиться подробно, я думаю, можно после, чтобы сейчас не отнимать у вас времени. Перерегистрация займёт два-три дня, и приготовьте, пожалуйста, печать. Она больше вам не понадобится.

Беба выдвинул ящик стола и достал ключ от сейфа.

«Что будет с Наташей и Митей, ты подумал?» – спросил он себя, открывая сейф. Там рядом с деньгами лежала печать и браунинг.

«Ладно, Симпа, – подумал про себя Беба, – ты сам предложил такую игру. Посмотрим, что в прикупе». И он вытащил из сейфа браунинг.

– Вот мой ответ, – сказал он и навёл пистолет на бандитов. – Валите отсюда, пока я вам бошки не продырявил.

– Сынок, собери свои бумажки, мы уходим, – сказал бандит юристу.

Юрист в одно мгновение собрал бумаги в портфель. Компания поспешно удалилась.

Беба налил коньяку, выпил и позвонил Наташе.

– Митя с тобой?

– Он только что пришёл из школы, – ответила Наташа.

Она поняла, что случилось что-то, но ни о чём не стала расспрашивать.

– Никуда не выходите, – сказал Беба. – На звонки не отвечайте. Я еду.

Наташа выглянула в окно и увидела, как во двор въехала машина. Из неё вышли трое подручных Симпы. Они достали из багажника какой-то агрегат и скрылись в подъезде. Сейфовых замков на входных дверях тогда не было, так что бандиты уже через минуту были у порога квартиры. Один начал настраивать агрегат, другой принялся вырубать кайлом бетон под порогом. Грохот стоял такой, что, казалось, рушится дом.

– Митя, иди, пожалуйста, к себе в комнату и закрой дверь на ключ. Откроешь, когда я позову.

Митя сделал, как велела мама.

Металлическая дверь дрожала под ударами, с потолка сыпалась штукатурка. Наташа металась по квартире, как испуганная птица, не находя укрытия.

Когда лунка под дверью была готова, бандиты подсунули туда металлические «лапы». Автомобильным насосом подняли давление в масляной камере, и самодельный домкрат пришёл в движение. Обитая листовым железом дверь, приподнимаясь, потихоньку стала сползать с петель. Металл гнулся и отвратительно скрежетал. Услышав эти жуткие звуки, Наташа словно очнулась. До неё наконец-то дошёл неотвратимый смысл происходящего. Она вытащила из платяного шкафа коробку из-под обуви, достала завёрнутый во фланелевую сумочку макаров. Дверь ползла вверх, в просвете уже виднелись ноги бандитов. Наташа приготовилась стрелять. Не хватило совсем немного, чтобы смятая в гармошку дверь соскочила с петель. Бандиты вдруг прекратили качать, спустили воздух из агрегата и вошли в лифт. Напоследок, перед тем как смыться, один из них поджёг кусочек шнура и опустил в бензобак Наташиных «жигулей», стоявших неподалёку. Бандиты уехали, а Наташа всё ещё вслушивалась в тишину за дверью, продолжая сжимать в руках пистолет. Взрыв вывел её из оцепенения. Она побежала на кухню и выглянула в окно. Во дворе, охваченная пламенем, горела её машина.

Беба никогда, ни при каких обстоятельствах не изменял привычек. Два раза в неделю он играл со спарринг-партнёром в теннис на кортах спорткомплекса ЦСКА. Тренер, совсем юный паренёк, подбрасывал то справа, то слева, делал замечания, когда на трибуне появился человек в бежевом плаще. Он сел и стал наблюдать за игрой. Беба почувствовал скованность, настроение как-то скисло.