Лица века

В. К. Я заметил: охотно используют при этом, что называется, копание в нижнем белье. Поиск, муссирование, раздувание, а то и выдумывание всяких «пикантных» подробностей из личной жизни героя. Пушкин когда-то метко написал о жадном пристрастии «толпы» искать низкое в великом, чтобы в восхищении кричать потом: он мал, как мы! Врете, подлецы, он и мал не так, как вы, – иначе! – резко парировал поэт.

М. Г. О подобных обывательских потугах мерить личности большого масштаба на свой аршин у Александра Сергеевича есть еще одно очень хорошее высказывание: для жены и слуги нет великих людей. Что ж, например, Михаил Ардов и Пушкина называл «кощунником, картежником, развратником, чревоугодником и дуэлянтом» – это я прочитал в «Независимой газете»… А если вернуться к Жукову, то в поисках «фундаментальной истины о войне» не находят ничего лучшего, как публиковать перечень одежды и другого имущества, найденного в шкафах на квартире маршала.

В. К. Мелко и гнусно, что говорить. Причем какие только из наших сильно «демократических» изданий не применяли этот прием, чтобы, как нынче выражаются, размазать великого человека по стенке!

М. Г. Надо сказать, такое непочтение к своим национальным героям всегда рассматривалось как нравственное нездоровье общества. Но, кроме всей этой мерзопакостной мещанской пачкотни, появились у нас статьи и даже книги, порочащие Жукова не только как человека, но и как полководца. И здесь претензии на разоблачение уже как бы более основательные, более серьезные. Говорится о его полководческой несостоятельности, о жестокости, самоуправстве, многочисленных ошибках и промахах, допущенных во время войны – от Москвы до Берлина. К сожалению, приложил к этому руку в свое время и такой заслуженный военачальник, как И. С. Конев (не имеет значения, сам или не сам он писал подписанные им антижуковские статьи в определенных, политически конъюктурных условиях).

В. К. Опровергать все это надо, наверное, конкретными фактами.

М. Г. Безусловно. О высоком полководческом искусстве Жукова наиболее убедительно и неопровержимо свидетельствуют многочисленные успешно проведенные под его командованием сражения и операции. Да, он сам признавал, что несет известную долю ответственности за поражения нашей армии в 1941 году. Но все же главным образом они явились следствием крупных просчетов политического руководства.

Хорошо известно, что нарком С. К. Тимошенко и Г. К. Жуков не раз выходили с предложениями о наращивании боевой и мобилизационной готовности приграничных военных округов, но все они отвергались…

В. К. Перед началом войны Георгий Константинович был ведь начальником Генштаба?

М. Г. Всего пять с половиной месяцев. И прямо скажу: если бы не его принципиальная позиция, мужество и настойчивость, то, возможно, и такие решения высшего руководства, как частичное отмобилизование 800 тысяч человек для доукомплектования приграничных округов, выдвижение из глубины к рубежу реки Днепр четырех общевойсковых армий (28 дивизий), да и подписание поздно вечером 22 июня весьма запоздалой директивы о приведении войск в готовность к отражению агрессии могли не состояться.

Любого объективного исследователя до сих пор поражает, какой прозорливостью надо было обладать, чтобы в июле 1941 года заранее разгадать замысел германского командования о временной приостановке наступления на Москву и повороте 2-й полевой армии и 2-й танковой группы на юг для удара во фланг Юго-Западного фронта. Жуковым были предложены конкретные меры по предотвращению этой назревшей угрозы. Но Сталин не согласился с такой оценкой, за излишнюю резкость и настойчивость отстранил Георгия Константиновича от должности начальника Генштаба, что привело к тяжелейшей катастрофе на юго-западном направлении.

В. К. А потом испытанием для Жукова, как известно, стал Ленинград…

М. Г. Умение предвидеть замыслы противника и принимать заблаговременные меры противодействия, огромная жуковская воля и редкостные организаторские способности сыграли важнейшую роль при обороне Ленинграда и Москвы. Вот пример: два полководца действовали в Ленинграде – Ворошилов и Жуков. Один начинает готовить корабли Балтийского флота к взрыву и потоплению, чтобы они не попали в руки противника. Другой тоже не хочет этого, но стремится, чтобы корабли, если и погибли на худой конец, то сражаясь, нанеся максимально возможный урон противнику. Жуковский подход обеспечил как сохранение флота, так и удержание Ленинграда. А ведь его до сих пор упрекают в том, что он «не по науке» использовал флот.

Именно Жуков вместе с Василевским выработали замысел Сталинградской операции, завершившейся окружением и уничтожением 300-тысячной группировки противника. В 1943-м Георгий Константинович предлагает вместо упреждающего наступления перейти к стратегической обороне под Курском. Это позволило навязать противнику выгодный для советских войск и невыгодный для немцев способ действий, что обеспечило достижение одной из величайших побед, привело к перелому в ходе войны. А в 1944–1945 годах Жуков в качестве заместителя Верховного Главнокомандующего и командующего войсками 1-го Белорусского фронта во взаимодействии с другими фронтами проводит блестящие по результативности завершающие наступательные операции, которые и привели нас к окончательной победе.

В. К. Мне довелось читать, какой разнос Жукову через 55 лет после проведения им Ельнинской операции учинил некий доктор филологических наук Борис Соколов.

М. Г. Это какое-то детское баловство на историческом поле! Трудно себе представить военачальника, военного ученого, который взялся бы разбирать специальный труд по филологии. А вот в области военной стратегии и тем более уж по такой модной теме, как «Военная реформа», каждый даже избежавший службы в армии человек считает себя знатоком.

Борис Соколов, постоянно подчеркивая, что Жуков во всем старался угодить Сталину, утверждает: «Командуя Резервным фронтом и еще с конца июля… предвидя, что главный удар немцы нанесут на юге, против Киева, тем не менее добился от Сталина согласия на проведение силами своего фронта наступления против Ельнинского плацдарма немцев, вместо того чтобы выделить несколько дивизий соседям с юга, попавшим под мощный немецкий удар. В создавшихся условиях германское командование за Ельню держаться не стало, предпочтя окружить советские армии в районе Киева. А две недели спустя и без Ельни немцы смогли разгромить наши армии на Западе. Жуков в это время благополучно отсиживался на второстепенном Ленинградском фронте и вины за поражение не понес».

Во-первых, о каком угождении Сталину идет речь? Жуков дважды обратился к Сталину с предложением отвести войска с Юго-Западного фронта на восточный берег Днепра. И никак не поддакивал Верховному, а предельно резко разговаривал с ним – Жуков этого не боялся. Ведь он был отрешен от должности начальника Генштаба не за «угождение», а за то, что пошел наперекор Сталину и настаивал на отводе войск. Почему же проведение Ельнинской операции является угождением Сталину, если Верховный первоначально высказался против ее проведения и согласился впоследствии лишь по настоянию Жукова?

Во-вторых, Жуков нес конкретные предложения о перегруппировке на юго-западное направление не нескольких дивизий, а более крупных сил – не менее двух армий.

В-третьих, задача в июле – августе 1941-го состояла в том, чтобы не только перебросить на юг наши дополнительные силы, но и сковать силы противника на западном направлении и не дать ему возможности перебрасывать новые силы на юг. Проведенная Жуковым Ельнинская операция, как первая успешная наступательная операция, имела не только большое оперативно-стратегическое, но и морально-политическое значение. Родилась советская гвардия.

В. К. По-моему, особенно много грязи выливают на голову Жукова в связи с подготовкой и проведением заключительной, Берлинской операции.

М. Г. Пишут о том, что он остановился на реке Одер и не продолжил сразу наступление на Берлин. В самом деле, почему Жуков в одном случае, в ходе завершения Висло-Одерской операции, настойчиво добивается согласия Сталина на продолжение наступления к Одеру, а с выходом на этот рубеж вопреки требованию Верховного доказывает необходимость временной оперативной паузы с целью закрепления успеха, более надежного обеспечения своего правого фланга и подготовки Берлинской операции? В одном из интервью ему задавали даже наивный вопрос, какого он придерживается принципа – «затухающей» или «незатухающей» наступательной операции.

В том и другом случае он исходит не из отвлеченных теоретических положений, а из своеобразия конкретной обстановки и вытекающей из нее оперативно-стратегической целесообразности. При рассмотрении Берлинской операции Жукова обвиняли в неправильном использовании танковых армий, которые он ввел в сражение для допрорыва тактической обороны, а не для развития успеха в оперативной глубине, как это положено. Но под Берлином была сплошная оборона и никакого оперативного простора не предвиделось. Если бы командующий фронтом в данном случае подошел формально и ждал, когда общевойсковые армии самостоятельно прорвут оборону, пришлось бы потерять время, дать противнику возможность закрепиться, а танковые армии вводить с подходом к городу, что могло крайне усложнить развитие операции.

В. К. Наверное, ему ни в коей мере не свойственен был догматизм в военном мышлении.

М. Г. Жуков считал, что самый страшный враг рационального военного искусства – это шаблон и догматизм. Сила военного руководства – в творчестве, новаторстве, оригинальности, а следовательно – в неожиданности решений и действий для противника. Жуков, как никто другой, понимал эту суть военного искусства и умел претворять ее в жизнь в каждой операции, которую ему доводилось готовить и проводить. Разве, совершая сплошные ошибки и осуществляя «бездарное руководство», можно было достичь побед в таких операциях?

Нельзя забывать и о том, что советские Вооруженные Силы разгромили одну из сильнейших армий мира, которая до этого завоевала почти всю Западную Европу, сокрушили германскую военную школу, перед которой преклонялись во всем мире. Георгий Константинович еще в конце 1940 года, во время военной игры в Генштабе, начал мысленно противостоять Кейтелю – одному из ведущих германских стратегов. А в 1945-м они встретились в Берлине при подписании акта о капитуляции фашистской Германии. Один – как победитель, другой – как побежденный. И никакие ниспровергатели советской военной истории не могут опровергнуть этого главного факта, свидетельствовавшего о высочайшем уровне искусства и науки наших полководцев.

Однако им с упорством, достойным лучшего применения, продолжают противопоставлять как недосягаемые образцы то тех же немецких генералов, развязавших и проигравших две мировые войны, то генералов старой русской армии.

В. К. Еще бы! Там – белая кость, голубая кровь, а здесь – быдло, бездарь, неучи…

М. Г. Многие в немецком руководстве считали именно так. Да просчитались, ох, как жестоко!

Приведу запись из дневника Геббельса, которую он сделал за полтора месяца до своего конца: «Генштаб представляет мне книгу с биографическими данными и портретами советских генералов и маршалов. Из этой книги нетрудно почерпнуть различные сведения о том, какие ошибки мы совершили в прошедшие годы. Эти маршалы и генералы в среднем исключительно молоды, почти никто из них не старше 50 лет. Они имеют богатый опыт революционно-политической деятельности, являются убежденными большевиками, чрезвычайно энергичными людьми, а на их лицах можно прочесть, что они имеют хорошую народную закваску. В своем большинстве это дети рабочих, сапожников, мелких крестьян и т. д. Короче говоря, я вынужден сделать неприятный вывод о том, что военные руководители Советского Союза являются выходцами из более хороших народных слоев, чем наши собственные».

В. К. Иногда высказывается мнение, что Жуков искусственно возвеличен за счет других, не менее заслуженных наших полководцев.

М. Г. Не согласен. У каждого из них в истории великой войны свое достойное место. Но у Жукова-то оно поистине выдающееся! Бывает, чтобы опорочить его, ссылаются на отдельные критические замечания других военачальников, в частности на Рокоссовского. Но ведь, в отличие от нынешних ниспровергателей, они не отрицали в целом роль и способности Жукова. Тот же Константин Константинович, отмечая недостатки в его характере, вместе с тем признавал, что у Георгия Константиновича всего было через край – и таланта, и энергии, и уверенности в своих силах.

В. К. Острый вопрос – о цене побед. О том, что Жуков якобы брал не качеством, а количеством, просто-напросто заваливал противника солдатскими трупами, выдавливал его массой своих армий…

М. Г. Опять-таки надо обращаться к историческим фактам. Известны данные о численности сторон и соотношении сил, о потерях. И разве такие мастерски проведенные операции, как Сталинградская, Белорусская, Висло-Одерская и другие, с окружением, расчленением и уничтожением по частям крупных группировок противника, похожи на «искусство парового молота, выталкивания и выдавливания пришельца со своей земли», о котором пытался толковать профессор А. Мерцалов?

Распространяются порой настолько примитивные сплетни и байки о деятельности Жукова во время войны, которые, кажется, не стоят даже того, чтобы их всерьез опровергать. Пусть судит читатель хотя бы по такому примеру. В День победы в 1996 году по НТВ показали английский фильм о Жукове, в котором ведущий утверждал: наш полководец в Берлинской операции с целью прокладывания пути для танков через противотанковые минные поля посылал вперед пехоту. Но элементарно смыслящий в военном деле человек понимает, что это полная чепуха, ибо для подрыва противотанковой мины нужно давление не менее 250–500 килограммов. Под пехотинцем она не подорвется.

Владимир Солоухин, тоже выдумывая свои данные об огромных потерях, вдруг с умным видом добавлял: «Известно, Жуков просил перед каждым наступлением, чтобы соотношение наших бойцов и немцев было десять к одному». Откуда это взято? На чем основано? Взято, что называется, с потолка: нет никаких исторических фактов, подтверждающих такие данные. Выдумка! Не соответствуют действительности и утверждения о том, что на фронтах, которыми непосредственно командовал Жуков, потери были значительно большими, чем на других фронтах.

В. К. А располагаете ли вы достоверными статистическими данными на этот счет?

М. Г. Располагаю. И свидетельствуют они как раз совсем о другом. Вот, скажем, в Московской наступательной операции безвозвратные потери личного состава таковы: Западного фронта (командующий Г. К. Жуков) – 13,5 процента от общей численности войск, Калининского фронта (командующий И. С. Конев) – 14,2 процента.

В Нижнеднепровской наступательной операции 2-й Украинский фронт (И. С. Конев)-16 процентов, 1-й Украинский фронт в Киевской операции (Г. К. Жуков) – меньше одного процента.

Анализ цифр можно продолжать, а вывод один: наговоры на Жукова по этой принципиальной и весьма болезненной теме не выдерживают сопоставления с реальными фактами.

В. К. В цифры играют порой очень произвольно. Один известный деятель дописался до того, что потери советских войск в 14 раз превысили потери противника!

М. Г. Выходит, по существу, все мужское население страны… Если некоторые редакции подобный бред охотно печатают, следовательно, кому-то это нужно.

В. К. Знаете, Махмут Ахметович, меня поразило утверждение упомянутого вами профессора Мерцалова, что военную деятельность Жукова никто в мировой литературе не изучал. Она, дескать, просто неизвестна. Как же так?

М. Г. Тоже один из образчиков абсурда, который у нас процветает. Конечно же, в действительности Жуков широко известен за рубежом, его сражения и операции тщательно изучаются в иностранных военно-учебных заведениях, он – признанный авторитет в ученых кругах. Заслуги во Второй мировой войне и в целом полководческий талант нашего великого соотечественника признаны во всем мире.

«Я восхищен полководческим дарованием Жукова и его качествами как человека, – говорил Эйзенхауэр. – Когда я был Главнокомандующим союзными войсками в Западной Европе, то мы все – и я, и мои подчиненные, и генералы, командовавшие союзными воинскими соединениями, – буквально затаив дыхание следили за победным маршем советских войск под командованием Жукова в направлении Берлина. Мы знали, что Жуков шутить не любит: если уж он поставил цель сокрушить главную цитадель фашизма в самом сердце Германии, то непременно это сделает. Мы видели, что, несмотря на бешеное сопротивление гитлеровских войск на всем протяжении советско-германского фронта, инициативу прочно удерживала наступающая Красная Армия».

А вот пишет крупный американский публицист Гаррисон Е. Солсбери в книге «Великие битвы маршала Жукова»: «Когда история завершит свой мучительный процесс оценки, когда отсеются зерна истинных достижений от плевел известности, тогда над всеми остальными военачальниками засияет имя этого сурового, решительного человека, полководца полководцев в ведении войны массовыми армиями. Он поворачивал течение битв против нацистов, против Гитлера не раз, а много раз».

Американский военный историк Мартин Кайден в книге «Тигры» горят» (1974 г.) разъяснял своим соотечественникам вклад Жукова в победу: «Он нанес немцам больше потерь, чем любой другой военачальник или группа их во Второй мировой войне. В каждой битве он командовал более чем миллионом людей. Он вводил в дело фантастическое количество танков. Немцы были более чем знакомы с именем и сокрушающим мастерством Жукова, ибо перед ними был военный гений».

В. К. Как же после этого можно говорить, что Жукова никто на Западе не знает?

М. Г. Нет, славу величайшего русского полководца вычеркнуть из истории невозможно. А потуги направлены на то, чтобы доказать: у России ничего путного не было в прошлом, а следовательно, не на что рассчитывать ей и в будущем.

Разоблачение клеветы на Жукова, восстановление его доброго имени, утверждение отведенного ему самой жизнью места в военной истории особенно важны нам с точки зрения нравственно-воспитательной. В первой половине XIX века имя великого русского полководца А. В. Суворова было предано забвению. И когда после поражения в Крымской войне, в условиях всеобщего упадка и деградации военного дела и воинского духа, нужен был вдохновляющий пример возрождения национального достоинства и российского воинства, прежде всего вспомнили о Суворове. Военный министр Д. А. Милютин, генералы И. В. Гурко, М. И. Драгомиров, другие передовые русские офицеры добивались пробуждения преданных забвению суворовских традиций в военном искусстве, в обучении и воспитании войск.

Вот и в Жукове сегодня многое надо нам постигать заново. В переживаемое нами смутное время, в невероятно трудный для Российской армии период такой вдохновляющий пример самоотверженного и доблестного служения своему Отечеству нужен особенно. Как воздух, как жаждущему в пустыне вода, как живительный луч солнца. И не требуется искусственного возвышения, создания какого-то культа его личности. Необходима лишь правда о нем.