Земля бога речного устья

Между тем, доехав до стены, свернули влево, через некоторое время обогнули угол императорского города, затем снова влево и остановились у изящных ворот большого сыхэюаня[21 - Сыхэюань – «Сы» – «четыре», «хэ» – «соединение», «юань» – «двор». Четырехугольный двор, ориентированный по сторонам света, по периметру которого расположены четыре одноэтажных здания с обращенными вовнутрь окнами. В зависимости от размеров семьи и её благосостояния возможны многочисленные вариации с сохранением общей структуры. По принципу сыхэюань строились все частные дома, государственные учреждения, монастыри и императорские дворцы].

Сотник показал охране пайцзу, и тут же ворота раскрылись, засуетились слуги, лошадей с коляской Оло повели за повод вглубь обширного двора. Встречать гостя вышел распорядитель высокого ранга, сухощавый, энергичный и приветливый в меру, имеющий непривычное слуху имя Зумрад[22 - Зумрад – изумруд (имя популярное у среднеазиатских народов)]. Для облегчения схода гостя на землю, подставили низкую скамейку, придержали с двух сторон под руки. «Будто я не спрыгивал с этой самой повозки в пыль, а то и в грязь несчётное число раз за полторы луны пути», – усмехнулся про себя Оло, но игру в важность принял, сошёл с достоинством, раскланялся с распорядителем. Тот задал дежурные вопросы о тяготах пути и здоровье гостя и, по-видимому, был удивлён встречным вопросом о тучности стад распорядителя, поднял бровь, улыбнулся уголком губ и повёл в угловую постройку, весьма изящную и просторную, на ходу извиняясь за отсутствие достойных высокого гостя покоев – тоже часть ритуала.

В постройке оказалось три жилых комнаты, «покои для размышлений», «покои для вкушения яств», несколько подсобных помещений и комнатушек для прислуги. Высокому гостю были представлен слуга для поручений, который «выполнит любые желания высокого гостя», а также повар и симпатичная служанка. Распорядитель на этом раскланялся, заверив, что всегда готов решить любые вопросы. Он пообещал немедленно доложить цзяньтао[23 - Цзяньтао – чиновники в составе академии Ханьлиньюань степенью ниже редактора, ведавшие составлением династийных историй] о прибытии «Свидетеля исторических событий», и дальнейшие «действия по сотрудничеству в написании истории» будут согласованы непосредственно между цзяньтао степени цзюйжэнь[24 - Цзюйжэнь – вторая ученая степень] господином Долгооном[25 - Долгоон – спокойный, тихий, мягкий (монгольское имя)] и высоким гостем Академии господином Тохто Оло.

Пока слуги переносили из повозки багаж, которого было совсем немного (Оло не любил таскать с собой ненужные вещи даже в неизвестные дикие места), гостю было предложено умыться и отдохнуть с дороги за чаем и «лёгким ужином», который состоял из хорошего куска баранины со свежей зеленью.

Оло с удовольствием выпил чашку хорошего бодрящего чая, отрезал ломоть горячего жирного мяса – вкусно! Оглянулся на стоящего за спиной с независимым видом «слугу для поручений».

– Эй, присоединяйся.

– Не могу, господин.

– Никто не увидит, садись напротив, мне одному всё равно много. Поговорим.

– У нас говорят «у стен есть уши». Мне не положено, господин.

– Как зовут тебя, честный слуга?

– Улээнди[26 - Улээнди – удачный (нан.)], господин.

– Откуда же ты родом?

– Моя семья недалеко отсюда живёт издавна.

– По твоему лицу не сказать, что ты чжурчжэнь.

– Я северный хань, господин.

– А что же имя чжурчжэньское?

– Сейчас такие времена, господин… с ханьским именем нельзя подняться по ступеням ремесла.

– Понятно. Значит, думаешь, имя даст тебе удачу. Что ж, каждый идёт своим путём. А что-то я не вижу мою спутницу?

– Её поселили в комнате для служанок, господин.

– Ну-ка, позови её.

Лифен появилась очень быстро, за спиной у неё маячил Улээнди.

– Ну, как ты, Лифен, как устроилась?

– Хорошо, господин.

– Тебя кормили?

– Да, господин.

– Чем кормили?

– Рис давали, господин.

– А ещё что?

– Рисовый бульон. Я хорошо поела господин.

– Так, садись здесь, со мной. Улээнди, принеси то же, что и мне. Живо!

– Я распоряжусь, господин…

– Ну-ка, пойдём, Лифен, покажешь мне свою комнату.

– Вот, здесь. Мне достаточно, господин.

– Это что, всё? Циновка на холодном кане, миска риса без мяса? Забирай свои вещи… нет, погоди. Эй, слуга! Перенеси вещи моей помощницы в спальню рядом с моей. Живо!

– Господин, эти спальни предназначены для высоких персон…

– Что, тут будут спать ещё другие люди?

– Нет, господин, эти помещения для вас.

– Так что, я буду делить ночь на три части, чтобы поспать во всех, или спать в них через ночь? Выполняй, что приказано!

– Я распоряжусь, господин.

Служанка мигом перенесла вещи растерянной Лифен в роскошную спальню.

– Вот тут будешь жить. Всё. Садись ужинать. Улээнди, принеси нам хорошего вина. Мы хотим отметить прибытие в столицу.

– Господин, мне неудобно. Как же я буду жить в комнате для высоких особ? Что скажут люди? А если меня завтра выгонят? – прошептала Лифен.

– А вот так, будешь жить, да и всё. Скажешь, я приказал. Пусть попробуют только заикнуться, я тогда ничего им не расскажу. А им больше некого спросить – поумирали все мои соратники, ха-ха-ха! О, пищу принесли и вино. Слуга, ты можешь удалиться.

– Хорошо, господин. Если понадоблюсь, позвоните в колокольчик.

Глава 3. Академия государственной истории

На новом месте, да ещё после сытного ужина не спалось. Оло вертелся с боку на бок, ложился на живот, кряхтел от болей в спине и коленях.

– Господин, что у вас болит? – пришла на цыпочках чуткая Лифен. – Позвольте я разомну вам поясницу?

Чудная девочка! Её лечебные процедуры неизменно оказывают умиротворяющее расслабление.

Но и после этого сон не шёл. Сквозь бумажные окна слышались звуки города: лай собак, скрип колёс – видимо зерно везли круглые сутки, редкие окрики погонщиков волов, где-то далеко не мог успокоиться, истошно кричал осёл, а во дворе трещали цикады. И сквозь эти звуки доносилась красивая музыка – наверно из-за стены императорского города. Под эти звуки нахлынули вдруг воспоминания детства.

Мать и дед рассказывали про отца неохотно, говорили только, что он геройски погиб при обороне крепости. Та крепость была не очень далеко, но ходить туда строго воспрещалось. Говорили, что монголы убили всех, кто был внутри, и что там до сих пор бродят духи сгоревших заживо при штурме. За это Оло в детстве люто ненавидел монголов.