Все истории о червячке Игнатии и его друзьях. Шесть книг вместе

– Понимаешь, паук Пафнутий, это ТВОЙ батут. Вот вам и трудно расстаться даже на секундочку. Цепляетесь друг за друга. Какие уж там прыжки…

– Тогда сам попробуй, – ворчливо предложил паук Пафнутий.

– Нет, я лучше побуду зрителем, – отказался червячок Игнатий. – Хорошего прыгуна из меня точно не получится, зато зрителем я быть умею. Очень творческое занятие. А испытатель у нас наверняка найдётся.

И червячок Игнатий с пауком Пафнутием оба посмотрели на жука Дормидонта. Тот приосанился, откашлялся и произнёс небольшую речь:

– Спасибо, друзья, за доверие. Думаю, что мне удастся как следует испытать твой батут, паук Пафнутий. Посмотрим, каково твоё изделие в действии. Но я буду действовать энергично. Так что если у тебя что не выдержит, ты уж прости. Испытывать – так испытывать.

Жук Дормидонт, громко жужжа, взлетел и приземлился посреди батута. Он подпрыгнул, но когда батут в ответ подбросил его в три раза выше, не удержал равновесия, бухнулся боком и, отчаянно хватаясь лапками за паутину, с трудом успокоил колышащуюся сетку.

– Нет, с твоим упрямым батутом надо по-другому, – буркнул он пауку Пафнутию. – Даже если придётся рисковать. Но испытатель всегда рискует.

Он снова зажжужал и взлетел высоко-высоко, до ветки каштана, которая располагалась точно над батутом. Сев на ветку, жук Дормидонт, поползал, выбирая нужную позицию, – и вдруг, не раскрывая крыльев, упал отвесно вниз.

Прицелился он верно и попал в самую середину паутинной сетки. Да так сильно ударился в неё, что пробил насквозь и оказался на земле. Он лежал неподвижно, и друзья, взволнованные, бросились к нему.

Хотя сетка и не выдержала удара, однако хорошо ослабила его. Жук быстро пришёл в себя и даже снова приосанился.

– Видишь, паук Пафнутий, – сказал он, стараясь выглядеть бодро, не так всё просто с этим твоим батутом.

– Ну, я же не думал, что такие увесистые, хм, гимнасты будут бросаться на него с высоты, – пробормотал паук Пафнутий, взобравшись на батут и принимаясь за его починку. – Прыгал бы как люди, всё было бы нормально.

– А я догадываюсь, почему у тебя, жук Дормидонт, не получилось прыгать, – задумчиво произнёс червячок Игнатий. – Просто ты с самого начала считал батут чем-то ЧУЖИМ. Всё твердил: твой батут, твой…

– Конечно, а что ж тут такого? – удивился жук Дормидонт. – Паук Пафнутий его сделал, значит это его батут. Он за него и отвечает. А мы только испытываем.

– Вообще-то я для всех старался, – отозвался паук Пафнутий. – А вот, кстати, он уже как новенький. И даже крепче прежнего, я уж постарался.

И он, довольный сделанным, спустился на землю.

– Ого-го! Я вижу, паук Пафнутий батут сделал? – раздался звонкий голос божьей коровки Пятнашки, и она подлетела к друзьям. – Привет! Значит мы и цирковые представления можем устраивать, и прыгучие соревнования. Вы уже, наверно, напрыгались? Чур, моя очередь пробовать.

Тут же она оказалась на батуте, моментально освоилась с ним – и запрыгала на удивление ловко, будто занималась этим всю жизнь. Она прыгала всё выше и выше и хохотала от восторга так, что трое наблюдателей невольно заулыбались.

– Да, паук Пафнутий, надо, пожалуй, поздравить тебя с успехом, – и жук Дормидонт пожал лапку приятелю. – А ещё интересно, что скажет наш главный зритель. Почему у божьей коровки Пятнашки так здорово получается?

– Ну, ребята, разве вы сами не поняли? – удивился червячок Игнатий. – Для неё же батут сразу оказался НАШИМ ОБЩИМ, а значит остаётся прыгать и радоваться. А ещё – пойти попить чаю в честь нашего батута, когда божья коровка Пятнашка напрыгается.

Зимний сон

Зимой червячка Игнатия неумолимо тянуло в сон. Может быть потому, что не надо было рыхлить землю. Может быть потому, что все его приятели тоже впадали в спячку. А может быть потому, что так устроен его организм. Когда приближалась зима и червячок прекращал земляные работы, он ещё долго читал книжки и размышлял о жизни. Но его ночной сон становился всё дольше, пока не соединялся с дневным и не превращался в круглосуточный. До самой весны…

Наверняка у червячка Игнатия было много сновидений. Но их запоминаешь, только если вовремя проснёшься и подумаешь о том, что приснилось. Вот с этим зимним сном так и произошло.

Червячок Игнатий проснулся – и тут же вспомнил, как только что, во сне, катался с горки на санках, разговаривал с большими мягкими снежинками, водил хоровод со снеговиками и любовался сверкающим белым миром.

«Какой замечательный был сон, – подумал червячок Игнатий, проснувшись. – Надо обязательно его запомнить. Вот ведь как интересно: среди зимы приснился сон про зиму… И ведь проснулся я, кажется, тоже среди зимы. Весной совсем другое просыпание. За дела хочется взяться. А сейчас – только проснулся, и тут же хочется снова спать… Но если сейчас зима, почему бы мне не выглянуть из норки, чтобы В САМОМ ДЕЛЕ посмотреть на неё?.. Отоспаться ещё успею… Тем более, что у меня есть такой замечательный комбинезон…»

Утеплённый комбинезон, точно по росту червячка Игнатия, подарила ему семья паука Пафнутия осенью, когда стало холодать. Родители учили детей вязать, и это было их общее творчество. Не забыли сделать и специальные отверстия для крылышек червячка Игнатия, чтобы он и летать мог в этом комбинезоне.

Не так-то легко было высунуться из норки. На листике, которым был закрыт вход, лежал снег. Но в снегу, как обнаружил червячок Игнатий, гораздо легче прорыть ход, чем в земле. К тому же снег весь светился от солнечного света. Всё это было так необычно, что червячку Игнатию совершенно расхотелось спать. «Интересно, что же я увижу там, наверху?» – думал он.

А наверху он увидел непривычно белый, пушистый мир, очень похожий на то, что ему приснилось. Вот только редкие снежинки, тихонько падающие с неба, были поменьше, чем во сне, и почему-то молчали.

– Зато у каждой из вас свой особый узор, и это, по-моему, что-то должно означать, – сказал одной из них червячок Игнатий после напрасной попытки завязать разговор. – Наверное, это и есть ваш язык. Жаль, что я его не понимаю. Но, может быть, когда-нибудь начну понимать? Тогда и поговорим, ладно?

Вокруг было так красиво, что хотелось обязательно с кем-то вместе порадоваться этому. Но с кем?

Тут у червячка Игнатия сомнений не было. Конечно, с божьей коровкой Пятнашкой. Он отыскал расщелину в коре клёна, у самых корней, где зимовала Пятнашка. Но та спала крепким сном и не обращала ни малейшего внимания ни на призывы проснуться, ни на тормошение, всё более и более настойчивое.

Тогда червячок Игнатий перестал трясти божью коровку и решил испробовать другое средство. Он тихо сказал:

– Эх, поиграть бы с кем-нибудь…

– Поиграть? Это здорово!.. – тут же воскликнула, мгновенно проснувшись, Пятнашка. – Ой, это ты, червячок Игнатий? Во что поиграем?

– В зиму, божья коровка Пятнашка. Поиграем в зиму, – объяснил червячок Игнатий, очень довольный, что его средство сработало, и помог приятельнице выбраться из расщелины.

– Ух ты! Сколько тут всякого можно придумать! – Пятнашка сразу оценила зимние чудеса. – Спасибо, что разбудил меня.

И они принялись придумывать.

Они строили снежные домики и ходили друг к другу в гости…

Прятались друг от друга в рыхлых сугробах…

Делали санки из сухих листиков и устроили школу санного спорта, в которой по очереди были тренерами и спортсменами…

Мастерили сначала снеговиков, а потом и вовсе фантастических существ, которые тоже становились участниками их игр, хотя и не такими подвижными…

Съезжали с горок на лыжах из соломинок и на досках из щепочек…

Протаптывали в снегу лабиринты из тропинок, а потом соревновались, кто быстрее их обойдёт…

Ходили на экскурсию в снежные пещерки с хрустально-ледяными колоннами, возникшими при оттепели…

Катали снежные комья и сооружали из них замок, где у каждого были свои комнаты и свои тайники…

Налаживали торговлю зимними товарами – найденными вокруг или только что изготовленными…

Открыли выставку снежных произведений ветра, на которой поработали экскурсоводами, показывая друг другу тут и там удивительные скульптуры…

А потом вдруг оба одновременно почувствовали, что немножко устали.

– Почему-то мне захотелось, прежде чем играть дальше, немного отдохнуть, – удивлённо призналась божья коровка Пятнашка.

– Знаешь, и я совсем не против небольшого перерыва, – согласился червячок Игнатий. – На часок-другой… Или на недельку-другую… Или прямо до весны… Так мне организм подсказывает.