Тим

Приняв смерть как неизбежность, ощутил удивительное спокойствие и за короткое время подстрелил ещё двоих, неосмотрительно заскочивших в удерживаемый им коридор. Убил или нет – не знал; оба, как оказалось, были прицеплены тросами, и их быстро вытянули на перекрёсток. Не слыша грохота схватки, Тим сделал вывод, что из отделения остался один.

– Выходи, – вот уже третий раз услышал он настойчивый окрик.

На каждое такое предложение отвечал выстрелом, на третий раз терпенье нападавших лопнуло. В проход бросили гранату. Хлам, а вместе с ним и Тима приподняло и с силой грохнуло об пол. Над головой взвизгнуло и ударило в стену. Удар в бедро, но, не обратив на боль внимания, Тим приподнялся над почти раскиданной взрывом кучей и выпустил в проход длинную очередь. Видел плохо: после вспышки в глазах гуляли тени, но крик боли указал, что кого-то зацепил.

– Убил, – вслух возразил собственным мыслям, услышав полный ярости вой, донёсшийся с перекрёстка.

Они кричали, грозили карами и жестокими пытками, но Тим, упрямо стиснув зубы, молча стрелял при каждой попытке зайти в ответвление. Каждую секунду ждал гранату или ракету, вместо них дождался спасения. Справа сзади громко щёлкнуло. В образовавшейся в стене дыре показалась голова сержанта.

– Малой.

– Здесь, – что было мочи крикнул Тим.

Он и подумать не мог, что будет не просто рад, а искренне счастлив видеть эту гадкую, ненавистную морду.

***

Древний, разменявший не одно столетие механизм медленно просыпался. Адскую машину, названную создателями «ФАВЭЛ-18» активировали тридцать семь часов назад. Всё это время блок управления оставленной недалеко от разбитого каравана мины-ловушки бездействовал, ограничившись работой приёмного устройства.

Последние три минуты всё изменилось. Приняв сигнал с ведущего наблюдение за Сурийской эскадрой зонда, программы мины приступили к работе, оживляя системы древнего механизма.

В блок управления потекли данные с закрытого канала связи с зондом, давшие информацию о классе, скорости и курсе будущей жертвы. Целей – тринадцать единиц, три из них уже больше восьми часов неподвижно висели в зоне поражения, остальные десять окажутся в ней в ближайшие минуты. В насыщенном обломками пространстве, среди остовов разбитых кораблей, один за одним в работу включались почти три десятка смертоносных подарков. На миг создав единую сеть, машины, самостоятельно распределив цели, ждали, когда все тринадцать станут доступны.

***

– Фавы, Фавы, – огласил мостик Сурийского флагмана истошный вопль с поста слежения.

– Сколько? – в полной уверенности, что подобного оружия давно ни у кого нет, а пост слежения что – то напутал, спросил командующий эскадрой.

– Системы фиксируют двадцать восемь объектов, – прохрипел динамик внутрикорабельной связи, – на нас заходят два, до контакта сорок секунд.

– Возьми себя в руки, – рыкнул командующий, – уверен, что Фавы?

– Классифицированы определённо, – пришёл ответ, – ФАВЭЛ-18, перевожу на мостик данные идентификатора.

Взглянув на экран, командующий похолодел. Понимая, что тратить время на бесполезные приказы нет смысла, он поспешно уселся в кресло, пристегнулся.

– Откуда они взялись? – спросил он скорее себя, чем глядящих на него офицеров мостика.

В этот момент канониры крадущихся к разбитому каравану крейсеров и эсминцев открыли огонь. Пустоту расчертили несущиеся к малоразмерным целям трассы.

Командующий знал: их примитивное оружие не способно навредить пришедшим из древних высокотехнологичных времён машинам, но он неистово молился, чтобы случилось именно так.

***

Отметив противодействие, искусственный интеллект мины активировал привод, бросивший двадцатитонную конусообразную машину в безвременье межпространства. Спустя миллионные доли секунды исчезнувшая с экранов мина материализовалась в сотне метров от борта флагмана и угодила в корму. Пробив бронелист, контур защиты борта, а после и сам борт, корпус мины окутался силовым коконом и устремился к цели. За жалкие мгновения, проплавив десятки переборок и аварийных задвижек, машина прорвалась к энергетической установке крейсера и взорвалась.

***

Шестьдесят два часа. Ровно столько до истощения запасов кислорода осталось тем, кто оказался в космосе. Системы эвакуации частично и не на всех атакованных минами судах всё же сработали, выбросив в космос тысячи спасённых.

Запертые в индивидуальных капсулах, они недолго радовались спасению. Глядя сквозь прозрачные крышки на вскрытые, разорванные детонацией силовых установок корабли, люди понимали: в ближайшее время спасать их будет некому.

Те, кого отнесло от плывущих в рое собственных обломков разбитых кораблей, могли видеть, как далеко-далеко, там, где осталась малая часть их эскадры, множество блёклых вспышек отметили выход из межпространства кораблей Сайдона и Вельстова.

***

– А-ааа-аа-а, – всколыхнул воздух восторженный рёв десяток глоток.

– Вот это я понимаю.

– Сурийцы, Хал вас пометил, теперь попляшем, – летели отовсюду радостные крики ликующих пехотинцев.

На третьей грузовой палубе, куда, отступив с перекрёстка, отошло их отделение, собралось человек семьдесят. Третья грузовая – единственное попавшееся Тиму на корабле место, где от борта до борта не было ни единой переборки. Подсвеченное аварийными светильниками пространство, метров двести в длину и столько же в ширину, когда-то используемое для хранения грузов, сейчас пустовало.

Пустовало за исключением штабеля сложенного оборудования и громоздких разномастных деталей, за которыми оборудовали позиции на случай прорыва. Третья грузовая являлась одним из трёх направлений, сквозь которые можно по короткой пройти в машинное отделение. По плану обороны третья грузовая являлась предпоследним рубежом защиты машинных палуб, и именно сюда в соответствии с приказом стягивались отступившие отделения.

– Это не всё, – повысил голос помощник капитана, стремясь пересилить гул голосов, – пока мы держали палубы, помимо успешной атаки Фавов, о которой я имел честь вам сообщить, в систему пришла наша эскадра и атаковала оставшиеся Сурийские корабли. Крупнейшее за последние годы космическое сражение идёт до сих пор, но чаша весов неуклонно кренится в нашу сторону.

– А-а-а-а-а-а-а, – вновь взорвал пространство рёв победителей.

– Скажу больше, – подняв вверх руки в стремлении успокоить солдат, продолжил старпом, – ближайшие дни нам предстоит много работы. Таких богатых трофеев мы не получали очень давно, но придётся рисковать, расчищая доставшиеся нам корабли от засевшей там Сурийской дряни.

– Смерть, – выкрикнул кто-то из пехотинцев, – смерть, – крикнул он ещё раз, – смерть, – нестройно подхватили несколько человек, – смерть, смерть, смерть, – уже громыхал под сводами призыв к массовому убийству.

– Да, – заразившись общим запалом, кричал старпом, – мы пойдём на их корабли и убьём их всех, – поддавал он жара, – мы будем пить их жизнь и купаться в их боли. Но прежде мы должны вымести Сурийцев из нашего собственного дома. Они уже знают, что проиграли битву, и сейчас, всё отродье, что высадилось к нам на борт, в спешном порядке отходит к челнокам. Идите и не дайте им уйти.

– Салима, ты как? – поинтересовался сержант, перекрикивая гул голосов и шарканье подошв устремившихся прочь с палубы солдат.

Только сейчас Тим заметил, что Салима сидит на рифлёном полу, привалившись спиной к борту. В глаза бросились покусанные губы и нездоровая бледность.

– Нормально, – скривила девушка губы, – рёбра, по-моему, сломаны, но это поправимо, – выдернула она из разгрузки баллон возбудителя.

– Ты и Вирон, на месте, – распорядился Скарт, – ждёте медицину, остальные за мной.

На опустевшей палубе остались несколько лежачих раненых, Салима и топтавшийся на месте, недоумевающий Тим.

– Мне-то зачем медик?

К собственному удивлению возмутился Тим. Взвинченные до предела нервы и дозы транквилизатора требовали продолжения. Злость, азарт, пьянящее чувство победы гнали туда, вперёд, со всеми. Не понимая, почему сержант приказал остаться, Тим вполголоса клял его всеми недобрыми словами.

– Сам себя править будешь? – услышав его бормотание, спросила Салима.

– Да нечего мне править.

– Уверен? – указала она взглядом на ногу.

Только сейчас Тим увидел, что ткань скафандра сморщилась и имеет разрез. Сразу вспомнил, что именно бедро правой ноги кольнуло после взрыва ракеты в тех. помещении.