А может рано Город оставлять?
Без нас людишки просто жить не смогут.
Мы – это сердце, это голова,
Мы – это нерв, что в каждой жилке бьётся.
Без нас нельзя, и это не слова,
Для блага всех, коллеги, нам придётся
Три этих дня как следует потеть,
Пусть не пугает вас чужая смерть,
Ни кровь, ни слёзы – всё ничто на свете,
Но нам нужны живыми эти дети,
А уж тогда с людьми поговорим!
Всех недовольных – в рудники, и точка!
Мы новые законы сотворим,
Где для свободы не останется ни строчки.
В конце концов, желаем мы добра.
Свобода, деньги – это все отрава…
Тут крики: – Браво, Справедливейший! Ура!
Великому коллеге – Слава! Слава! Слава!
– Ну что ж, я рад, что мы сошлись во мненье.
Тогда за дело. И без промедления!
И словно сдуло – зал огромный пуст.
Лишь Справедливейший задумался на кресле:
– Детей найдём – обыщем каждый куст.
Всё будет, как задумано, но если…
Нет, нет, случиться это не должно.
У нас, богов, ошибки быть не может,
Об этом даже думать нам грешно…
Кому грешно? Мне, богу? Ха!.. И всё же…
Что там гнусил плешивый тот слизняк,
Который хвастается званием «профессор»?
Что ж было там достойно интереса?
Что там заволновало вдруг меня?
Вот память… Нет, не помню… Чёрт, склероз…
Невидимую кнопочку нажал,
Вдруг из букета пышных алых роз
Его же голос ласково сказал:
– Прошу, прошу вас, дорогой профессор!
Прошу садиться. Как идут дела?
К каким открытиям наука привела?
Вас слушаю с огромным интересом…
И голос старческий негромкий с хрипотцой:
– Мы чтим высоко вашу доброту, заботу,
И чтобы не ударить в грязь лицом,
Мы провели нелегкие расчёты.
Скажу не хвастаясь, успех ошеломил,
Поэтому я к вам и поспешил…
– Так, так, я слушаю…
– Не знаю, как начать…
– Вы не волнуйтесь, дорогой коллега…
– Идет беда. Её не избежать.