Ларс 3

– Ага – ответил мой Обеликс.

– В Царьграде вроде тоже море, но какое-то не такое. Здесь уютнее что ли.

Великан промолчал, щербато ухмыляясь.

Вокруг моего шатра установили вагенбург, а вокруг всего лагеря возводили частокол. Благо, некоторые материалы мы привезли с собой, а что-то мы отыскали здесь. В частности, благодаря найденной неподалеку каменоломне, мои умельцы начали сооружать невысокую полутораметровую стену из камня-пластушки. Командиры обещали закончить работы через три дня. Да, крепость сооружения была никакой, но цель ее была иной – оградить от стрел возможных вылазок осажденных.

Со дня на день должны будут прибыть отряды Ходота из Семендера. Посыльный оттуда уже прибыл, сообщил о выходе армии с юга.

Еще через несколько дней прибудет «посылка» Добрыни. И тогда моя армия будет закована в мощную броню. А арбалеты увеличат огневую мощь войска. Нужно будет отправить обратно с обозом все, что сумел награбить в каганате. Нечего с собой таскать все это добро.

Я вгляделся в закатные сумерки. Силуэт города-крепости на фоне темно-алого неба выглядел величественным. Поймал себя на мысли, что Царьград выглядел величественнее, но его было проще взять. Но тогда помогла военная хитрость. Здесь же нужно придумать такую же уловку. И пока у меня в голове идей нет.

Возле моего шатра развевался флаг царства все время вызывавший во мне хулиганское настроение. Наверное, все, дело во внешнем виде – на бело-голубом фоне цветов Хольмгарда красовался герб в виде моего «железного трона», а на нем восседал огромный косолапый медведь.

Интересно, Омуртаг уже успел разобраться с мятежниками на западе или нет? Его 15 000 воинов были бы не лишними вдобавок к моим 23 000.

Что интересно, восстание в Болгарском ханстве подняли дунайские славяне. Омуртаг вел интересные беседы с Радомыслом и решил продавить через своего сына-хана идею о проведении административно-территориальной реформы. И, мне кажется, он ушел даже дальше нашей вечевой монархии. Он хочет разделить ханство на комитаты, во главе которых будут поставлены комиты. Это низшее звено местного самоуправления. Если у болгарского советника – титул Омуртага – получится начинание, то можно будет перенять лучшее в этой идее. Думаю, что связка Омуртаг-Судимир могут много интересного принести царству.

По крайней мере одну «придумку» Омуртага я воплощу обязательно. Войско болгар разделено на постоянную дружину и ополчение, призываемое в случае войны. Такое же разделение будет и у нас. Но всему свое время.

Задача номер один – забрать Тьмутаракань, допросить Манассию на предмет слабых сторон Триумвирата.

Задача номер два – по прибытии лазутчиков с Гнезно, проработать вариант военной компании на Папскую область, желательно перехватив на пути в Рим, самого Улофа и мою беременную жену. При воспоминании о Милене, у меня непроизвольно заходили желваки. Надеюсь, с ней все в порядке и она сможет выносить моего наследника или наследницу.

Я поправил рукав, в котором ютился платок Милены с рунами наших с ней имен.

В этот момент я почувствовал легкий дискомфорт. Мне в висок прилетел увесистый камень. Покушение? Опять? Я присел в боевой стойке, рыкнув на Агу, чтобы он не попал под удар.

В ответ я услышал странное бульканье. Ага закрыл рот и проигнорировал мой приказ. Странно. За ним не водилось такого.

Сзади я услышал заливистый смех Эстрид. Никто иной не мог так нагло ржать. Слегка пораскинув мозгами, я понял, что опасности нет. Я принял невозмутимый вид и встал ровно. Видимо, со стороны это смотрелось комично, раз бульканье Аги превратилось в откровенный ржач.

– Прости меня, царь, – подошедшая Эса поклонилась, – но ты бы видел свое угрюмое выражение. Не смогла устоять от каменюшки в сторону твоего котелка.

– Целая княжна, а ведешь себя, будто пацаненок-озорник, – пробурчал я, стараясь сдержать улыбку.

Я присел на чурбан возле входа в шатер. Эстрид, продолжая хихикать, встала напротив. Ага, отсмеявшись, вынес из шатра лавку, на которую умостилась воительница. Она села боком ко мне.

– Нет повода для того, чтобы горевать, Ларс, – уже серьезно заявила девушка.

Она была одета в походный мужской костюм, облегающий ее фигурку. Эса вытянула ножки и уставилась на носки сапог.

– Почему ты так уверена в этом? – я с любопытством взглянул на нее.

– Я знаю отца. Он тот еще негодяй, но беременную женщину не обидит. Его убеждения не позволят совершить подлость. А надругательство над беременной – будет подлым поступком для Улофа. Если бы Милена была такой же, как я – тайным орудием, убийцей, то тогда повод для беспокойства был бы. А так, – Эса повела плечом, – она всего лишь женщина, которая не виновата в том, что выполняет свое предназначение.

– Рогволда такая мораль не тревожит, – ответил я.

– Рогволд всего лишь пешка. А Улоф – конунг.

– Расскажи об отце. Я должен знать что он из себя представляет.

Эса вздрогнула. Видимо, ей тяжело вспоминать отца. С другой стороны, именно ее отец убил Гостомысла – моего отца.

Глава 3

Окрестности Тьмутаракани, лето 827 г.

– Наверное, – со вздохом начала Эса, – стоит начать с того, что десять лет назад великий конунг норманнов, ярл Улоф, умер в первый же день получения титула конунга.

Мое недоуменное лицо вызвало кривую ухмылку у воительницы.

– На всеобщем тинге выбирали конунга. С большим трудом и невероятными интригами смогли избрать моего отца. По закону присутствующие на тинге выборщикиклялись своему избраннику в том, что «страна его и они его подданные». Некоторые отказались это делать. Улоф дал им время на то, чтобы они оценили то, как он будет править и только потом пришли давать клятву. Разногласия между выборщиками были настолько сильными, что даже итоговое решение о выборе конунгом Улофа не понравилось значительной части голосующих. И тогда, на пире в честь конунга, против него выступили заговорщики и смертельно ранили. Отец, воспользовался ситуацией и притворился мертвым. Более того, ближайшим людям он приказал огласить свою смерть.

– Хитро, – обронил я.

– Более чем, – кивнула Эса, – ведь нападение на конунга является серьезным преступлением. Заговорщиков поймали, казнили. Их семей лишили привилегий, титулов и богатства. А во время церемонии прощания на погребальной ладье, мой отец восстал и приплел Одина и Тора, которые якобы благословили Улофа на земные подвиги. В народе мой отец получил, чуть ли, не священный статус. Теперь никакой речи не могло быть о смещении богоизбранного воина Вальхаллы.

Интересный персонаж этот Улоф. Сумел найти выход из, казалось бы, проигрышной ситуации.

– Благодаря этим событиям, – продолжила воительница, – слава о новом конунге разлетелась до самых отдаленных фьордов[1]. Улоф сумел сплотить викингов и совершить ряд прибыльных набегов тем самым, подтвердив своей удачливостью, статус любимца богов. Я это все к тому, что Улоф хитрый, коварный и беспощадный. Набегом на Хольмгард он решил множество проблем, несмотря на «небогатый улов».

– Это каких же?

– Во-первых, он отомстил за смерть Гунульфа, своего сына. А во-вторых, он отомстил за уничтожение храма Упсалы. Наконец, в третьих, он покончил с Гостомыслом – своим последним врагом, которого знали многие ярлы. Ведь о твоем отце даже скальды пели песни. Он был легендарным человеком.

– Ты даже не представляешь насколько легендарным, – тихо прошептал я.

– Когда я была совсем маленькой, – продолжила Эстрид, – отец захватил в одном из набегов сотню трэллов[2]. Среди них было много беременных женщин. Их он поместил отдельно ото всех, не давая статус рабов. Только после того, как они родили, их перевели в жилище трэллов.

– Не могу сказать, что это благородно.

– Зато можно утверждать о том, что к беременным он снисходителен.

– И что стало с младенцами? – осторожно поинтересовался я.

Эса поморщилась и взглянула на меня.

– Девочек отправили в храм, чтобы храмовники воспитали их воинами-убийцами. А мальчиков отдали их матерям.

– Что ж, раз так, будем считать, что ты утешила меня. Но тревога за Милену все равно осталась.

– Утро вечера мудренее, Ларс, – сказала Эса и встала с лавки.

– Спокойной ночи, Эстрид, – пожелал я девушке.

Воительница кивнула и направилась в свой шатер. Разбередил я раны ей. Тяжело ей дался рассказ об отце.