Могила повелителя

– А если Лорд и нас – того?

Ойрик усмехнулся:

– Это не исключено. Но переговоры с Ройнгардом я беру на себя. Думаю, у меня найдется что предложить Железной Руке… А тебе предстоит еще одно дельце. Помнишь, орденского, который тебя искал нынче?

– Да с чего ты взял? Может, он вовсе и не меня…

– Может, и не тебя. Но я не советую тебе рисковать. Этот человек опасен. Разве ты не видел, какой у него взгляд? Уж ты мне поверь, я разных людей насмотрелся… когда с другой стороны решетки смотришь, со-о-овсем по-другому люди выглядят… И похожих на этого, из Ордена, я видал – ох, как много. Такой не отступится. Да ты не бойся, я все придумал так, что комар носа не подточит.

– Ну?

– Слушай и запоминай. Барка выйдет поутру, нас многие увидят на борту, будто мы покидаем Раамперль. После этого тебя в городе нет, подозрений никаких. Мы идем вниз по реке и останавливаемся на сутки. Закупаем овощи, здесь дешевле. Товар в дороге кормить будем овощами, смекаешь? Дорога-то дальняя.

– Ну…

– Так вот, пока барка будет стоять на приколе, ты возвратишься в Раамперль. Ночью, чтобы тебя никто не видел. Сладишь дельце, и назад. Я без тебя с места не двинусь, дождусь. Однако и ты уж поспеши, чтобы с утра был на борту. Снова все увидят, что ты не в Раамперле, а далеко. Никто и не помыслит, что это твоя работа.

Пегий вцепился в бороденку и сильно потянул. Он думал, и с непривычки было трудно. Теперь служба у Ойрика казалась не такой уж привлекательной. Нет бы сидеть на месте, в тепле и уюте, обделывать торговые делишки, на законном основании раздавать пинки и зуботычины товару… Вот это славная жизнь!

Так ведь нет – старикашка собирается на север, да прямиком в зубы Лорду Тьмы. Однако деваться было некуда, Ойрик держал подручного за горло мертвой хваткой. Бывший невольник так запугал Пегого, что тот боялся даже сбежать от старика. Хотя случай выдался неплохой – Ойрик на сутки оставлял без присмотра… но Пегий боялся ослушаться, он уже созрел для убийства злополучного орденского брата.

* * *

Феттах Повелитель Зверей сперва не понял, о чем трещат птицы. Целая стая появилась над ним – твари бестолково метались, хлопали крыльями, садились господину на плечи и тут же взмывали. Птицы были напуганы.

Лорд Тьмы широко взмахнул руками, так что взметнулись полы меховой накидки, и низко рыкнул, призывая молчать. Птицы разлетелись, будто их подхватил ветер, поднятый взмахом Повелителя Зверей. Они расселись на нижних ветках по кругу около хозяина и притихли. Лорду требовалось время, чтобы подумать – живя в лесу среди животных, он сделался тугодумом.

Феттах оставался у границы с Алхоем и тщетно пытался разобраться, что произошло, какая причина могла заставить слуг Прекрасного Принца решиться на самоубийственный поход. Если бы при Повелителе Зверей состояли люди, он мог бы послать их парламентерами либо лазутчиками, но – увы. Его подданные на это дело не годились. Феттах отправился лично, понаблюдал за пустынной полосой, отделяющей его леса от владений Прекрасного Принца, даже пересек ночью равнину – округа была пустынна и спокойна… И вот на границе Повелителя Зверей отыскала галдящая стая.

Лорд поднял руку и указал на одну из птиц. Эта вроде сообразительнее товарок. Сорока сорвалась с ветки, стала кружить над Повелителем Зверей и верещать о крови и смерти. Птица была перепугана. Феттах свистнул, подзывая свиту. Хищники сейчас не пойдут за ним, они даже на зов не откликнулись. Эти звери не покинут места великой битвы до тех пор, пока не сожрут тела. Будут есть до отвала, лениво рычать друг на друга, бродить между останков, сытые, удовлетворенные… будут есть, спать и снова есть…

На зов к Феттаху сбежались щенки-оборотни. Им было скучно просто есть и спать, волчатам хотелось новых игр и развлечений. Во главе визжащей и кувыркающейся свиты Лорд Тьмы двинулся к лесному дворцу. Оборотни не разделяли страха птиц, хотя прекрасно поняли, из-за чего пернатые подняли гвалт. Щенков кровь не пугала, под защитой Феттаха они привыкли чувствовать себя в безопасности. Для них кровь и смерть означали добычу, сытную еду, а если повезет, то и развлечения.

Крылатые гонцы отыскали Лорда поутру, а шагать через лес пришлось долго – до самого вечера. В лесу темнеет быстро. Не успеешь оглянуться, и тень из-под разлапистых елей выползет, окрепнет, сольется с темнотой, сходящей сверху, с небес. Небо – изрезанные узорчатые прорехи в листве – наливается густой синевой, теряет легкомысленный голубой оттенок… и вот уже в лесу сумерки.

На поляне перед дворцом было еще достаточно светло. Феттах вышел из-под елей и остановился на опушке. Волчата высыпали из тени следом – все, кроме Мая, в зверином обличье. Тот – на двух ногах и с подобранным мечом. Щенки замерли, втягивая воздух. Пахло кровью. Никаких других запахов – только кровь. Звериная, птичья… Для того, кто обладает тонким волчьим нюхом, очевидны оттенки. Феттах вглядывался в безмолвную громаду дворца. Он уже различал птичьи тушки, висящие на карнизах и зацепившиеся за сучья дубов, поддерживающих здание. Повелителю Зверей было ясно, что произошло – птицы нападали на пришельца и гибли одна за другой. Снаружи они могли бы взять числом, оглушить криком, ошеломить, набрасываясь сразу со всех сторон, но в узких переходах лесного дворца маленькие храбрые защитники оказались бессильны перед вооруженным человеком. Толстый ленивый медведь, который обычно валялся под лестницей, не подавал признаков жизни. Сама лестница была наполовину оторвана и зависла наискось, опираясь на стену заметно ниже дверного проема. В сумеречном свете на грязной древесине выделялись потеки крови, облепленные перепачканными свалявшимися перьями.

Волчата занервничали. Они тревожно поглядывали на Повелителя Зверей, приподнимались, меняли облик и снова опускались на четвереньки. Май, держа меч перед собой, сделал шаг, еще. Волчонок медленно шагал к лестнице. Приблизился, заглянул в тень.

– Не-у-у-ут мишки, умер-р-р…

Феттах медленно двинулся за Маем и встал за спиной юнца. Щенок сделал неуверенный шаг, потом еще. Вокруг его приятели один за другим приподнимались на задние лапы и оборачивались людьми. Когда лестница выломана и еле держится – для подъема больше годятся человеческие ноги. Похоже, Май трусил, но шаг за шагом поднимался к темному входу.

– Стой! – бросил Феттах. – Вернись.

Повелителю Зверей стало не по себе. Волчонок с трогательной отвагой шагал навстречу неизвестной опасности, он был готов закрыть собственным тщедушным телом могущественного Лорда, а Феттах не решался подняться по окровавленным ступеням. Проклятие! В собственный дворец он войдет первым!

Май оглянулся.

– Я сказал, вернись.

– Опасно-о-у…

– Вот поэтому.

Май – похоже, с облегчением – возвратился к подножию дворца. Феттах отстранил юнца и первым шагнул на лестницу. Ступени заскрипели и прогнулись под грузным телом. Лестница вздрогнула, но удержалась, не свалилась под весом грузного Лорда Тьмы.

* * *

Ленлин, как и предупреждал накануне, пил без меры. Закончив песню, он хватал, что попадало под руку – кружку, а то и кувшин, и жадно хлебал, пиво стекало по румяным щекам и заливало разноцветные ленточки на камзоле. Элина отодвинулась подальше от охмелевшего певца и уже раздумывала, не напрасно ли она связалась с этаким гулякой. Но никто, кроме девушки, не находил поведение Ленлина предосудительным. Да что там! Все пили, разбрызгивали пену, всем было весело. Блондин распевал куплеты, толпа орала, когда песня заканчивалась – люди стучали кружками, требуя продолжать. Те, кто расположился на лавках вдоль стен, хлопали себя по ляжкам…

Хозяин и дочка попеременно подносили к столу Ленлина кувшины, веселье разгоралось, хотя уже давно перешагнуло тот рубеж, до которого просто «весело». Кое-кто начал буянить, в дальнем углу поссорились приезжие купцы… хозяин со здоровенным вышибалой увещевали драчунов, потом пинками выгнали кого-то за порог.

Когда раскрасневшийся кабатчик в очередной раз оказался у их стола, Элина спросила, найдется ли комната, чтобы переночевать.

– Конечно, найдется! – заверил хозяин. – Я вам славную комнатку приготовил, живите, сколько пожелаете! Только чтобы песни каждый день, очень они мне по душе, песни-то. И людям нравится.

Элина фыркнула, но звук потонул в шуме.

– Я с этим пьяницей? Вместе? Нет, мне нужна отдельная комната, я заплачу, у меня есть деньги!

Хозяин криво ухмыльнулся и развел руками.

– А других комнаток-то и нет, все заняты. И этой, что я для вас приготовил, не было бы, ежели б я не обеспокоился заранее.

– Тогда я ухожу. – И девушка завозилась, выбираясь из-за стола.

– Погоди, девонька, – остановил ее хозяин, – послушай меня. Ну куда ты ночью-то? Оставайся. Вот попомни мое слово, этот молодчик здесь же за столом и заснет, уж я-то знаю. Так что никто тебя нынче не побеспокоит, ну а завтрашний день покажет, как быть. Держи ключик, ступай.

Элина взяла ключ и отправилась наверх – спать. Ленлин даже не заметил ее ухода. Встала девушка рано и спустилась в зал, поглядеть, как там спутник. Жив ли? В трапезной повсюду живописно перемежались огрызки, хлебные корки и лужи пролитого пива. Ленлин покоился за столом, уронив голову на сложенные руки. Лютня лежала на столе перед поэтом – заботливо упрятанная в чехол. Элина не удержалась и провела ладонью по спутанным кудрям.

– А? – Ленлин поднял голову и зевнул. – Ух ты, уже утро! Здорово!

Поэт обладал удивительным качеством – находить повод для восторга в любом событии.

Элина плюхнулась за стол:

– Что будем делать?

– А что? – удивился Ленлин. – Я буду петь, а ты… хм, да. А что ты хочешь делать?

– Я хочу найти Корди.

– Это само собой разумеется! – с энтузиазмом подхватил Ленлин. – Я тоже хочу его найти. И потом, у меня его лошадь. Вернее, у нас. Но как его найти? Где он? Куда подевался?.. Я думаю, мы вскоре услышим, что некий герой сокрушает зло в Круге, и едва станет известно о гибели какого-нибудь великого злодея, мы тут же отправимся туда. Потому что герой – это и будет Корди!

– Так что, ничего не делать? – уточнила девушка. – Просто петь и по-скотски лакать пиво?

– Не нужно сердиться, – примирительно протянул Ленлин. – Я ведь предупреждал, что искусство меня увлекает и я, когда пою, не замечаю, сколько выпито… а что за старичок с тобой беседовал? Ну, когда этот надутый толстяк из Совета пришел?