Зло

Зло
Виктор Гурченко

Глухая окраина пос?лка возле очистного пруда крахмального завода – лучшее место, куда летним вечером можно отправиться с друзьями, чтобы первый раз попробовать что-то запрещённое. Так думал Михаил – парень из интеллигентной семьи, но с не самыми правильными друзьями. Их планы нарушило нечто, на чью территорию они случайно вторглись.

Виктор Гурченко

Зло

Двое молча шли вдоль бетонного забора, настороженно вслушиваясь в ночную тишину. Концы белого шпагата, которым был завязан небольшой мешок в руке у идущего впереди, безвольно волочились следом за осторожно шагающим по топкой земле человеком.

– Ну и вонь здесь, – негромко возмутился из-под накинутого капюшона его спутник.

– Зато точно никого не встретим, – не оборачиваясь буркнул идущий впереди и смахнул с морщинистого лба крупные капли рота, – слушай, Баллончик, – он окинул взглядом грузно свисающий мешок, – а тебе собаку не жалко было? Зачем свою то? Можно было на улице дворнягу какую-нибудь словить.

– Это младшей сестры, – равнодушно ответил спутник, а потом криво ощерился, оголив мелкие редкие зубы, и сразу стал похож на какого-то мерзкого грызуна, – пусть эта маленькая тварь немного почувствует вкус настоящей жизни. А жизнь – это боль и страдания, правильно я говорю, Мелькруп?

– Да, жизнь – дерьмо, – сделав нарочито серьёзное лицо согласно покивал собеседник, – разбираешься, Баллончик…

– А то! – самодовольно приосанился тот, – я ей в еду крысиного яда вчера насыпал, то-то скул?жа было.

– Угу, – глухо буркнул Мелькруп.

Вскоре забор ушел влево, и путники спустились по пологому склону на небольшую поляну, окаймл?нную тремя раскидистыми дубами. Трава на ней была примята, а вокруг деревьев валялись, словно пожухлые опавшие цветы, измятые полиэтиленовые пакеты.

– Ну вот, а говоришь, никого не встретим, – кивнул на белёсые, покоробленные пакеты Баллончик, – кто-то же это здесь разбросал.

– Торчки какие-нибудь, – отмахнулся Мелькруп, – что нам до них. Сейчас, через кусты пройдём, а там уже и на месте будем.

Продравшись через тугие прутья прибрежных кустов спутники вышли на край большого квадратного отстойника. Вода в нём чернела отражённым ночным небом и была совершенно неподвижная. Редкие заросли аира окаймляли очистной водоём, словно ресницы огромный, чёрный, неживой совсем глаз. Несколько одиноких длинных кл?нов росли вдоль прямого невысокого берега, раскинув в стороны тонкие ветки.

– здесь, – произнёс Мелькруп и опустил мешок на траву

Мёртвый спаниель, подвешенный на перекинутый через ветку шпагат, растянулся во весь свой собачий рост и тихонько зашатался из стороны в сторону печальным маятником, бесстрастно глядя неживым глазом на бывшего хозяина.

– Фу-у-у-у! – заткнул пальцами нос Баллончик, – ещё больше завоняло.

– Обосралась, – коротко пояснил Мелькруп, – это нормально, мышцы после смерти расслабились, и дерьмо самотёком выходить начало. Доставай лучше горелку.

– А ничего, что она дохлая уже? – парень расстегнул рюкзак и, порывшись в нём несколько секунд, достал газовую горелку и зажигалку, – может, пока живая была нужно было?

– Мы же не живод?ры, – возразил не сводящий взгляда с животного напарник, – нам нужно ритуал провести, а не скул?ж здесь выслушивать.

– Ну да, это понятно, – согласно покивал Баллончик и зажёг на конце горелки яркий язычок пламени, – книгу дать, или по памяти?

– По памяти, – надменно ответил мрачный силуэт напротив и забрал у товарища горелку. Приблизившись к собаке он оценивающе осмотрел растянувшееся в петле тело и принялся чертить пламенем линии и завороты на недавно ещё живом существе.

Через минуту на боку мёртвого животного появился вычурный рисунок, а в воздухе повис терпкий запах жж?ной шерсти и жаренного мяса. Человек чиркнул огоньком по натянутому шпагату и безвольная изуродованная тушка шл?пнулась на влажную траву. К обрывку верёвки привязали специально принесённый трак от танковой гусеницы, найденный на заброшенном военном полигоне, и закинули в воду вместе с телом собаки. Поверхность пруда вздрогнула, ухнула взволнованно и разошлась медленными кругами. Возле берега тихо плеснуло, раз, два, а потом вода успокоилась и натянула обратно чёрный непроницаемый покров. Баллончик достал из рюкзака книгу и, пролистав несколько страниц, зажёг дрожащими пальцами огонёк зажигалки. Приготовившись читать он скосился на старшего товарища и затаил дыхание. Мелькруп, в свою очередь, расправил в стороны руки, точно чёрные куцые крылья, и грудным голосом затянул раскатистые заклинания, то ли на латинском, то ли на каком-то выдуманном языке. Его напарник старался соответствовать заданному тону, но получалось у него только какое-то завывание ломким, сбивающимся голосом.

– Люциферу-у-у-с, – тонко подвывал Баллончик, упорно выпадая из нот, – носферату-у-у-у…, – на более сложных конструкциях он спотыкался и путался в буквах незнакомых трудных слов.

– Омэ-э-э-э-н, – протяжно затянул Мелькруп, и тут воздух вздрогнул от резкого и протяжного гула. Звук прон?сся над водой, покрывая пространство своим оглушающим и грозным эхом, ударил в уши, а потом перешёл в чеканно-металлический перестук. Баллончик вздрогнул, испуганно дал петуха и присел от неожиданности.

– Это поезд, – недовольно проворчал Мелькруп, – всего лишь поезд! Здесь железка возле завода проходит! Если ты паровоза испугался… – он сокруш?нно покачал головой, – Баллон! Ну какой из тебя сатанист!?

– Да не, Андрей, я норм, – взбодрился Баллончик, – давай продолжать!

– Какой я тебе Андрей!? – вскипел чернокнижник, – только Мелькруп! Или ты хочешь демону мо? имя настоящее открыть!?

– Да не, ты чего? – замялся товарищ, – я ж просто… Ты это… Давай, продолжай.

– Ладно… – смягчился Мелькруп, – сосредоточься, – он прикрыл веки и, задрав кверху голову, гнусаво затянул: – ом-э-э-э-н…

Спустя четверть часа две тёмные фигуры зачарованно глядели на догорающую в траве книгу, медленно покачиваясь в такт собственному мычанию, а после собрали в рюкзак раскиданный по траве реквизит и неспешно двинулись в обратном направлении.

– Давай, вперёд иди, – подтолкнул напарника Мелькруп, – я за тобой. Фонарь возьми.

Учитель трудов сельской школы, а по совместительству чернокнижник Мелькруп вздохнул, пропустив вперёд экзальтированного молодого человека, начинающего сатаниста по прозвищу Баллончик, и нервно перебрал пальцами в кармане, тихо прогремев шариками от подшипников, туго затянутыми в грубый холщовый мешочек. Его спутник медленно двинулся вперёд, освещая путь подрагивающим лучом фонаря, а учитель размахнулся увесистым снарядом и наискось обрушил на висок Баллончика всю тяжесть металлических шариков. Сухо хрустнула височная кость черепа, и тело грузно повалилось в траву.

– Вот и вс?, – выдохнул Мелькруп и, ухватив жертву за ботинки потянул обратно к берегу отстойника, – уж лучше такой у?бок, как ты, чем опять кто-то случайный, – пробормотал он себе под нос и принялся д?ргаными нервными движениями разрезать на трупе одежду.

Спустя полчаса новый ритуал был закончен, на этот раз без излишней клоунады и поз?рства. В небе начали зажигаться зв?зды, робко отражаясь в чёрной поверхности м?ртвого пруда. Ночь уверенно вступала в свои права.

* * *

Был самый обычный летний день, тот самый, когда мешаются в кучу, точно лермонтовские люди и кони, солнце, жара, густая тяжёлая зелень и длинные, гуттаперчевые будни, проведённые в безделии и праздности летних каникул. Михаил вышел из дома в то прекрасное время суток, когда уставшее за день солнце подрагивает у расплавленного горизонта широким бордовым диском, скуластым и оплывшим, точно лицо выскочившего из бани пожилого испуганного сторожа. И вместе с ним закатывается за далёкий хребет и полуденная жара, и душный изнуряющий зной июльского дня. Время, когда бледная холодная луна робко зажигает свой белый прожектор, равнодушно наблюдая за всем происходящим внизу, в её вступающем в силу ведении.

Для того, чтобы успеть к назначенной на десять вечера встрече парень выскользнул из квартиры сильно заранее. Родителей дома не было. Отбывая свою ежедневную повинность перед изнывающими от обезвоживания и сорняками посадками они пропадали на огороде до темноты. Оставалось только незаметно покинуть двор, благо одежда, специально подобранная в чёрных тонах, этому способствовала. Воровато стрельнув взглядом по сторонам он уверенно направился к калитке, когда услышал за спиной властный голос матери:

– Миша! Ты куда собрался?

«Ну вот, не получилось!», – мысленно вздохнул Михаил и, понурив плечи, медленно развернулся на месте.

– Гулять, – вяло ответил он, вкладывая в эту фразу вс? сво? нежелание работать.

– Опять с этими своими? – мать мотнула головой куда-то вверх и вбок одновременно.

– Ну… – лениво протянул парень и скорчил кислую гримасу, – а что?

Женщина подошла поближе и, посмотрев по сторонам, заговорила вполголоса:

– А то, что ходят слухи, что Петя твой к бутылке в последнее время прикладывается хорошенько, – она испытующе посмотрела в глаза сыну и добавила: – и Юра тоже!

– Ну не я же!

– Не волнуйся, и про тебя уже поговаривают.

– И кто ж это, интересно? – Михаил скрестил руки на груди и плотно сжал губы.

– Я называть не буду, но люди говорили. Ты, сынок, не забывай, что у тебя родители учителя, а ты на красный диплом ид?шь. Так что, смотри мне, с сегодняшнего дня будешь на особом контроле, понял?