Красный прокурор (сборник)

…Пройдет чуть больше полгода, и Горбачев полностью забудет Конституцию, законы, свои же ранее принятые Указы. Почему произошло такое предательство, откуда такая непоследовательность, такое непостоянство? Скорее всего это постоянство, но другого рода, постоянство в предательстве. Горбачев и ранее не чтил Конституцию, законы. Он бы их сам давно перечеркнул полностью, просто свои действия он соизмерял с ситуацией в стране и из нее исходил.

Тогда ситуация не позволяла так откровенно и цинично попирать волю народа, волю высшего законодательного органа. После августовских событий ворота беззаконию открыли настежь.

* * *

Я уже упоминал, что в случае высказывания на референдуме большинства (две трети) взрослого населения за выход республики из Союза устанавливается переходный период для рассмотрения всех спорных вопросов о территории, границе, таможне, обороне, проживании граждан и т. д.; этого периода не было.

Его отсутствие пагубно сказалось на судьбе части населения, оставшегося без защиты и прав. Создание комиссий для переговоров с Прибалтикой – шаг запоздалый. Эти комиссии практически уже ничего не могли решить.

Постановления о признании независимости Латвии, Литвы, Эстонии являются неправомерными актами и потому, что принимались они неполномочным органом – Госсоветом СССР.

Как известно, пятый, внеочередной, Съезд народных депутатов СССР в целях недопущения дальнейшего распада структур власти объявил переходный период для формирования новой системы государственных отношений и структур.

Он же определил, что высшим законодательным (представительным) органом власти на данный период является Верховный Совет СССР, состоящий из двух самостоятельных палат: Совета республик и Совета Союза.

Госсовет создавался для согласованного решения вопросов внутренней и внешней политики, затрагивающих интересы республик. Но он не являлся законодательным органом.

Согласно же Конституции СССР и Закону СССР от 3 апреля 1990 года, регулирующему порядок выхода республики из Союза, принимать решения, связанные с изменением государственного устройства, территорий, границ, мог только высший законодательный орган, а не Госсовет.

Для наступления уголовной ответственности не всегда достаточно только лишь самого факта нарушения закона. Необходимы последствия в виде причинения существенного ущерба. Они в то время были налицо: нанесен огромный ущерб суверенитету, территориальной неприкосновенности, государственной безопасности и обороноспособности страны. Кроме этого, было совершено откровенное предательство некоренного населения, ему причинен материальный и нравственный ущерб, за который тоже необходимо нести ответственность. В Прибалтике многих людей превратили в людей второго сорта, о которых, несмотря на свою клятву, забыл президент.

Теперь давайте обратимся к ст. 64 УК РСФСР. Она так и гласит: «Измена Родине, т. е. деяния, умышленно совершенные гражданином СССР в ущерб суверенитету, территориальной неприкосновенности или государственной безопасности и обороноспособности СССР». Как видите, совпадение полное.

Мои оппоненты утверждают, не оспаривая, правда, самих нарушений, что решение принималось коллегиальным органом, поэтому, дескать, Горбачев не может нести за них ответственности, тем более в уголовном порядке. Я хорошо понимал и понимаю, что такое коллегиальный орган. Да, конечно, не прав весь состав Госсовета.

Однако Горбачев, являясь его председателем, не переставал быть и Президентом СССР. Согласно же ст. 127-3 Конституции СССР, из всех членов Госсовета только на нем одном лежала конституционная обязанность выступать гарантом соблюдения прав и свобод советских граждан, независимо от того, где, в какой республике они проживают. На нем лежала первейшая обязанность обеспечивать суверенитет, безопасность и целостность страны. Этим я и руководствовался, из этого я и исходил.

Горбачев умышленно пошел на нарушение Конституции. Проекты постановлений готовились при непосредственном его участии. Он вынес их на рассмотрение Госсовета и участвовал в их обсуждении, да и сами решения скреплены его подписью. Так что есть конкретные действия.

Мог ли Горбачев поступить иначе? Конечно, мог и должен был это сделать. Он же не попытался даже разъяснить членам Госсовета то, что здесь допускается попрание Конституции. В конце концов он мог восстать, отказаться участвовать в этой позорной, предательской сделке. И если уж говорить о преднамеренности поступков, то последующее поведение Горбачева ее подтверждает. Ведь по его указанию вскоре будут заключены дипломатические отношения СССР с Латвией, Литвой, Эстонией. Здесь он решения принимал единолично.

Я не случайно так много внимания уделил документам, принятым по Прибалтике 6 сентября 1991 года, ибо с них, с этой даты, начались открытые, вероломные, вопреки воле народа, развал и уничтожение Союза, ибо они явились прологом к преступному сговору в Беловежской Пуще.

* * *

После возбуждения дела против Горбачева главными моими оппонентами стали Бакатин и Трубин. Конечно, не могли они оставить без защиты своего патрона, которому так преданно служили. Служили, не видя того, что сами стали нарушителями законности и разрушителями государственных структур.

До чего только они не доходили, выступая в средствах массовой информации! Заявляли, например, что в деле в отношении президента всего-то несколько бумажек. Как будто после его возбуждения там уже должно находиться обвинительное заключение! Еще раз скажу, что акт мною был принят правомерно, для него были все юридические основания. А дальше надо было расследовать, выяснять, прав я или не прав, есть основания для предъявления обвинения или нет. Если есть, то для какого обвинения и одному ли Горбачеву или еще кому-то.

Полемизировать с Бакатиным В., в юридической несостоятельности которого я никогда не сомневался, откровенно скажу, желания не было. Но он влез в одни оглобли с Трубиным. И вот уже оба со ссылкой на ст. 127-6 Конституции СССР заявили, что президент страны обладает правом неприкосновенности. А коли так, то Илюхин не мог возбуждать в отношении него уголовного дела. Правда, Трубин не оспаривал мои процессуальные полномочия вообще на возбуждение дел, в том числе по ст. 64 УК РСФСР. Кстати, за два десятка лет прокурорско-следственной работы у меня такой практики было немало.

Что можно сказать по поводу рассуждений этих двух правовых «гигантов»?

Для человека, несведущего в законодательстве, они даже могут показаться убедительными. Однако дело обстоит иначе. Я не оспаривал ст. 127-6 Конституции СССР и ее не нарушил. В союзном законодательстве не был предусмотрен особый порядок возбуждения дел в отношении кого-либо, Трубин Н. об этом знал. Не было запрета на этот счет и по поводу президента. Но было сделано исключение на задержание, арест, на предъявление обвинения народному депутату СССР, коим Президент СССР не являлся.

На их реализацию необходимо было получить согласие Верховного Совета страны. Но я еще раз подчеркну: согласие на задержание, арест, предъявление обвинения и т. д., кроме возбуждения дела. Так что доводы моих оппонентов, мягко говоря, были высосаны из пальца. Может быть, в Конституции СССР был пробел, надо было бы расшифровать и понятие «неприкосновенности», но я исходил из того, что записано в Законе, а не из пустопорожних умозаключений Бакатина и Трубина.

Неуместным нагромождением фраз можно назвать рассуждение Бакатина В. в печати и о приоритете международного права над национальным, о мнении ООН в пользу суверенитета государств. Все это мне хорошо было известно, ибо с международным правом приходилось сталкиваться не один год. Вадим Викторович ломился в открытую дверь, может, впервые открывая для себя то, что давно известно другим.

Нельзя оспаривать суверенного права республик на их выход из Союза. Речь шла о другом. Выход должен был основываться на строгом волеизъявлении народа и осуществляться в установленном законом порядке. Этот порядок, чего Бакатин не знал, определяется не международным правом, а правом каждого федеративного государства.

Оправдывая допущенные Горбачевым нарушения Конституции СССР, Трубин и Бакатин постоянно ссылались на переходный период в жизни нашего общества. Но такая ссылка была просто неуместна. Переходный период не есть период беззакония. Инельзя было допускать, чтобы в этот период Союз был разрушен и растаскан. История, потомки нам этого не простят.

Меня поразили правовым невежеством утверждения Бакатина о превышении мною служебных полномочий, а также его бравада: дескать, он, получив от меня дело в отношении Горбачева для расследования, сразу же возвратил его Трубину.

Что касается моих действий, то они соответствовали требованиям уголовно-процессуального законодательства. В содеянном Горбачевым М. С. я усмотрел признаки преступления и, в соответствии со ст. 108, 112 УПК РСФСР, возбудил уголовное дело. Действительно, прокуратура не осуществляла надзора за деятельностью Верховных Советов, президентов, Госсовета. Мы не вправе были опротестовывать их решений. Но если президент, а он тоже и в первую очередь гражданин, совершал преступные деяния, мы обязаны были решить вопрос о его ответственности независимо от того, что он занимал столь высокий пост. Содеянное Горбачевым во время работы Госсовета 6 сентября 1991 года из сферы политической, так будем говорить, перешло в рамки уголовно-правовой сферы: нарушения законности были, были и тяжкие последствия от них.

Бакатин В. мог обжаловать мои действия вышестоящему прокурору. Он же пошел на нарушение требований ст. 212 УПК РСФСР, которая предписывает, что «обжалование полученных указаний вышестоящему прокурору не приостанавливает их исполнение». Вадим Викторович не знал закона, он допустил превышение служебных полномочий. Ему не следовало заниматься толкованием правовых актов. Это была не его область деятельности.

Но случай с ним был весьма примечателен. Он лишний раз подтверждает, насколько наплевательски относятся к Закону на высших ступенях власти. Насколько там сильно правовое развращение. А если это так, то можно ли ждать правопослушания от других граждан страны?

До тех пор, пока президенты, народные депутаты, министры, мэры и другие руководители не научатся и не будут свято исполнять законы, наш народ, наше общество так и будет катиться в пропасть от их волюнтаризма и губительной политики.

* * *

Мое обвинение против Горбачева было не сиюминутным решением, а плодом долгих и горьких размышлений. Повторю, что личных выгод я здесь не искал. Моя карьера до этого складывалась неплохо, и я думаю, что, не пойди я на этот шаг, она и в дальнейшем складывалась бы так же благополучно. Но я уже просто не мог и как гражданин, и как прокурор, осуществлявший надзор за исполнением Законов о госбезопасности, спокойно смотреть, как на всех уровнях попирается законность. Я не мог больше смотреть, как наплевательски руководство страны относилось к Конституции и праву вообще, – ведь это в конечном итоге привело к разрухе в экономике, межнациональным столкновениям, к развалу Союза, хотя народ, от имени которого сегодня говорят и действуют президенты и их команды, на референдуме 17 марта 1991 года однозначно высказался за сохранение именно Союза Советских Социалистических Республик.

Но народ обманули.

И еще об одном. К сожалению, так уж у нас повелось, что о серьезных ошибках, глубоких просчетах и беззаконии наших государственных лидеров, об их ответственности за нанесенный огромный неисчислимый ущерб обществу, народу мы начинаем говорить тогда, когда эти лидеры уходят в небытие.

А надо ставить вопрос об ответственности сейчас, при их жизни, чтобы хоть как-то избежать потерь или уменьшить их…

Меня всегда поражала наша терпимость, наша безропотность и наша доверчивость. Мы без всякого сопротивления отдали на поругание кучке авантюристов нашу историю и наше отечество. Мы терпеливо смотрели, как разрушали нашу государственность. Смотрели и не возмущались. Не возмущаемся и сейчас, безропотно идя за новыми лжегероями, новыми лидерами, может быть, к последней своей черте.

Поэтому мне хотелось прокричать: «Люди, остановитесь, люди, встрепенитесь и задумайтесь над тем, кому вы вверили свою судьбу, почему вы сами не распоряжаетесь ею!»

Мне особо хотелось прокричать офицерам нашей армии: «Неужто среди вас уже нет Давыдовых и Рылеевых, Пестелей и Бестужевых, неужто нет декабристов? Почему вы позволили надругаться над собой, над страной или вам звезды на погонах дороже Отечества?»

Вот почему я не только возбудил дело в отношении Горбачева, но и сделал его достоянием широкой общественности. К сожалению, расследование не состоялось по вине Трубина. Но я глубоко убежден, пройдет не так уж много времени и еще возбудят дела против Горбачева М. С. Суд истории само собой, но кроме него должен состояться правовой суд: за кровь и слезы осетин, армян и азербайджанцев, за унижение и надругательство над некоренным населением в Молдове и Прибалтике, за утрату территорий, за развал экономики, за бедственное положение трудового народа.

Горбачев ушел со своего поста, как он заявил, в силу сложившейся ситуации по принципиальным соображениям. Его заявление – верх лицемерия и цинизма. О каких принципиальных соображениях, идейных расхождениях можно вести речь, если их просто не было. Он ушел в отставку в силу того, что оказался ненужным, изжившим самого себя на посту государственного деятеля.

Нельзя было без возмущения смотреть по телевидению, а потом читать в газетах его последнее заявление в роли президента страны. Горбачев вновь, как ставропольский секретарь, стоял на трибуне, а народ там, внизу.

Он парил над народом, он, привыкший говорить, провозглашать курс, заниматься начетничеством и давать оценку другим, но не себе. Он остался прежним и в этот трагический для страны момент.

Ощущение было такое, что Горбачев недавно спустился на нашу грешную землю, поездил, походил по ней и высказал свое недовольство тем, что мы с вами «натворили». Мы, а не он.

Это действительно был верх цинизма и бесстыдства. Хоть бы прощения у народа попросил. Никакого раскаяния. Впрочем, в этом тоже суть предательства.

Обвинения против Б. Н. Ельцина

Почему я выступил с требованием отставки Ельцина?

Эпоха правления Горбачева была характерна беспрецедентным попранием Конституции, правоотступничеством, в первую очередь президентским, а также анархией и произволом. При Ельцине российское руководство допускало то же и даже в больших масштабах. Своим вероломством, волюнтаризмом, пренебрежением интересов широких народных масс оно в зародыше собственными руками убивало веру, стремление к светлой цели. Вызывало ненависть у людей и отвращение к великому слову «демократия», от которого люди уже шарахались при одном упоминании.

Испив всю горькую чашу до дна, мы, россияне, с тревогой смотрели в будущее России. К сожалению, оснований для оптимизма у нас не было. Разрушительные процессы со всей мощью обрушились на Родину. Смею утверждать, что ни Западу, ни Востоку сильная Русь не нужна. Она нужна им лишь как богатый сырьевой придаток, и не более.