Ужасы школьных подземелий

– А если он все-таки не ушел? – Наташа, видимо, думала о том же самом.

Я хорошо ее понимал. Даже представить трудно, каково это – ночевать одной в пустой квартире, где, возможно, поселилась сверхъестественная сущность.

И я решил, что пришло время побыть джентльменом. Переглянулся с Владом, он кивнул. За долгие годы дружбы мы легко понимали друг друга без слов.

– Если хочешь, можем тебя посторожить. Ты иди к себе, поспи. А мы с Владом в гостиной посидим до утра. Может, фильмец какой-нибудь глянем… А там уже и твоя мама вернется.

Благодарный взгляд Наташи подтвердил, что мы сделали правильный выбор.

– Единственное условие – фильм смотрим вместе, – оживившись, сказала она. – После такого я сегодня точно не усну…

Так мы и сделали. Посмотрели пару неплохих комедий, затем поиграли в «Монополию». В целом, очень даже неплохо провели время. Дух нас ни разу не побеспокоил. Кажется, уже и Наташа поверила в то, что кошмар наконец закончился. Когда за окном начало светать, она храбро заявила, что больше не боится и попробует вздремнуть пару часиков до приезда мамы. Мы с Владом с чувством выполненного долга отправились ко мне.

Свежий снег приятно хрустел у нас под ногами, а у меня из головы не выходила одна мысль. Про какую беду так настойчиво твердил нам дух?

Спустя несколько дней зимние каникулы закончились, и мы вернулись в школу.

А вскоре всем стало понятно – настоящий кошмар только начинается.

Глава 4. Новая учительница

Вернувшись в школу после каникул, мы узнали, что с этого семестра русский язык и литературу у нас будет вести новая учительница. Она заменила Ирину Николаевну, пенсионерку, давно собиравшуюся уйти из школы на заслуженный отдых. Причин ее ухода было две. Во-первых, Ирина Николаевна не раз говорила, что совершенно не понимает современных детей и не может с ними (то есть с нами) сладить. «Не то что в советское время, – часто повторяла она. – Тогда дисциплина железная была, все учились, и никаких треклятых телефонов еще не придумали…»

Вторая причина состояла в том, что сын Ирины Николаевны давно работал в Германии и планировал со временем перевезти мать к себе. Судя по всему, за время зимних каникул им удалось решить все проблемы с документами, и она с чистой совестью подала заявление об уходе.

Так или иначе, но в первый учебный день за ее столом в кабинете литературы сидела незнакомая нам женщина. Внешность нашей новой учительницы нельзя было назвать выразительной – худощавая фигура, бледная кожа, темные волосы до плеч. На лице – первые возрастные морщины, старательно замазанные косметикой. Во всем ее облике будто бы сквозила серость и невзрачность, даже скука. Эдакая типичная училка средних лет, ни дать ни взять. Но, как оказалось, первое впечатление было обманчивым.

На наши «здрасьте» она никак не отреагировала, даже головой не кивнула. Обычные смешки и разговоры перед уроком как-то сами собой смолкли, словно разбившись о ледяную стену. Когда прозвенел звонок, женщина представилась Ольгой Борисовной и сообщила, что отныне будет вести у нас русский и литературу.

Обычно новые учителя стараются сначала познакомиться с учениками, установить контакт, прощупать почву. Но не Ольга Борисовна. Сухо представившись, она сразу же перешла к объяснению двусоставных предложений и до звонка даже умудрилась наставить несколько двоек. И это на первом-то уроке в четверти, когда даже домашки еще не было! Так что уже тогда всему нашему (и не только нашему) классу стало понятно – мы попали. Серьезно так попали.

Последующие несколько дней лишь подтвердили нашу правоту.

– Училка – зверь! – Жаловался на перемене Кирюха своему приятелю из параллельного класса.

Подходила к концу первая неделя учебы, и все ученики, имевшие несчастье попасть в классы к Ольге Борисовне, успели на собственной шкуре прочувствовать ее жестокий и безжалостный «педагогический метод». В чем именно она так «зверствовала»? Да во всем. Начнем с домашки – ее по русскому и литературе теперь было раза в три больше, чем по другим предметам. Сначала нам за два дня требовалось выучить длинную поэму, которая в учебнике занимала чуть ли не десять страниц. В другой раз Ольга Борисовна задала нам написать на следующий день аж три сочинения. Серьезно, я не вру – три сочинения сразу!

– Это вообще законно? – возмущался после урока у школы Тимур.

– Нас, походу, в писатели готовят… – усмехнулся Женек, но усмешка эта была горькой. В тот момент всем нам уже было не до смеха.

Домашнее задание – это одно, с этим еще можно жить. Другое дело – оценки. Казалось, наша новая учительница приходит в школу с единственной целью – выставить в журнал побольше двоек. Плохо подготовился к уроку – два. Неуверенно отвечал у доски – два. Достал из кармана телефон – два. Нагрубил учителю (это вспыльчивый Кирюха не удержался) – два и поход к директору. За первые несколько дней двойку не словил разве что отличник Петька, хотя невиданных для него самого троек набрался полный комплект.

Ответы у доски – вообще отдельная тема. Вот уж где Ольга Борисовна давала волю своей подлой змеиной натуре. Накричать, унизить, довести отвечающего до слез считалось обычным делом. При этом она старательно не делала ничего противозаконного, так что подловить ее было не на чем. На провокации она тоже не поддавалась (старшеклассники пытались вызвать ее на конфликт и заснять это на видео, но не получилось).

Если коротко, то в школе появился новый общий враг. Кто-то пробовал жаловаться нашей классной, Алевтине Сергеевне, и даже другим учителям. Но те в один голос защищали новую учительницу и утверждали, что нам повезло. Мол, хоть родному языку научимся. Да уж, повезло, не то слово…

Слух, естественно, дошел и до родителей. В родительском чате началась горячая дискуссия о том, не слишком ли жестко себя ведет Ольга Борисовна. Но Алевтина сумела убедить предков, что все это наговоры, а Ольга Борисовна – «прекрасный педагог с большим опытом, требовательный, но всегда справедливый». А дети, мол, просто распустились, расслабились и не хотят учиться. Так и написала – «не хотят учиться», мне мама потом показывала чат.

Недовольные ученики, как обычно, остались в меньшинстве, и жалобы затихли. Стало понятно, что от новой учительницы мы избавимся не скоро.

А дальше в школе начали происходить странные события. И связаны они были как раз с Ольгой Борисовной.

* * *

Странности начались на второй неделе учебы. Вернее, тогда их заметил я, а начались они, возможно, даже чуть раньше.

Во вторник после уроков мне пришлось остаться в школе на пару лишних часов. Почему? Сейчас расскажу.

Ранее в тот день я решил провернуть один прикол, о котором накануне прочитал в интернете. Фактически это даже не прикол, а почти социальный эксперимент. Называется он «носок на потолке». Суть его проста как три копейки. На обычном листе бумаги пишешь фразу: «На потолке висит носок. Передай дальше». Каждый человек, читающий записку, тут же поднимает голову и начинает всматриваться в потолок. Естественно, никакого носка там нет. До человека доходит смысл прикола, он ржет и передает записку дальше.

Прочитав об этом, я сразу же загорелся идеей провернуть такое в нашем классе. Просто чтобы проверить, будет ли реакция соответствовать ожидаемой. А если нет, подтвердится то, о чем я уже давно со страхом догадывался – что мои одноклассники психи.

Для эксперимента я выбрал урок английского. Во-первых, на английском мы с Владом сидим на последней парте, а передавать записку всегда удобнее с последних парт на первые. Во-вторых, английский у нас вел пожилой и уставший от жизни Олег Аркадьевич. Особой строгостью он не отличался, и я полагал, что в случае чего смогу выйти сухим из воды.

Не смог.

Сначала все шло как по маслу. Я подготовил записку, ввел в курс дела Влада (он горячо поддержал мою затею), и минут через десять после начала урока передал ее сидевшим впереди Таньке с Маринкой. Пару секунд они изучали записку, затем синхронно подняли головы к потолку. К их чести, они быстро просекли фишку и захихикали. Танька показала мне большой палец и передала записку на следующую парту.

Остальные реагировали схожим образом. Олег Аркадьевич бубнил что-то у доски, но его не слушали. Те, кто уже знал о приколе, внимательно следили за реакцией «новичков», только что получивших в руки записку. Класс наполняли сдавленные смешки и возбужденный шепот. Лишь когда записка достигла первых парт, учитель запнулся и, видимо, заметил, что творится неладное. Разобравшись, в чем дело, он выхватил записку у Петьки, сидевшего на первой парте.

Наступил ключевой момент эксперимента. Напряжение повисло в воздухе. Все ожидали, как поведет себя Олег Аркадьевич. Тот привычным движением достал из кармана пиджака очки, нацепил их на нос и принялся изучать изрядно скомканный листок бумаги.

То ли он был уставший, то ли еще что, но записку Олег Аркадьевич изучал чуть ли не минуту – гораздо дольше, чем требуется для того, чтобы прочитать четыре слова. Затем поднял глаза на потолок. Ученики захихикали.

Но на этом спектакль не закончился. Не обнаружив ничего на потолке, учитель с растерянным видом уставился на записку. Снова посмотрел на потолок. Потом перевернул записку обратной стороной. Опять воззрился на потолок, зачем-то сделал шаг в сторону. На его лице при этом было написано искреннее непонимание. Класс к тому времени просто лежал, не в силах сдерживать рвущийся наружу истерический хохот.

Когда до Олега Аркадьевича наконец дошел смысл шутки, лицо его приобрело пунцовый оттенок. Побелевшие губы сжались в узкую прямую линию.

– И кто это сделал? – прошипел он сквозь сжатые зубы.

Сдаваться на милость учителю в мои планы не входило, поэтому я скромно потупился и молчал. Но ситуация резко изменилась. Олег Аркадьевич пригрозил оставить весь класс на дополнительное занятие после уроков, если никто не признается. Так подставить своих товарищей я, конечно, не мог. Пришлось сознаться, что сия блестящая идея посетила именно мой (не менее блестящий) ум.

– В наказание придешь сегодня ко мне после уроков, поможешь кое с чем, – ехидно сообщил довольный Олег Аркадьевич. – Не волнуйся, ненадолго – на часик, другой…

Я застонал. Но помилование мне не светило.

– Знаешь, Орлов, – учитель с ядовитой усмешкой скрестил руки на тощей груди. – Я бы простил тебя, если бы записка хотя бы была на английском. А так…

Он развел руками.

Что ж, вынужден признать, этот момент я как-то не продумал. «Ну и ладно, – успокоил я себя. – Зато эксперимент вышел на загляденье. Хоть диссертацию пиши по подростковой психологии. Или по психологии учителей английского. А науку, как известно, во все времена притесняли…»

Вот так я и остался в тот день в школе. Проводил завистливым взглядом покидавших здание одноклассников и поплелся на экзекуцию в кабинет английского. Правда, компанию мне все же составил Влад. Респект ему за это. Настоящий друг, в беде не бросил.

– О, вас даже двое! – обрадовался Олег Аркадьевич.

– Я в качестве моральной поддержки, – пояснил Влад.