Оценить:
 Рейтинг: 0

Cедьмой уровень

Год написания книги
2024
Теги
<< 1 2 3 4 >>
На страницу:
2 из 4
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

Краснодарский край. Город Армавир – провинциальный, заштатный городишко, уютно расположившийся на левом берегу быстрой и мутной речушки, носящей красивое и гордое название – река Кубань.

Город основан армянами в 1837 году: Арма – ворота. Вир – ветер. Очень точное название, в переводе на русский – аэродинамическая труба.

* * *

На стене проходной орденоносного комбината ПМДО Армавир появляется плакат с фамилией первого человека призванного на специальные сборы для выполнения правительственного задания по ликвидации последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС. В августе подходит и моя очередь – получаю повестку от военкомата с предписанием прибыть к 8-и часам утра в третью поликлинику для прохождения медицинского обследования.

Мне 39 лет. Я в отличной физической форме. Не курю. Могу проплыть 10 километров, и даже больше, и бежать средним темпом хоть целый день пока не надоест.

В фойе поликлиники на первом этаже уже собралось несколько десятков человек. В толпе увидел старых знакомых по прежней работе. С одним из них, Валентином, я работал в ПАТП № 2, с другим, Даниилом, в автоколонне № 1198. Оба, как и я, водители первого класса. Никто из них не рвется на Чернобыльскую АЭС выполнять правительственное задание. Я тоже не горю патриотическим желанием исполнить свой гражданский и воинский долг в зоне радиоактивного загрязнения, но и прятаться за спины других не хочу – если я не поеду на сборы, значит, вместо меня на Чернобыльскую АЭС должен будет поехать кто-то другой.

Порядок прохождения медицинского обследования стандартный. Каждому выдается листок – «бегунок», с перечнем врачей тех специальностей, которых мы должны обойти. В кабинеты заходим сразу по нескольку человек. После вопроса: «Жалобы есть», врач ставит в «бегунке» свою подпись.

Лично у меня жалоб нет. Сердце бьется ровно – артериальное давление 120 на 80 миллиметров ртутного столба. В кабинете врача-окулиста медсестра проверяет зрение. Читаю нижнюю строчку. Мог бы прочитать и более нижнею, если бы таковая была. Тем не менее, из пяти человек в кабинете врач отбирает именно меня, вероятно как наиболее «старого» (средний возраст призывников 33–34 года) для более тщательной проверки зрения: Ложусь на кушетку, медсестра закапывает в глаза какие-то капли расширяющие зрачки. Измеряет внутриглазное давление – все в норме.

В ЛОР кабинете Даниил жалуется на поврежденную, в результате дорожной аварии, барабанную перепонку правого уха, ничего не слышит этой стороной – пустяк, не препятствующий исполнению воинского долга. Ни один человек в этот день не был забракован врачами по состоянию здоровья. Вердикт медицинской комиссии однозначный: «Годен к строевой службе и работе с радиоактивными веществами».

Выйдя на улицу практически теряю зрение – яркий солнечный свет через расширенные зрачки обжигает глаза. Испытываю острую боль, из глаз непроизвольно катятся слезы.

3

Следующим днем, с медицинским заключением на руках и с сознанием важности и ответственности от возложенной на меня миссии, я поднялся по ступенькам Армавирского военкомата.

Призывом военнообязанных на специальные сборы по ликвидации последствий чернобыльской катастрофы занимается офицер в воинском звании капитан.

Объясняю капитану.

– Дома у меня остается жена с двумя детьми. Младшей дочке, Светлане, уже исполнилось полтора годика, но она до сих пор еще не устроена в детский садик.

Через 15 минут капитан вручил мне письмо военкома для заведующей детским садиком, в который ходит мой сын, с просьбой устроить в этот же садик и мою дочку.

Утром следующего дня в детский садик я привел обоих своих детей. Сердце наполнилось гордостью за самого себя – Родина вспомнила и позаботилась обо мне, как только я оказался ей нужен.

* * *

1 октября 1986 года в СМИ появилось сообщение о том, что под промышленную нагрузку поставлен 1-ый энергоблок Чернобыльской АЭС, а над разрушенным 4-ым энергоблоком завершено перекрытие защитного сооружения – в какой-то момент показалось, что главная опасность уже миновала и я опоздал к раздаче наград.

Но три дня спустя меня будит дверной звонок – первый час ночи, только лег, рано утром вставать на работу. Открываю дверь, у порога с повесткой в руках стоит посыльный от военкомата.

– Ты еще позже не мог прийти?

– Днем же вас дома никого не застанешь.

Расписываюсь на отрывном корешке повестки: «Прибыть к месту сбора с личными вещами, имея при себе водительское удостоверение».

Слава Богу! Родина не позабыла обо мне.

* * *

С утра начинаю готовить служебный автобус для передачи другому водителю: меняю перегоревшую лампочку подфарника, доливаю масло в картер двигателя и выезжаю на автозаправочную станцию.

Ранним утром на АЗС ни одной машины. Не желая делать «круг почета» в несколько кварталов заезжаю на заправочную станцию под знак «Движение запрещено». Вставив «пистолет» в горловину бензобака и подойдя к окошку оператора вдруг почувствовал как кто-то сзади с силой сжал мою левую руку выше локтя. Обернувшись, увидел старшину роты ГАИ с перекошенным от праведного гнева лицом.

* * *

Проезжая мимо на личной «копейке» старшина роты ГАИ издалека заметил как я заехал на автозаправочную станцию не с той стороны с которой положено и оперативно изменив маршрут движения подъехал к АЭС – грех упустить возможность по дороге на работу «срубить» три рубля (в советские времена это была «официальная» такса – бутылка водки стоила 2 руб. 87 коп.).

Старшина выше меня и шире, ощущение такое будто мою руку сжали тисками, но это мы уже проходили – напрягаю руку, сжимаю ее в локте и движением корпуса в сторону старшины освобождаюсь от захвата – «железные» пальцы старшины в один миг превратились в пластилиновые.

Брезгливо отдергиваю руку.

– Я не люблю когда меня щупают.

Конечно, иногда я нарушаю правила дорожного движения, тогда я не спорю с инспектором ГАИ и молча протягиваю талон предупреждений для компостерной просечки в соответствующей графе. Сейчас же я еще не успел совершить нарушение правил дорожного движения. Запрещающий знак «Движение запрещено» не запрещает въезд под этот знак, он только запрещает сквозной проезд, в данном случае через территорию АЭС. В случае же разворота на территории автозаправочной станции для движения в обратном направлении никакого нарушения ПДД не было бы, но старшина хочет получить с меня три рубля как за уже совершенное нарушение.

Старшина роты ГАИ по городу Армавиру не является инспектором дорожно-патрульной службы. По существу старшина – это простой завхоз при военизированном подразделении. Ни нагрудного знака, ни бланков для оформления протокола о нарушении ПДД, и даже компостера для просечки отверстия в соответствующей графе талона предупреждений у него нет.

Первое правило милиционера – это запугать потенциального преступника, показать ему кто сильнее и подавить волю гражданина Советского Союза к сопротивлению. Именно по этой причине старшина роты ГАИ вместо положенного по уставу представления своей личности и своих должностных полномочий и использовал по отношению ко мне методы физического и психического воздействия.

Объяснять старшине зону действия запрещающего знака «Движение запрещено» бесполезное занятие, у него свое понимание правил дорожного движения. Повестка о призыве на специальные сборы возымела обратное действие – такса моментально возросла до десяти рублей. Старшина понимает, что перед отъездом на Чернобыльскую АЭС водитель за свои «права» не пожалеет никаких денег.

Возможно, исходя из сложившейся ситуации, в этот раз я и дал бы старшине, если и не десять, то хотя бы три рубля на похмелье, но в кармане у меня как назло ни копейки. От предложенного талона на десять литров бензина старшина гордо отказался.

Забрав без лишних формальностей мое водительское удостоверение «инспектор» предложил явиться за ним к нему в каптерку роты ГАИ к 18 часам.

Но в этот вечер старшина милиции так и не дождался меня в своей каптерке.

4

На следующий день, с несколькими такими же военнообязанными, я прибыл на сборный пункт в полк гражданской обороны войсковой части № 47049, дислоцировавшийся в станице Динской.

Встретили нас четыре офицера старшего командного состава прибывшие за пополнением. Среди них каким-то образом оказался и один морской офицер. Капитан первого ранга, которому я объяснил причину отсутствия у меня водительского удостоверения, мне не поверил. Но без водительского удостоверения я оказался никому не нужен и бесславно был отправлен обратно, туда же откуда и прибыл.

* * *

По возвращении из станицы Динской мое водительское удостоверение обнаружилось в МРЭО ГАИ. Направляя на пересдачу экзамена по правилам дорожного движения, начальник автоинспекции сочувственно ободрил.

– Повезло! Не попал на Чернобыльскую АЭС.

Там же в МРЭО ГАИ встретил своего старого знакомого, Валентина, с которым два месяца назад я проходил медицинское обследование в третьей поликлинике.

– А я откупился от сборов – 200 рублей (с/м заработная плата в 1986 году) и бутылка коньяка капитану – гордо пояснил Валентин.

Сдав экзамен и вернув «права», я не стал возвращаться в транспортный цех головного предприятия ПМДО «Армавир», где до этого работал водителем, а перевелся на завод ДСП (древесностружечных плит) на должность машиниста портального башенного крана.

* * *

14 декабря 1986 года газета «Правда» опубликовала сообщение: «Государственной комиссией принят в эксплуатацию комплекс защитных сооружений поврежденного энергоблока. Разрушенный реактор перестал быть источником загрязнения окружающей среды…».
<< 1 2 3 4 >>
На страницу:
2 из 4