Гармония. Повести и рассказы

«Надо что-то делать?» – потупив взгляд в пол, размышляла она. Так ничего не придумав, с этим и заснула. Но на этом приключения не закончились. Под утро с шумом ввалился Иван. И со словами «где здесь недотрога» схватил её в охапку. И, дыша перегаром прямо в лицо, стал срывать с неё одежду. Но в какой-то момент, ослеплённый её красотой, замер.

– Какая же у тебя, сестрица, точёная фигурка, – застыв от изумления, бормотал повеса. Этой паузой и воспользовалась девушка. Подпрыгнув и развернувшись в прыжке, она нанесла развратнику удар пяткой в пах. Взвыв, он упал на колени и пополз, как нашкодивший кот, восвояси.

А Алеся, обхватив голову руками, разрыдалась.

– Что же делать?! Что же делать?! – покачиваясь из стороны в стороны, сквозь слёзы всхлипывала она. И вдруг, подскочив, стала лихорадочно собирать вещи. Как попало покидав своё добро в чемодан, уселась на него и снова задумалась. В этом большом городе у неё был только один близкий и родной человек – это её Алёша.

– К нему, только к нему, – произнеся это вслух, ринулась к комнатной двери. Но не тут-то было, она оказалась заперта снаружи. – Замуровали, – криво усмехнулась она, вспомнив слово из знаменитого фильма. И, недолго думая, с разбегу толкнула дверь и с шумом вылетела в коридор. В квартире стояла тишина.

– Вот повезло-то несказанно, улыбнувшись, подумала она, – видать, вовсю дрыхнут беспробудно, да к тому же и замок слабый поставили.

И она, подхватив чемодан, направилась к выходу.

На улице было по-утреннему свежо. Облегчённо вздохнув полной грудью, она поспешила к станции метро.

– Решилась! – увидев Алесю с чемоданом, обрадованно воскликнул Алексей.

– Приютишь? – чмокнув его в щёку, спросила она.

– Входи, – и, вырвав из её рук чемодан и вцепившись в запястье, потянул за собой в прихожую.

– Тётя Вера, смотри, кто к нам приехал, – улыбнувшись во весь рот, громко позвал он.

– Ну что ты стоишь как чужая, – ласково встретила хозяйка, нисколько не удивившись раннему гостю. – Надевай тапочки и проходи, сейчас чай пить будем.

Уже за столом девушка не выдержала и расплакалась.

– Успокойся, родная, – как могла, успокаивала девушку женщина. – Если тебе легче станет, поведай: что случилось-то? А лучше иди, приляг и успокойся, а рассказать всегда успеешь.

– Нет-нет, я сейчас как на духу всё выложу, – и она с большим волнением рассказала об ужасном случае, произошедшем с ней прошедшей ночью, и о том кошмаре, который ей пришлось пережить.

– Теперь-то я точно никуда тебя не отпущу! – пылко выпалил юноша. – Я же слово отцу твоему дал.

– Конечно, пусть поживёт у нас. Правда, у нас не такие хоромы, как у твоего дядюшки, но место в зале на диване свободно, – с мягкой улыбкой отозвалась Вера Степановна.

– Спасибо вам большое, – радостно улыбнувшись большими лучезарными глазами, тихо промолвила девушка. – Мы обязательно с Алёшей что-нибудь придумаем.

– Придумаете, придумаете, непременно придумаете, какие ваши годы. А сейчас тебе надо выспаться, отдохнуть, а уж завтра, если возникнет необходимость, ещё поговорим, – и она, оставив молодых одних, вышла. Но вскоре вернулась с комплектом постельного белья. И, протянув его девушке, торопливо проговорила: – Ступай уж, а Алёша тебя проводит, да заодно поможет диван-кровать разложить.

Заправив ложе, девушка, смущённо опустив веки, шепнула:

– Будь добр, отвернись.

– Зачем?! Я же тебя уже видел.

– Ну, пожалуйста…

– Хорошо, – забавно поджав губы, обронил он.

– Только не обижайся, – и она, чмокнув его в шею, юркнула под одеяло. A спустя минуту он услышал приглушённый голос:

– Присядь рядом.

Опустившись на край кровати, он взял её маленькие ладони в свои и стал их нежно гладить. Благодарно посмотрев на него, Алеся перевернулась на бочок и, уютно свернувшись калачиком, забылась спокойным тихим сном. Алексей встал и, тихонько прикрыв дверь, вышел.

Проспав полдня и всю ночь, Алеся проснулась в 7 часов утра следующего дня. Яркие солнечные лучи, пробиваясь сквозь плотные шторы, освещали её волнистые волосы, разбросанные золотистой россыпью по подушке. Она потянулась, заворожено глядя на красивые узоры, витиевато отражённые на стене. Царящая в комнате тишина наполняла душу безмятежным спокойствием. Мельком оглянувшись по сторонам, начала напряжённо рассматривать нехитрое убранство комнаты, словно вспоминая, где это она. Но вдруг возникшее навязчивое видение о прошедшем мгновенно отрезвило её, и она резко вскочила. Поспешно накинув халат, бросилась к двери, за которой тут же столкнулась с Алексеем.

– Алесенька, милая, что случилось? – приобняв девушку за плечи, с некоторой дрожью в голосе спросил юноша. И, наклонившись к её уху, ласково прибавил: – Что тебя так напугало? На тебе лица нет!

– Страх тому виной, который никак не может покинуть меня, – шмыгнув носом, пробормотала она. – Но ты не волнуйся, при такой поддержке я быстро справлюсь. А вдвоём мы сила! Не правда ли, Алёша?

– Всё верно, – посмотрев ей прямо в глаза, согласился он. – А если мы всегда будем вместе, как единое целое, нас уж точно никто не сможет одолеть, и тогда, преодолев все преграды, достигнем своей цели, – с максималистским задором пафосно высказал своё мнение юноша.

Глава 5. Столичная жизнь…

И понеслись стремительно годы учёбы. Это было самое лучшее и незабываемое время. На третьем курсе они стали подрабатывать, он на кафедре, а она репетиторством и переводами. Жили в маленькой комнате студенческого общежития и были счастливы.

К окончанию вуза им обоим предложили продолжить образование в аспирантуре. Немного подумав, они согласились. Не то чтобы им нравилась Москва, но перспектива хотя бы на какое-то время остаться в столице их прельщала. Конечно же, были свои плюсы и минусы. Но именно здесь они обрели самостоятельность, добились материальной независимости от родителей, особенно после того, как стали работать. Получив некую свободу, они могли действовать в соответствии со своими интересами и целями. Гармонично дополняя один другого, понимали друг друга с полуслова и потому жили легко, не чувствуя затруднений в чём-либо. Отдавая много времени учёбе, не забывали и о досуге. За время студенчества посетили почти все музеи и выставки. Не упускали возможности и в посещении интересных концертов. Здесь они стали театралами. Если же выдавалась хорошая погода, бродили по парку, а зимой в мягкий зимний морозец вставали на лыжи. И, что удивительно, со временем у них выработались общие увлечения – интерес к шахматам, игра в настольный теннис. И почти каждый день сразу после занятий ходили в спортзал на тренировки по карате. Вот так и шли годы без ссор и печали.

Научным руководителем к красавице-аспирантке определили некого седовласого доктора наук Осипова. Савелий Пантелеймонович, так звали профессора, был хорош собой. Хотя и было ему далеко за пятьдесят, но выглядел он моложаво, вероятно, благодаря обворожительной улыбке, не сходящей с его лица. Его иначе и не называли как наш улыбающийся профессор.

– Повезло же тебе, Максимова, – с завистью говорили другие аспиранты и сотрудники кафедры, – быстро защитишься. – А если ещё и куражиться не будешь, тогда и вообще без сучка и задоринки всё пройдёт.

– Как это? – справившись c оторопью, спросила она.

– Он же мужчина хоть куда, ни одной юбки не пропустит, а тем более с такой женственностью и редкой грацией, как у вас, мадам, – недвусмысленно пояснила одна из сотрудниц. Промолчала Алеся, лишь слегка вздрогнув, вспомнила тот давнишний случай, произошедший с ней у дядюшки.

– Ничего, справимся, – подумала она, с достоинством выслушав коллег, обычная женская зависть.

Она и раньше не раз встречалась с профессором, а на последнем курсе он вёл семинары и читал лекции. Правда, создавалось впечатление, что он только для неё одной и ведёт занятие. Но она уже привыкла к этому и не обращала на его взгляды никакого внимания. Но одно дело, когда это происходило в аудитории в присутствии студентов, и другое, когда придётся встречаться один на один. Это немножко пугало. И вот настало время встреч и обсуждений темы предстоящей диссертации. Как всегда, с улыбкой на устах профессор начал увлекательную беседу. С интересом слушая его, она делала в блокноте заметки. Разговор шёл попеременно на испанском и английском языках. Когда она говорила, он внимательно слушал, иногда поправляя её. Всё шло пристойно. И так изо дня в день в течение года. Но в начале следующего учебного года профессора будто подменили. Он стал замкнутым, глаза уже не источали былого блеска.

– Савелий Пантелеймонович, вы, часом, не заболели? – как-то решившись, спросила ученица.

– Заболел, Алеся Михайловна, – ответил он, впервые назвав её по имени-отчеству.

– А что случилось? – уже догадываясь, о чём может пойти речь, отрешённо спросила она.

– Влюбился я!

– И в кого это вас так угораздило? – с язвительной усмешкой спросила она.

– Вы же неглупая девочка, неужели не догадались?

– Не-а, – светло и простодушно протянула она.

– В вас, Алеся, в кого же ещё! – он что-то ещё хотел сказать, но она, перебив его, резко ответила:

– А я нет! У меня муж есть, и я его очень сильно люблю! …В вашем возрасте о душе надо думать, а не о греховных делах! Дети-то уже взрослые, да и внуки подрастают, к тому же супруга-красавица. О них-то что, совсем забыли?! – и она, решительно поднявшись со стула, выпалила как на духу: – Всё! Мне не о чём с вами говорить! Разговор окончен!