Аля-улю или Странствия примерного крановщика

– На черешню поменяем, – открылась Тамара взаимная.

Вздрогнула, конечно, моя сущность и рассуждаю я ласково:

– Ты что, курва, рехнулась? Божеский напиток на какой-то там фрукт… Да я скорей тебя отдам!

– Молчи, дурак, – выражается в ответ душевная моя, и ба, выглядывает из-за ее контуров человек достаточного возраста и болгарских предрасположенностей.

– Здравствуй, – говорит и улыбку содержит в физиономии.

Не станешь же при обозначенной ситуации доказывать, что дурак не я, а как раз напротив. Разворачиваюсь, стало, и поспешаю до хранилища, мечтая при том каверзу в дальнейшем моей дражайшей соорудить.

Обратно когда прибыл, застаю питие чая в обстановке любезнейшей. Передаю сверток дерзкой, та гражданину-сеньору, а этот незамедлительно хлобысть предмет на стол. Отлег я немножко душой, а мужик тем временем раскрывает перед Томкой весь свой образ жизни. И что характерно, на исконном нашем языке, хоть и с примесями. Я, дело ясное, сторожу, когда открывать начнет.

Расклад между тем такой. Внедрились мы в кооперативный сад, а товарищ-господин – хранитель. При этом обходительный – отворяет флакон. Там и на столе рацион: колбаса, сыр-брынза, перец, фрукт разнообразный. Словом, млеет душа.

– Был русский – старший брат, теперь – друг по демократии, – назидает благодетель и по емкостям прохаживается.

– Ты кто, – отвечаю я ему.

– Петко Петков, – возражает.

– А я крановщик. За процветание будущего, – и туда ее родимую.