Новое несовершенство. Верлибры

что ты такой твердолобый

«Этот камень даже в жару…»

Этот камень даже в жару
омыт залетейской прохладой.
Три жизни под ним
превратились в траву.
Каждый год
она пробивает корку земли,
тянется к небу
и каждый год возвращается в землю,
становится новой травой
и снова тянется к небу,
словно хочет пробиться
сквозь небеса в занебесье,
и шепчет ушедшим душам
простые слова —
помню,
люблю.
Я их слышу.
А сверху —
ждём,
любим,
помним,
но не спеши.
Солёно щекочет в горле,
дожди поднимаются в небо,
душа по шуршащим струйкам
торопится ввысь,
а тело
скулит одинокой собакой,
окликающей свою душу
в изножьи
зелёной кровати,
где спят и уже не проснутся
те, кто стали травою.

«Прости меня…»

Прости меня,
господи,
но
я не умею молиться.
Сколько ни гляжу
в бездонные воды небес,
а не могу представить тебя
скорой помощью,
МЧС,
джинном в бутылке,
колесом фортуны в поле чудес
посреди страны дураков,
клоуном или певцом
в концерте по заявкам твоих творений.
Я сам
исполнитель своих желаний,
хозяин своих стремлений,
жертва своих грехов,
промашек,
ошибок,
благоглупостей, мостящих дорогу в ад,
и победитель в своих сраженьях,
ибо
ты дал мне свободу
выбирать мой собственный путь
и отвечать за него.
А ты,
сотворивший весь этот мир
и позволивший мне появиться в нём,
ты – наблюдатель,
глядящий снаружи
на дело воли и рук твоих
и ждущий
что я —
внутренний наблюдатель —
откликнусь,
прежде чем сброшу
одежды земного тела,
чтобы предстать пред тобой.
Давай же
просто побудем вместе,
поговорим,
помолчим,
расскажем
ты мне,
как тебе там живётся
в пространствах моей души,
а я тебе,
что происходит снаружи.
Ты соглашаешься,
наши дыханья
одним дыханьем колышут
шёпот листвы и свет оплывающей свечки,
и это и есть молитва.

«Лениво лениться…»

…но был солдат бумажный…

Б. Окуджава