Русские легенды и предания
В народных сказках к солнцу, месяцу и звёздам обращаются герои в трудных случаях жизни, и божество дня, сострадая несчастью, помогает им. Вместе с этим солнце является и карателем всякого зла, то есть, по первоначальному воззрению, карателем нечистой силы, мрака и холода, а потом и нравственного зла – неправды и нечестия.
Губительное действие зноя приписывалось гневу раздражённого божества, наказующего смертных своими огненными стрелами – жгучими лучами. Выражение «воспылать гневом» указывает, что чувство это уподоблялось пламени. Вот почему возникали клятвы, призывающие на голову виновного или супротивника карающую силу солнца.
Обоготворение светил и ожидание от них даров плодородия, ниспосылаемого небом, влекли простодушных пахарей и пастухов древнейшей эпохи к усиленным наблюдениям за ними. Изменения или фазы луны уже в глубочайшей древности должны были обратить на себя особенное внимание, и так как по ним гораздо легче и сподручнее было считать время, чем по солнцу, то естественно, что первоначальный год был лунный, состоящий из тринадцати месяцев; недели и месяцы определялись лунными фазами: самое слово это убедительно доказывает, что луна служила издревле для измерения времени, была золотой стрелкою на тёмном циферблате неба. Русские поселяне узнавали время ночи по течению звёзд, преимущественно по Большой Медведице, и создавали себе много разных замечаний о погоде и урожаях по сиянию звёзд и месяца.
Солнце и Месяц были представлены в родственной связи – или как сестра и брат, или как супруги.
Олицетворяя Солнце в женском образе, русское поверье говорит, что в декабре, при повороте на лето, оно наряжается в праздничный сарафан и кокошник и едет в тёплые страны, а на Иванов день (24 июня/7 июля) Солнце выплывает из своего чертога навстречу своему супругу Месяцу, пляшет и рассыпает по небу огненные лучи: этот день полного развития творческих сил летней природы представляется как бы днём брачного союза между Солнцем и Месяцем.
По народному поверью, Солнце и Месяц с первых морозных дней (с началом зимы, убивающей земное плодородие и, так сказать, расторгающей их брачный союз) расходятся в разные стороны и с той поры не встречаются друг с другом до самой весны; Солнце не знает, где живёт и что делает Месяц, а он ничего не ведает про Солнце. Весною же они встречаются и долго рассказывают друг другу о своём житье-бытье, где были, что видели и что делали. При этой встрече случается, что у них доходит до ссоры, которая всегда заканчивается землетрясением. Народные сказания называют Месяц гордым, задорным и обвиняют его как зачинщика ссоры. Встречи между Солнцем и Месяцем бывают поэтому и добрые, и худые; первые обозначаются ясными, светлыми днями, а последние – туманными и пасмурными. Когда неверный супруг начал ухаживать за румяной Денницею, богиня Солнце выхватила меч и рассекла лик Месяца пополам…
По славянским преданиям, от божественной четы Солнца и Месяца родились звёзды. Эти родственные отношения не были твёрдо установлены; они менялись вместе с теми поэтическими воззрениями, под влиянием которых возникали в уме человека. Названия, придаваемые Месяцу и звёздам, так же колебались между мужским и женским родом, как и названия Солнца.
Как Месяц представляется мужем богини Солнце, так Луна, согласно с женскою формою этого слова, есть Солнцева супруга – жена Дажьбога. «Солнце – князь, Луна – княгиня» – такова народная поговорка, уподобляющая светила новобрачным супругам.
Солнце постоянно совершает свои обороты: озаряя землю днём, оставляет её ночью во мраке; согревая весною и летом, покидает её, отдавая во власть холоду в осенние и зимние месяцы. «Где же бывает оно ночью? – спрашивал себя древний человек. – Куда скрываются его животворные лучи в зимнюю половину года?» Фантазия людская творит для него священное жилище, где божество это устраивается после дневных трудов и где скрывает свою благодатную силу зимою. По общеславянским преданиям, благотворное светило дня, красное Солнце, обитает на востоке – в стране вечного лета и плодородия, откуда разносятся весною семена по всей земле; там высится его золотой дворец, оттуда выезжает оно поутру на своей светозарной колеснице, запряжённой белыми огнедышащими лошадьми, и совершает свой обычный путь по небесному своду.
Сербы представляют Солнце молодым и красивым юнаком; по их сказаниям, царь Солнце восседает на златотканом пурпурном престоле, а подле него стоят две девы – Заря Утренняя и Заря Вечерняя, семь судей (планеты) и семь вестников, летающих по свету в образах «хвостатых звёзд»; тут же и лысый дядя его – старый Месяц.
В наших сказках царь Солнце владеет двенадцатью царствами (указание на двенадцать месяцев в году или на двенадцать знаков зодиака); сам он живёт в солнце, а сыновья его в звёздах; всем им прислуживают Солнцевы девы, умывают их, убирают и поют им песни. Солнцевы девы умывают Солнце и расчёсывают его золотые кудри (лучи), то есть, разгоняя тучи и проливая дождь, они прочищают лик дневного светила, дают ему ясность. Тот же смысл заключается и в предании, что они метут двор Месяца, то есть разметают вихрем потемняющие его облака. Обладая бессмертным напитком (живою водою дождя), солнцевы девы сами представляются вечно прекрасными и никогда не стареющими.
Существует предание: когда Солнце готово выйти из своих чертогов, чтобы совершить дневную прогулку по белу свету, вся нечистая сила собирается и выжидает его появления, надеясь захватить божество небесного огня и умертвить его. Но при одном приближении Солнца нечисть разбегается, чувствуя своё бессилие.
Стрибог
На Свистун-горе
Однажды ночью налетел на деревню бурный ветер с восточной стороны, крыши с домов снёс, хлеба желтеющие побил, мельницу порушил ветряную.
Утром подсчитали мужики убыток, почесали затылки, покряхтели… Делать нечего – надо урон восполнять. Засучили рукава – и за работу. А один – шорник Вавила, он по части упряжи большой был мастак, – до того обиделся на ветер, что решил найти на него управу. И нигде иначе, как у верховного владыки всех ветров.
В тот же день выковал Вавила у кузнеца башмаки железные, вырезал клюку дубовую – от зверей отбиваться, положил в котомку нехитрую снедь и пустился в путь-дорогу. Старик-мельник (все они, мельники, говорят, колдуны!) подсказал ему, где искать Стрибога: за горами, за долами, на Свистун-горе.
Целый год шёл Вавила – уж и башмаки железные поизносил! – пока не взошёл на Свистун-гору. Видит, сидит на камне седой крылатый старец-исполин, дует в рог золочёный, а над головой старца орёл парит. Вот он, Стрибог!
Поклонился Вавила в ноги Стрибогу, о своей беде поведал.
Выслушал бог, брови нахмурил и трижды протрубил в рог. Тотчас предстал пред ним крылатый великан в зелёных одеждах и с гуслями в руках.
– А ну-ка повтори свою жалобу на ветра Восточного! – приказал Стрибог Вавиле.
Тот всё повторил слово в слово.
– Что скажешь? Чем оправдаешься? – грозно поглядел Верховный бог на бесчинника. – Разве я учил тебя деревни разорять? Ответствуй, буян!
– Вина моя невелика, о Стрибоже, – молвил тот. – Рассуди сам. В других деревнях меня и в песнях славят, и Ветром-Ветрилою, и Ветром Ветровичем величают, кашку и блины выставляют мне на крыши, бросают с мельницы горстями муку, дабы я крылья мельничные вздымал. А в их деревне, – он указал перстом на Вавилу, – и плюют встречь меня, и злые наговоры по мне пускают, портят людей и скотину, а народ клянёт меня, безвинного, на чём свет стоит: дескать, это я нанёс ветром хворь-поветрие. Рыбаки там на воде свистят по ветер и накликают бурю. Долго терпел я всяческие обиды, но наконец терпенье моё лопнуло, когда разорили юнцы муравейник, палками его разметали по ветру, а вечером принялись старый веник жечь да искрами на ветру любоваться. А ведь этакое бесчинство старыми людьми от веку заповедано. И я не вынес обиды… Прости меня, Стрибог!
Помолчал, поразмыслил крылатый старец-исполин да и говорит:
– Слышал, человече? Ступай назад, перескажи ответ Восточного ветра своим неразумным собратьям. Впрочем, нет: ноги в долгом пути собьёшь, вон, башмаки-то железные уж продырявил. Сей же час обидчик вашей деревни отнесёт тебя в родные края. Надеюсь, впредь вы с ним поладите. Прощай!
…На восходе солнечном косари в Ярилиной долине увидали диво дивное: мужик по небу летит! Пригляделись – да ведь это шорник Вавила к ним спускается, словно бы на невидимом ковре-самолёте!
Стал Вавила на траву, поклонился в пояс кому-то незримому, а потом рассказал мужикам о своём хождении к Свистун-горе и о справедливом Стрибоге.
С той поры в деревне все крыши целы, хлеба ветром не сбиваемы, а мельница мелет исправно. И такой почёт ветрам, как здесь, вряд ли где ещё оказывается!
Триглава
Три невесты
Однажды крестьянскому парню привиделся дивный сон: будто оказался он в подводном царстве. Перед ним среди чудесных растений сиял, как солнце, дворец. Рыбы и удивительные морские существа проплывали сквозь его окна и двери, а ещё увидел молодец красавицу. Так она полюбилась пареньку, что обещал ей вечную любовь и посулил прислать из родной деревни сватов.
На другую ночь сон повторился, только на сей раз чудо-дворец плыл по воздуху, словно невесомый. Разноцветные птицы выпархивали из его окон, а ещё увидал парень в тереме чудо-девицу красоты неописуемой – и пообещал на ней жениться.
Третьей ночью – уже наяву, возвращаясь в родную деревню с рыбалки, – молодец увидал в лесу дворец, весь из самоцветных каменьев. В окне сияло лицо столь прекрасной девы, что парень забыл двух первых невест и вновь заговорил о сватовстве.
Когда дева нежданно-негаданно вышла на крыльцо из своих покоев, легкомысленный молодец едва не утратил дара речи: красавица оказалась трёхглавою, и он узнал лица каждой из своих невест.
– Подтверждаешь ли своё обещание, ветреный жених? – спросили головы хором.
– Да, да, подтверждаю! – ответствовал насмерть перепуганный парень. – Подтверждаю – и завтра пришлю сватов. Только какой вам от меня прок: летать я, бескрылый, всё равно не научусь, да и под водой жить не могу. Придётся мне поселиться с одной из вас в лесу.
Тут три невесты улыбнулись – и всё вдруг пропало. Парень снова очутился на знакомой охотничьей тропе. Но с той поры стал ему внятен язык и птиц, и зверей, и рыб. Он прослыл великим мудрецом, прожил долгую счастливую жизнь, не забывая приносить дары загадочной богине Триглаве.
Триглава, или Тригла, – богиня земли у древних славян. Храмов её не ставили в городах и селениях, а только посреди чистого поля: ведь не место владычице земли среди человеческих жилищ! Как видно из её имени, богиня сия трёхглава, и три эти главы означают три начала, из которых состоит земной шар: земля, то есть почва, вода и воздух. А ещё они обозначали горы, долины и леса.
Также слово «Триглава» имело несколько иное значение, соответствуя понятию Тримурти в ведической религии и Троице – в христианской. Божества были как бы триединым существом: например, Перун сначала олицетворялся как бог грома и молний, ветра и воды, а потом сохранил за собою только славу громовержца, предоставив владычество над ветрами Стрибогу, а над водяным миром – Морскому Царю и водяным.
Соответствуют друг другу, по первоначальным представлениям о плодородной силе, Хорс, Ярило и Купало; Дажьбог, Святовид и Солнце.
Ховала
За Волчьей падью, на Стожар-горе
Приехал стрелец из дальних краёв наведать свояка, а в деревне бабы голосят.
– О чём печаль? – стрелец спрашивает.
– Да ночью опять, как о прошлогодье, по деревне Ховала бродил со своими слугами – разбойными молодцами. Унесли всё, что плохо лежит. Сети рыболовные с шестов для просушки, упряжь конскую, что в конюшню убрать забыли. Мельницу-крупорушку ручную, что в амбар забыли отнести. Телят-жеребят-козлят увели, которых в хлев не заперли. Уволокли всё подчистую!
– А каков он, этот Ховала?
– Да старик седобородый с клюкою. На голове корона, вокруг неё двенадцать глаз огненных: ничто от них не скроется.
– Что ж мужики-то ваши деревенские за добро своё не вступились?
– Поди вступись, – свояк отвечает. – Лучами из глаз своих Ховала так ослепит – потом три дня будешь незрячим ходить, молочком козьим глаза протирать. Нет управы на Ховалу, нет. Хоромы его за Волчьей падью, на Стожар-горе. Туда ни пройти ни проехать. Днём птицы с железными клювами заклёвывают неосторожного путника до смерти, ночью волки рыщут, добычу себе кровавую ищут.
– Нам, стрельцам, бояться грех. Ладно, утро вечера мудренее. А к утру приготовь мне, свояк, три дюжины факелов смоляных, да шкуру толстую бычью в чане размочи, да латы железные со шлемом стальным кузнец пусть выкует.
Утром облачился в доспехи стрелец, коня вместо попоны шкурою покрыл.
…Вот подъезжает уже на закате дня к Волчьей пади. А в небесах-то темным-темно от страшных птиц, каких стрелец и видом не видывал. Кричат они, клюют чужаков носами железными, а поделать с ними ничего не могут: конь бычьей кожей защищён, а на латах и шлеме стрельца клювы ломаются.
Ночь настала. Волки вышли на охоту, глазами люто во тьме сверкают. Поджёг стрелец огнивом факел – звери-то и отпрянули: боятся огня, как чёрт ладана.
Утром добрались до Стожар-горы, тут, у своих хором, встречает их сам Ховала.
– Отдай добро, кое в позавчерашнюю ночь награбил, – говорит стрелец, с коня не сходя. – По-хорошему отдай. Не то саблей порублю, конём потопчу.
Усмехнулся старик, заиграли, заблистали диковинно двенадцать глаз вокруг его короны – и помутился в глазах стрелецких белый свет. А конь рухнул как подкошенный.
Очнулся стрелец в горнице. Поднялся, выглянул в окно – батюшки-светы, на дворе уж осень, листья желтеют. Тут входит в горницу Ховала и говорит с улыбкою:
– Теперь ты понял, гость непрошеный, каково хозяину честь не оказывать?
– Прости, старче, за горячность. Больно уж людишек жалко мне стало!
– Кого ты жалеешь, лихой молодец, жизнью своей понапрасну рискуя? Нерадивых, да нерачительных, да неосмотрительных, да непамятливых, да нехозяйственных. У хорошего-то хозяина всё под присмотром, всё под замком. А плохо лежащее – моя добыча. Вот я её и ховаю, прячу. Так предначертано небесами. Ладно, повинную голову меч не сечёт, – сказал Ховала мирно. – Верну пожитки деревенские тебе, храброму стрельцу – лихому молодцу.
Вернулся стрелец в деревню с целым обозом разного добра. А деревенские уж и не чаяли увидеть его живым!
Хорс
Почему волки на Луну воют
Однажды отец свет-небо Сварог собрал всех богов и провозгласил:
– Приносят мне жалобы Святобор, бог лесов, и его жена Зевана, богиня охоты. Оказывается, с недавних лет, когда вольным вожаком стал рыжий волчище Чубарс, его подчинённые вышли из повиновения богам. Волки губят зверей безмерно и понапрасну, режут скот безоглядно, всем скопом стали кидаться на людей. Тем самым нарушается извечный закон равновесия диких сил. Не сумев справиться со смутьянами, Святобор и Зевана взывают ко мне, Сварогу. О боги и богини, напомните, кто из вас может преображаться в волка?
Тут вперёд выступил Хорс – бог лунного света.
– О отец наш Сварог, – молвил Хорс, – я могу обращаться в Белого Волка.
– Раз так, предуказую тебе ещё до наступления полуночи навести божественный порядок среди волков. Прощай же!
…Рыжего волчищу Чубарса в окружении множества свирепых собратьев Хорс застал во время пиршества на поляне, залитой лунным светом. Волки пожирали убиенных животных.
Представ перед Чубарсом, Белый Волк сказал:
– От имени бога богов Сварога спрашиваю тебя, вожак: зачем губишь зверьё понапрасну и безмерно? На какую потребу режешь скот безоглядно? Для каких надобностей нападаешь даже на людей?
– Затем, что мы, волки и волчицы, должны стать царями природы и установить повсеместно свои нравы, – прорычал Чубарс, разъедая жирный кусище оленины. – А всех, кто посмеет встать на нашем пути, мы будем грызть. Вечно грызть, грызть, грызть!
И тогда Белый Волк вновь преобразился в бога лунного света. Он сказал:
– Да будет так. Желание твоё исполнится. Отныне ты будешь вечно грызть – но не живую плоть, а безжизненную Луну.
По мановению руки Хорса от Луны протянулась к земле узкая белая дорожка. Хорс легонечко ударил своим волшебным жезлом с восемью звёздами рыжего волчищу Чубарса. Тот съёжился, будто шелудивый пёс, заскулил жалобно и ступил на лунную дорожку. Она стала укорачиваться, унося смутьяна в небесные выси.
Хорс тут же назначил волкам нового вожака – серого Путяту, и вскоре извечный порядок в лесах восторжествовал.
Но с той поры светлыми ночами волки иногда воют на луну. Они видят на ней изгнанного с земли рыжего волчищу Чубарса, вечно грызущего лунные камни и вечно воющего от тоски. И сами отвечают ему унылым воем, тоскуя по тем временам, когда держали в страхе весь мир.
Хорс – божество света, родственное Дажьбогу. Например, в «Слове о полку Игореве» о князе Всеславе сказано, что он ночью рыскал волком, пробегая из Киева до Тмутаракани прежде Хорса, то есть до восхода светозарного Солнца.
Но если Дажьбог – воплощение солнечного сияния, то Хорс – владыка света белого, солнечного или лунного, независимого от источника, противостоящего хаосу, тьме, небытию. Хорс – это небесное око: всезнающее, всеведающее, всеблагое.
Цари и царицы
Сказка про богатыря Еруслана
В некотором царстве, в некотором государстве жили-были царь Картаус с царицею, и было у царя на службе двенадцать богатырей. У одного из них родился сын Еруслан.
Много земель объехал богатырь, много подвигов ратных свершил, но вот встретился ему в чистом поле калека-старик и говорит:
– Стой, Еруслан! Едешь ты на коне ретивом, а не знаешь: едва ты покинул нас, как подошёл к нашей земле Царь Огненный Щит – Пламенное Копьё с несметным воинством. Всю нашу рать перебил, матушку твою лютой смерти предал, а царю и его двенадцати богатырям глаза выколол, бросил всех в темницу.
Выслушал Еруслан старика и спрашивает:
– Скажи, отче, где раздобыть живой воды, коя исцеляет все раны и язвы?
– У Царя Огненного Щита – Пламенного Копья, который в огне не горит и в воде не тонет, есть источник живой воды. Но чтобы победить того царя, нужен волшебный меч-кладенец, а добыть его невозможно.
– Эх, двум смертям не бывать, а одной не миновать! – вскричал богатырь и пустил коня вскачь. Долго ли ехал, коротко ли, вдруг видит: стоит в поле холм и колышется, будто дышит. Подъехал ближе Еруслан, а пред ним голова богатырская.
– Скажи, воин, откуда, куда и зачем путь держишь? – спрашивает голова.
Рассказал Еруслан, кто он и куда едет. Тут голова и говорит:
– Меня зовут Рослан-бей, я тоже богатырь. В былые времена меж глаз моих калёна стрела помещалась, меж лопаток – косая сажень. Но однажды Царь Огненный Щит – Пламенное Копьё пришёл в моё царство, города разрушил, людей в полон взял. Меня в ту пору дома не было, воротился – всё разорено. Хотел пойти на насильника войною, но брат мой Карло Черномор, маленький-маленький такой, с бородою предлинной – её ни одна бритва, ни один нож, ни один топор не берёт! – мне и говорит: «Огненного Щита ничем не возьмёшь, кроме меча-кладенца. Добыть сей меч можно лишь на острове Буяне, что морем окружён. Лежит он там под столетним дубом». Добрались мы с Черномором до острова Буяна, раскачал я столетний дуб, добыл себе меч-кладенец и пошёл войной на обидчика. Сошлись наши рати в чистом поле, стали мы с Огненным Щитом единоборствовать. Тут я ему голову и снёс. Только меч опустил, подбегают его богатыри и кричат: «Руби-секи ещё разок, не то оживёт!» Размахнулся я, рассёк его тулово пополам… а он возьми да и оживи. Нарочно его богатыри меня подзуживали, знали, что господин их – злой колдун. Навалились они на меня всем скопом – тут уж и моя головушка с плеч покатилась. Под ней-то после битвы и спрятал волшебный меч-кладенец мой брат Черномор. Вдохнул он чародейным снадобьем жизнь в мою голову, но никому не велел о том кладенце говорить, не то немедля испущу последний дух… Но тебе, богатырь Еруслан, я меч-кладенец отдам. Отомсти за меня злодею Пламенному Копью, тому, что ездит на восьминогом коне. Но запомни: сразив его одним ударом, вдругорядь не бей!
Доехал Еруслан до источника живой воды, набрал сколько надо было и отправился обратно домой. Спустился в темницу, намазал глаза у всех узников живой водой и вывел страдальцев на белый свет.
Чернобог
М. Херасков
Из поэмы «Владимириада»
Шумящ орудием приходит Чернобог;Сей лютый бог поля кровавые оставил,Где варварством себя и яростью прославил;Где были в снедь зверям разбросаны тела;Между трофеями, где смерть венцы плела,Ему коней своих на жертву приносили,Когда россия́не побед себе просили.
Чернобог – ужасное божество древних славян, олицетворение всех злоключений и бед. Это воплощение земного мрака, вечной вселенской тьмы. В одной из старинных хроник сказано: «Удивительно суеверие славян, ибо они на своих празднествах и пирах обносят круговую чашу, возглашая над ней слова во имя богов доброго и злого. Они ожидают от доброго бога счастливой доли, а от злого – несчастливой, поэтому злого бога даже называют на своём языке чёрным богом – Чернобогом».
В сказках и преданиях упоминается злой волхв Чернобог, ему подчинены Черногор-птицы. Наши предки верили, что, когда чаша людских пороков переполнится, на земле по воле Чернобога вырастет ядовитая чёрная трава – чернобыль.
Чернобога изображали закованным в крепкую броню, да и сам истукан его был железный, с лицом, исполненным ярости. В руке он держал копьё.
Храм Чернобога был построен из чёрного камня, а перед статуей стоял жертвенник, всегда обагрённый кровью, как и ступени храма, на которых приносили ему в жертву животных, а порою и злодеев либо пленников. Сие страшное божество услаждалось кровопролитием и неистовством, а потому хоть и мог он отвратить войны и всяческие бедствия, молились ему, не испытывая никакой благодарности и любви, а один только страх.
Называли его также Потьма, Темновид, Тамолихо. Именно волхвы-чернобожники и приносили кровавые жертвы.
У западных славян Чернобог был богом-львом. Иногда его изображали в виде фантастического зверя с рунической надписью на лбу.
Какие же силы и стихии были ему подвластны? Чёрным в народе и посейчас зовут нечистого, дьявола. В самом слове «чёрт» слышен отзвук этого имени. Слово «чёрный» – непременный спутник зла и страха. Чёрная болезнь – падучая, чёрная немочь – скотская чума. Чёрная наука – чернокнижие, злое волхвование, колдовство. Чёрный глаз – завистливый, наводящий порчу. Чёрный день – тяжёлый, исполненный беды. Чёрное платье – траурное, печальное. Чёрная душа – человек злой, бессовестный. Чернить, очернять – клеветать, злословить. До сих пор некоторые славянские народы называют дьявола Чернобогом. На Украине живо проклятие: «Чтоб тебя чёрный бог побил!» По всему славянскому миру до сих пор рассеяны географические названия, связанные с именем этого грозного бога: гора Чернобог, камень Чернобог, урочище Чёрные Боги.