Замысловатости судьбы. Сказки-крошки о жизненных открытиях

А когда вырос, постарел и земную жизнь закончил, снова с Душой Хлеба встретился. Теперь уж совсем навсегда.

Неотрывный календарь

Случилось педанту Аденпту разговориться с календарём. Обычным, трёхярусным, который по месяцам отрывать надо. Представляете – календарь не позволил календаревладельцу сорвать закончившийся месяц! Аденпт рвёт, календарь не даёт.

– Ты что? – негодует Аденпт.

– Такой замечательный месяц прошёл, а ты – раз и нету? – возмущается календарь. – Приглядись!

Смотрит Аденпт а в каждом квадратике фильм идёт про дату, которая там отмечена. Просто глаза разбегаются…

– Ладно, – говорит. – Пока на каждый день не насмотрюсь, пока всё важное про него не запишу, не буду срывать. Договорились?

– Вот и посмотрим… – прошелестел календарь.

Чердачная лошадка

Иннер хорошо помнил двухэтажный многосемейный дом, у которого оказался при очередном внутреннем странствии. Здесь прошли детство и отрочество… Вдруг с чердака донеслось тонкое призывное ржание, и он очутился на чердаке, где среди старых пыльных вещей нетерпеливо пританцовывала белая лошадь. А когда-то была лошадкой из папье-маше и стояла на доске с колёсиками…

– Садись, поскакали! – позвала она.

Понесла лошадка Иннера в края его раннего детства, где он увидел много такого, о чём знал только по маминым рассказам, и много другого…

Оказавшись снова в наружном мире, он бросился записывать увиденное. Ведь этого не было в его мемуарах!

Старые-старые газеты

У старых-старых газет странная жизнь. Редко кто их ценит.

Как только ни обращается с ними жизнь, да и сами люди! Их мнут, жгут, рвут, выбрасывают, да мало ли что…

Но когда газета становится очень-очень старой, её жизнь может измениться. К ней будут относиться со всё большим интересом. Она может оказаться в библиотеке, где её будут беречь изо всех сил.

Фотография старой-старой газеты может попасть в сегодняшнюю газету или в интернет – и все будут по-новому удивляться тому, что она хранит в себе.

Всё-таки у старой-старой газеты есть своё особое достоинство. И даже своё обаяние!..

Краеугольно-каменный век

На перепутье времён разговорился Ерёма, странник по эпохам, с человеком каменного века. Рассказывает про Римскую империю, про искусство Возрождения, про науку и технику двадцатого века…

– А всё-таки наш век краеугольный, – наслушавшись, заявил кроманьонец. – Без ножей каменных, без игл костяных – вы, потомки, и мастерить бы не научились. Без колеса – куда бы технологии катились? Без человеческих переживаний и культура бы не затеплилась. Да и говорить мы первые научились…

Почесал Ерёма в затылке и согласился:

– Твоя правда, братан. С вашего каменного века всё началось. Лишь бы не им кончилось…

Письмо из памяти

Неважно, откуда оно оказалось в твоих руках. Достаёшь из конверта пожелтевший листок – и начинается сон наяву…

Здесь, несколько десятилетий назад, всё призрачно, кроме главного для тебя тогда – общения, в котором из неточных слов возникают туманные облака нереальных сегодня переживаний.

В странно-смутном сне ты ещё понятия не имеешь о своей судьбе, как и автор письма. Вы находитесь там, тогда – и делитесь друг с другом тогдашней жизнью.

Сон заканчивается, как только письмо спрятано в конверт. Ты просыпаешься, радуясь сну и тому, что это лишь сон. И благодарен ему за то, что он просто спит в конверте.

Вор или уборщик

Встретилось Время с Вечностью. Жалуется:

– Странные люди. Упрекают меня в забвении того, что прожито или когда-то узнано. Чуть ли не в воровстве: мол, краду у них что-то из памяти. Но резервы памяти не бесконечны. Убираю завалявшееся, место для нового освобождаю… Хорошо тебе с твоей бесконечностью. Спасибо, что принимаешь излишки человеческой памяти!..

– Сочувствую тебе. Людям лишь бы от своей вины избавиться, перевалить на другого… Но когда ко мне попадают, начинают понимать, сколько у тебя работы. Они и представить не могли, что всё сохраняется в целости и сохранности. Приходится им заново во всём этом разбираться.

Прошлое, которое наступит

– Говоришь, боишься своего прошлого, родной?

– Боюсь, батюшка Еремей. Уже всё оно исповедано, как положено. Но боюсь, что утянет оно на дно меня, словно перегруженный корабль.

– Так прошлое разное бывает. Не всякое прошлое прошло. Какое-то осталось навсегда. Какое-то ещё наступит.

– Как наступит, если прошло?

– От тебя зависит, родной: как освоишь его по-настоящему.

– Что значит по-настоящему?

– Значит, для вечной жизни, которая нам заповедана. Если повернёшь своё прошлое лицом к верхнему смыслу, то и пригодится оно для вечности. Усердствуй, родной, поворачивай всё, что было с тобой, в нужную сторону. Перестанешь бояться.

Байки в тарантайке

Мелок, Сверчок и Лучок

Мелок-художник, Сверчок-сочинитель и Лучок-знахарь решили попутешествовать. Нарисовал Мелок дорожку в дальние края – и отправились.

Вдруг навстречу им Воронища. Клювом машет, грозится:

– Знаю вас, путешественников! Помню-помню сломанную Соломинку, утонувший Лапоть и лопнувший Пузырь… Сейчас Сверчка слопаю, Лучком закушу, Мелок лапами растопчу!..

– Сочиняй, Сверчок! – кричат друзья.

Тот застрекотал:

– Жил-был Лучок. Так его свои звали. Но для чужих он мог грозным Луком обернуться…

Глядь, Лучок так и сделал. Обернулся Луком, тетиву натянул, стрелу пустил – прямо в Воронищу! Куда попал непонятно, но Воронища умолкла и улепетнула.