Ключ

ЕРОХИН. Жалобы на действия милиции могут быть принесены как в местные учреждения, так и в иные другие. (Козырнул.) Честь имею!… (Жене.) Желаю счастливой семейной жизни!.. (Ершову). Выпусти-ка меня!… (У двери.) Так взаперти и сидите?

ЕРШОВА. А что делать?

ЕРОХИН. Ну, потеха!… (Засмеялся, ушел).

ЖЕНЯ (достала из сумки термос, разложила в стороне бутерброды). Прошу к толу!… (С сомнением рассматривает чашки. Ершову.) Если твои друзья их и мыли, то не сегодня. И даже, может быть, не вчера.

ЕРШОВ (Гоги, вполголоса). Слушай, выручи, а? Внизу, в подвале – рубильник. Понимаешь? От которого… (Кивнул на окно.) Сбегай и …… (Делает такое движение рукой, будто выключает рубильник). А то чего это, в самом деле, за жизнь – ни войти, ни выйти! А мне с ним пока поговорить надо.

ГОГИ (подумав). Понимаю!… (Вышел.)

ЕРШОВ (Жене.) Умывальник по коридору налево. Ничего, если я скормлю ему бутерброд?

ЖЕНЯ. Только сам без меня не ешь, все-таки это наш первый семейный завтрак!… (Собрала чашки, вышла.)

ЕРШОВ (подходит к окну, протягивает Семенову бутерброд). Подкрепляйся.

СЕМЕНОВ. Издеваешься?

ЕРШОВ. Ну, как хочешь. А я бы… (С сожалением отложил бутерброд). Слушай, Валера, объясни мне, пожалуйста, одну вещь. Знакомы мы с тобой, чтобы не соврать… еще в армии вместе служили!

СЕМЕНОВ. Ну?

ЕРШОВ. И сюда в один день приехали. Поначалу вместе с трудностями боролись – в котловане с кирками… пока ты в отдел снабжения не перешел.

СЕМЕНОВ. Ну?

ЕРШОВ. И в оперативном отряде вместе работали. Смотри-ка – след в след идем. Правда, я сейчас вспоминаю, что когда мы с Ерохиным в рейды ходили, ты больше в штабе сидел – фотографии клеил в витрину «Не проходите мимо»…

СЕМЕНОВ. Кто-то же должен был это делать!

ЕРШОВ. А я ничего и не говорю, просто констатирую факт. Мы с тобой, выходит…. Как называются, которые, как мы, все время вместе? Спутники?

СЕМЕНОВ. Современники.

ЕРШОВ. Звучит.

ГОГИ (входит). Порядок.

ЕРШОВ. Спасибо. (Семенову.) Так вот скажи мне, Валера, как современник современнику: почему это ты со мной держишься так, будто знаешь что-то такое, чего я не знаю? И даже понять никогда не смогу! А?… Ведь это не ты спешишь извиниться, а я четь ли не умоляю тебя признать ошибку и не выставлять себя на посмешище! Не я на тебя обижаюсь, а ты на меня – будто это не ты мне, а я тебе испоганил первый день медового месяца!… Где ты мог что-то такое узнать, что дает тебе на это право? На курсах, может, каких?

СЕМЕНОВ. Ну, знаешь! Смею заверить, что если бы понимал больше, чем я, то сейчас ты и был бы в комитете, а я болтался бы где-нибудь на лесах!

ЕРШОВ. Валера! Разуй глаза! Нельзя понимать все буквально, но есть же вещи, которых иначе понимать просто нельзя! Смотри: это я – я! – и есть сейчас в комитете! Смотри: вот я прохожу из угла в угол – видишь?… Танцую!… Стулья передвигаю!.. Постигаешь? А ты – ты! – болтаешься в малярной люльке! Ты болтаешься, а не я! Разве не так?

СЕМЕНОВ. Хунвейбин!

ЕРШОВ (взрываясь). А ты…

Входит ЖЕНЯ. ГОГИ хватает засохшую малярную кисть и предупреждающе ударяет по тарелкам ударной установки.

ЕРШОВ (оглянувшись на жену, со вздохом). Находчивый и принципиальный товарищ!

ЖЕНЯ (расставляя чашки на импровизированном столе). Содержательный мужской разговор? А вы возьмите бумаги и пишите – и никаких помех!

СЕМЕНОВ (достает блокнот, быстро пишет). А ты… (Через Гоги передает бумажку Ершову). Разобрал?

ЕРШОВ (на той же бумажке пишет ответ, передает Семенову). А ты…. Понял?

СЕМЕНОВ. А ты… (Пишет. Дождавшись, пока записка проследует к Ершову). Съел?

ЕРШОВ (задумался). А ты… Ага!… (Пишет, отдает записку Гоги).

ГОГИ (на ходу прочитал написанное, Ершову). Вот это ты правильно говоришь! (Передает записку Семенову).

ЕРШОВ (подождав, пока Семенов прочитает.) Доволен?

СЕМЕНОВ (покраснев от негодования). А ты… (На мелкие клочки рвет листок), Вот чего, Ершов! Сегодня на комитете мы разберем твое персональное дело! Да! Ответишь за срыв работы!

ЕРШОВ. Какую же это работу я сорвал? С утра один звонок. И не похоже, чтобы в коридоре очередь ломилась к тебе на прием. (Гоги.) Выгляни – не ломятся?

ГОГИ (выглядывает за дверь.) Нет, не ломятся.

ЕРШОВ. Видишь – не ломятся!

СЕМЕНОВ. Там узнаешь, какую! Заседание ровно в девятнадцать. Попробуй не приди, персонально предупреждаю!

ЕРШОВ. Я-то приду. Я и уходить никуда не буду. (С интересом.) А ты… придешь?

СЕМЕНОВ. Я Медведеву доложу о твоих художествах!

ЕРШОВ. Медведеву – это серьезно. Что ж, доложи.

СЕМЕНОВ. И доложу! Вот тогда посмеешься! (Нажимает кнопку – люлька не двигается. Снова нажимает – люлька стоит.)

ЕРШОВ. Что ж ты не докладываешь? Торопись!

СЕМЕНОВ (нажимая подряд все кнопки.). Энергию отключили!

ЕРШОВ (глубокомысленно). Да, рост промышленности Севера еще немного опережает энергетическую базу! Но ты, Валера, держись. На днях мы возьмем новые обязательства и выручим тебя дней на пять раньше срока. Или даже на семь. Если что будет нужно – стучи! (Закрыл форточку и задернул штору.) Медведеву он доложит!… (Гоги.) Ну, что у тебя за беда? Почему увольняешься?

ГОГИ. Ты же не секретарь, зачем попусту говорить.

ЕРШОВ. Может, и я чем-нибудь помогу… Садись, ешь. (Жене.) Угощай человека.

ГОГИ. Пусть твоя жена меня извинит, но я этой колбасы за полгода вот как наелся. Я завтра дома буду, в Баку, тавакебаб буду кушать. Мама готовит, никто так не умеет. Приезжайте в гости, сами попробуете.

ЕРШОВ. Ты уверен, что завтра будешь в Баку?