Городские легенды

– Если бы… О главной его особенности ты еще не знаешь. Из-за нее бортпроводники, когда его видят, морщатся и зубами скрипят. Дело в том, что его появление – почти всегда дурной знак. Значит, жди проблем во время полета. Чаще всего в виде сильной и неожиданной турбулентности. Знаешь, что такое турбулентность ясного неба? Это такой особый вид, возникающий спонтанно, когда рядом нет ни грозового фронта, ни вообще облаков. Из-за этого его почти невозможно предсказать. Хотя этим, конечно, дело не ограничивается, могут быть и другие неприятности. Мне рассказывали, что, когда его заметили впервые, стюардесса не очень вежливо начала до него докапываться, мол, кто он такой, как здесь оказался, и будь добр показать паспорт и посадочный талон. Он в свою очередь отвечал вежливо, но толком ничего не сказал и не показал. Тогда стюардесса ушла за подмогой, а когда они вернулись, оказалось, что пассажир исчез. Его искали по всему самолету, проверили туалеты и все укромные места. Нет человека, будто испарился! Естественно, возник вечный вопрос – что делать? Пропавший во время полета пассажир – это уже нонсенс. Но если он и не должен был там находиться, то получается, что он как бы и не пропадал? А пока они советовались, что лучше в отчете писать, в самолете где-то за час до посадки отказал один из двигателей. Внезапно, без всякой причины. Потом и два других забарахлили, и все стало очень серьезно. Их тогда в срочном порядке посадили в ближайшем аэропорту, и даже туда они еле дотянули. О том случае еще в новостях писали, может, ты слышал. Но, разумеется, о «лишнем» пассажире никто в официальных сводках не обмолвился.

– А в неофициальных?

– Неофициально, конечно, слухи поползли. Потом этого парня стали видеть и на других рейсах. Был, кстати, еще один довольно пугающий случай, благо, не в мою смену. Если коротко, то с необычным пассажиром решил разобраться старший бортпроводник Майкл. Человек он нереально строгий и педантичный, у нас его все стюардессы боятся, даже я. В общем, пошел он с нашим гостем перетирать. Тоже ничего толком не добился, но так получилось, что во время разговора Майкла отвлек кто-то из других пассажиров. Он на секунду отвернулся, а когда повернулся обратно, место 68А было пустым. Говорят, что никогда еще Майкла не видели таким растерянным. Но хуже всего то, что за его инициативность пришлось заплатить высокую цену. Хотя, может, так совпало, не знаю. Короче, через пару часов на том рейсе умер человек. Какой-то пожилой профессор, летевший с конференции бизнес-классом. Сердце прихватило, не успели ничего сделать. После этого случая уже все поняли, что злить или предъявлять претензии необычному пассажиру не нужно.

– А вы не пробовали его на камеру снимать?

– За кого ты нас принимаешь? Конечно, пробовали! Без толку. Все смазано выходит. Вроде и виден чей-то силуэт, но деталей не разглядеть. Его, конечно, на всякий случай снимали исподтишка, со спины, а то мало ли, как он отреагирует. Хотя, мне кажется, ему все равно. Кто-то даже пробовал записывать его на диктофон, но тоже ничего не получилось. Шум двигателей и голос стюардессы есть, а вместо ответов тишина.

– Слушай, а другие пассажиры его что, не замечают? С ним же, как я понимаю, рядом должны сидеть обычные люди?

– Правильно понимаешь. Иногда с ним действительно кто-то рядом сидит, особенно если самолет полный, хотя и не всегда. Я бы даже сказала, чаще всего он сидит в одиночестве. Но это не так важно. Я же говорила, внешне он неотличим от других пассажиров. Тихий, молчаливый, внимания не привлекает. Да и место у него в самом хвосте, большинство пассажиров туда не смотрит.

– И то, что он внезапно исчезает перед посадкой, никого не смущает?

– Я сама этого долго не могла понять. Однажды, когда он в очередной раз пропал, я попыталась расспросить тетку, его соседку. Мол, рядом с вами сидел мужчина, вы случайно не видели, куда он отошел? Тетка, казалось, вообще никакого интереса не проявляла. Вроде сидел кто-то, но она не присматривалась. Да, теперь его нет. Может, в туалет отошел, а может, пересел куда-то. Она за ним не следила, поэтому сказать ничего не может. Я сначала не понимала, как можно так беспечно относиться к кому-то, кто несколько часов рядом с тобой провел? Потом, с опытом, поняла. Путешествия – это ведь всегда стресс, а у многих еще и недосып. Тут попробуй за своими вещами уследи и паспорт не потеряй, а если с детьми летишь, то вообще ничего вокруг не замечаешь. А даже если и без детей, так все равно забот хватает – на стыковочный рейс успеть, багаж забрать, до отеля доехать, ну и так далее. Вот и получается, что, если человек внимания к себе не привлекает, на него особо и не смотрит никто. Только стюардессы и замечают, да и то потому, что это наша работа.

Некоторое время я молчал, обдумывая услышанное. Потом спросил:

– А ты сама как думаешь, кто он? Заблудшая душа? Призрак погибшего пассажира? Или вообще не человек?

Одноклассница вздохнула:

– Ох, честно, не знаю. Много над этим думала, особенно в последнее время, но стройной гипотезы так и не получилось.

– А почему в последнее время много думала? – зацепился я.

Моя собеседница какое-то время молчала, подбирая слова.

– Понимаешь, он пропал.

– В смысле, пропал? Он же у вас все время пропадает.

– Нет, ты не понял. Он перестал на рейсах появляться. Совсем. Уже полгода его никто не видел. Странно, да? Возник неизвестно откуда и так же неожиданно исчез. И одни загадки после себя оставил…

– Но вам теперь хоть летается спокойней? Ты же говорила, он у вас как дурное предзнаменование.

Одноклассница медленно покачала головой:

– Ты удивишься, но все ровно наоборот. Летать теперь почему-то страшно. Понимаешь, он хоть и предсказывал своим появлением проблемы, но в глубине души всегда было чувство, что все закончится более-менее хорошо, самолет приземлится, катастрофы не будет. А теперь каждый раз словно летишь в неизвестность… И еще. У нас гадают – что будет, если он появится снова? Вдруг он будет не таким добрым, как раньше? Что, если однажды он устроит настоящую авиакатастрофу? А самое страшное, что, увидев его, ты уже не сможешь поменяться рейсами и даже просто уйти. К тому времени самолет давно в воздухе, и остается только надеяться на лучшее…

Ты веришь в привидения?

– Ты веришь в привидения? – спросил меня напарник.

Я снисходительно улыбнулся. Чего-то подобного я и ожидал. Первый день на новой работе, да еще и в таком старом здании, – значит, готовься выслушать парочку историй о привидениях от бывалых охранников…

– Между прочим, зря лыбишься, – укоризненно сказал он. – Гарантирую, что ты еще увидишь здесь странные вещи. Тебя, к примеру, не смутило, что зарплата тут уж очень высокая для обычного охранника?

Я пожал плечами.

– А инструкции тебе выдали?

– Выдали, – подтвердил я.

– Напомни-ка мне первый пункт.

Я напряг память.

– В период между десятью часами вечера и шестью часами утра охраннику строго запрещается покидать пост у входа на первом этаже и делать обходы здания. В случае возникновения чрезвычайной ситуации охраннику надлежит немедленно вызвать помощь по телефону и дожидаться ее прибытия на посту… – продекламировал я.

– Молодец, – похвалил напарник. – В твоих интересах четко следовать инструкциям и не шляться по зданию в ночные часы. Целее будешь.

Пару секунд он молчал, затем продолжил:

– Это здание построил в конце девятнадцатого века барон фон Люфтерн, обрусевший немец. С тех пор его так и зовут – дом фон Люфтерна. Помимо сурового нрава и множества полезных знакомств, немец имел склонность к не самым обычным занятиям. Например, не скрываясь, практиковал оккультизм. А про его кровавые оргии и вовсе ходили легенды. Но настоящий размах его «подвигов» вскрылся только после смерти барона, когда в доме обнаружили кости как минимум трех сотен человек. Это перед самой революцией было. Пару десятилетий здание пустовало, потом его начали использовать как склад для нужд партии. А после развала Союза и по сей день здесь находится музей истории и этнографии.

– И как все это связано с запретом гулять по музею в ночные часы? – поинтересовался я.

– Очень прямо связано. Уж не знаю, что именно практиковал чертов немец, но в здании ночью частенько что-то происходит. То стуки слышатся, то шаги, то плач. Но чаще всего крики. Собственно, первый пункт и создали для того, чтобы охранники, услышав крик или плач, не бежали сломя голову неизвестно куда. Если звук одиночный и больше не повторяется – это точно приманка. Если нет, то проверять все равно нельзя. Вызываешь полицию и ждешь.

– А что будет, если все-таки пойти и проверить?

– Плохо тебе будет, вот что, – покачал головой напарник. – Уж сколько в этом доме людей сгинуло, и при бароне, да и после его смерти… Вот был недавно случай. Ночь, охранник на посту книгу читает. Вдруг слышит – на втором этаже грохот. Такой, будто экспонат упал. Тот мужик был опытным охранником, больше десяти лет в этом здании отпахал и первый пункт знал хорошо. Но в тот раз решил инструкциями пренебречь и, подхватив фонарь, пошел на второй этаж… Там его и обнаружили, уже утром. И уже без головы. Кто-то мастерски отсек ее топором, да и унес с собой. Голову, кстати, так и не нашли.

Я с трудом сдержал улыбку, не желая лишний раз обидеть напарника. Но, видимо, искорки в глазах меня выдали.

– Не веришь? – с ехидцей спросил он.

– История, конечно, интересная, – признался я. – Но я вообще в мистику не верю.

– Эх, молодо-зелено… А если я скажу тебе, что этот случай произошел с твоим предшественником? – тем же ехидным тоном продолжал напарник.

Мое веселье мигом прошло.

– Мой предшественник погиб?

– Именно. А на его место взяли тебя.

Это было неприятной новостью. Подумав, я спросил:

– Из-за этого мы теперь дежурим по двое, да?

Напарник, казалось, искренне удивился:

– А с чего ты взял, что по двое?

После секундной паузы он громко расхохотался.