В игре. Партизан

Вперед так вперед. Оторвался я метров на триста, хорошо, что лес попался довольно густой, идти хоть и тяжело, зарослей хватает, но все не по полю. Когда забрезжил рассвет, мы ушли километров на восемь, может десять. Сержант опять разрешил бойцам передохнуть, а мы с ним вдвоем рванули осмотреться. Мне ужасно хотелось курить, но когда заикнулся, выяснилось, что мое новое тело, оказывается, не курит. То-то, думаю, дыхалка не сбивается. Да и вообще прежний владелец, Зверев в смысле, был достаточно спортивным парнем, повезло мне с этим, только вот мышцы какие-то дубовые. Я и сам в прошлой жизни был хоть и курильщиком, но старался не запускать форму. Заметил, что все, что я знал и умел в той жизни, довольно легко удается воплощать в этой. Взять хоть ту же рукопашку, кулаки у «тела» набиты хорошо, с реакцией вообще отлично, немного беспокоит отсутствие пластичности, но это я и сам со временем подтяну.

– Немцы? – командир нашего «огромного» подразделения смотрел в трофейный бинокль на проезжающую невдалеке по проселочной дороге колонну.

– А фиг ли бы им на запад ехать? – Действительно, зачем? До колонны было километр-полтора, поэтому сразу разглядеть не могли, техникой нашей и фрицы пользуются. Но спустя минуту наблюдений увидели хвост идущей позади техники пехоты.

– Наши! – воскликнул радостный сержант.

– Точно, – кивнул я. Вряд ли бы фрицы шли на запад пешком, да еще и с нашим флагом.

– Дуй вперед, я подтяну остальных и постараюсь догнать, – приказал сержант.

Перечить не хотелось, поэтому побежал. Когда до колонны оставалось метров триста, меня наконец-то заметили. Техника продолжала двигаться, но пехтура остановилась и, развернувшись, выставила винтовки в мою сторону.

– Эй, не стреляйте, свои! – заорал я, размахивая руками. Из глубины строя вышли две фигуры и махнули мне.

– Красноармеец Зверев… – Дальше я протараторил все то, что было указано у меня в красноармейской книжке.

– Откуда ты, боец? Ваш полк вроде как должен прикрывать погранцов, что мост держат, километрах в двадцати отсюда на север? – задал мне первый вопрос командир со знаками различия пехотного капитана.

– Пограничников смяли еще вчера утром. Мост они уничтожили. Наша рота была на левом фланге батальона. Несколько раз посылали в атаку, а когда наконец-то захватили немецкие позиции, оказалось, что вокруг только немцы и диверсанты, такие же немцы, но в нашей форме. Взяли нескольких, какой-то «Бранденбург-800».

– Нет, не слыхал, – покачал головой капитан, – мы из Могилева идем. Приказ прибыть как раз в вашу дивизию. Из командиров кто-то остался?

– Нет, товарищ командир, только сержант Черный, он и принял командование ротой.

– Сколько вас осталось?

– Двадцать восемь штыков. Да вон и они! – я указал в сторону леса, откуда по полю быстрым шагом топали мои товарищи.

– Хорошо, боец, сейчас решим, что с вами делать. Кузьмин!

– Я, товарищ командир! – отчеканил стоявший за спиной командира боец со знаками различия младшего сержанта. Парень с виду молодой, но усищи как у таракана.

– Пошли кого-нибудь, чтобы догнали колонну.

– Да как их догонишь, они ведь на машинах? – удивился Кузьмин.

– Выполнять! – рявкнул капитан. – Что, думаешь, они совсем идиоты, не видят, что мы отстали?

– Виноват! – вытянулся Кузьмин и бросился к бойцам.

– Товарищ красноармеец, документы предъявите, а то вы нам тут про диверсантов рассказываете, а документы не показали, – тихим, даже каким-то вкрадчивым голосом вдруг произнес стоящий рядом с капитаном военный. Это был невысокого роста, гладко выбритый человек в круглых очках и с двумя кубарями в петлицах. Протягивая ему красноармейскую книжку, заметил шевроны на рукавах.

«Политработник», – промелькнуло у меня в голове. С этими зверями я еще не встречался.

– Пожалуйста. – Как будто вы мои документы отличите от вражеских, тут, по-моему, вообще об этом не догадываются. Я стоял вытянувшись перед командирами, а к нам уже подбегали наши бойцы во главе с сержантом.

Наш командир, сержант Черный, повторил все, что я уже сообщил капитану, и тоже протянул документы политруку. Нас не разоружали, никто ничего пока не предпринимал. Все наши бойцы, с кем мы сюда выбрались, один за другим подходили к политруку и протягивали свои книжки.

– Сержант, а почему у тебя бойцы с нештатным оружием? – спросил вдруг капитан.

– Так к нашему боеприпасы кончились, товарищ командир, – воевали тем, что добыли у врага.

– Молодцы, и свое, гляжу, сохранили? – капитан кивнул, одобряя ответ сержанта.

– Не все, к сожалению, – развел руками Черный, – у многих оружие пришло в негодность, чтобы не терять в эффективности, разрешил заменить свое на трофейное…

– Да все правильно, сержант, «молоток», я так спросил, – улыбнулся капитан.

В этот момент прибежал посыльный.

– Товарищ капитан, подполковник Семецкий приказал всем двигаться за основной группой. Они будут нас ждать возле рощи, в двух километрах отсюда, – выпалил посыльный и застыл.

– Спасибо, – ответил командир и зычно гаркнул: – Строиться!

Политрук молча отдал нам всем документы и указал в конец строя.

– Становитесь в конце колонны, идете с нами.

Жаль, что мы пришли с севера, а не с запада. Ни фига неизвестно, как там дела обстоят в том месте, куда двигается колонна. Вновь идем пешком, некоторые сильно устали, да и ели мы давненько, а мы с сержантом еще и не спали, от слова «совсем». Вообще, сейчас только и появилось время на то, чтобы наконец-то подумать о себе. Что мне-то делать? Воевать? Какой сейчас день, двадцать восьмое июня уже, и где я вообще??? Умирать не хочется, вроде последний шанс дали. Да и если меня опять закинут обратно, начинать вчерашний день заново… Это будет чересчур для меня, блин, в голове не укладывается. Черт, если мне дали «пять жизней», я что, так бездарно потратил четыре? Хотя, может, это и к лучшему. Представляю, что провоевал бы я, скажем, месяц или год, а потом раз и… Опять все заново?! Ну уж нафиг. Надо теперь осмотрительнее быть.

Как я попал сюда, в это время, вроде понятно, угодил в какую-то игру каких-то хакеров, что ли. Как такое возможно, почему я? Да, выживать, стрелять и воевать, в конце концов, я умею, причем вроде как неплохо. Много знаю, умею чуть меньше, но все же не полный ноль. Попробовать рвануть к Сталину? Да как-то очково это, шлепнут на хрен, и что, вот это все зря? Черт, как в книге о пришельцах, где главный герой, умирая, просыпается вновь днем ранее.

– Игорь, жрать хочешь? – раздавшийся справа голос Черного вывел меня из размышлений.

– А-а?

– Держи, говорю! – сержант передал мне кусок черного сухаря, хоть так, вода еще во фляге есть, нормально.

– Спасибо, куда идем-то, сержант?

– Идем, пока идется. Скажут – остановимся, – коротко, но емко ответил командир.

В этот момент из начала колонны крикнули нашего сержанта, и тот побежал туда. Спустя несколько минут он вернулся с задумчивым видом.

– Что случилось, товарищ сержант? – спросил я, стараясь придать голосу оттенок спокойствия.

– Через пять километров будет конечная цель маршрута этого полка. Пока вольемся в него, до тех пор, пока выяснят, куда нас девать. То есть, я думаю, там и помирать будем.

– Ну, не хорони заранее, может, выкрутимся.

Идти надоело конкретно! Пыли разве что в желудке нет, да и то уже не уверен. Ноги стоптал в кровь наверняка, болят, спасу нет. На последнем привале менял портянки, волдыри были уже приличными, а сейчас вообще ноги режет как ножом, стер в хлам. Вода тоже кончилась, а по пути как назло ни одного ручья.

Все же через несколько долгих часов марша колонна наконец-то остановилась. Где бы вы думали? У моста, конечно. Переправа была основательной, хоть и деревянной. Речка, а внизу, в овраге под мостом бежала именно речка, была маленькой и мелкой, но нам разрешили привести себя в порядок, и я был, наверное, первым, кто до нее добежал. Плюхнулся прямо в сапогах и форме, только оружие сбросил. Упав лицом вниз, просто задержал дыхание и лежал, наверное, секунд двадцать, пока меня не выдернули.

– Эй, боец, ты охренел, что ли? – Два красноармейца держали меня под руки и, тряся, пытались привести в чувство. Это, по их мнению, я-то был в норме, а вот что они подумали, не знаю.

– Чего пристали, видите, я по воде соскучился, даже жить не могу! – Я рассмеялся, видя их растерянные лица, и, вырвавшись, плюхнулся вновь в воду. Спустя несколько минут я уже вылез на берег и отжимал прополосканное только что белье, вокруг творилось то же самое.