Они – вот дураки! – решили отчего-то,
Что вам в молчанку поиграть охота.
Тупоголовым, трудно им понять,
Что даже тётушка Ну-Что всего не может знать.
И что мы с вами скажем им на это?
Машина скажет. Тётушка, наденем-ка браслеты
И посрамим упрямых почтарей.
И пусть им хоть однажды будет стыдно,
Что нам и без Машины очевидно,
Что тётушки Ну-Что не может быть мудрей.
И ей ли опускаться до тривиальных врак?
Кто думает иначе – дурак, тупица, враг…
Ещё укольчик надо, не бойтесь вы его,
Не больно, как комарик – только и всего…
Смотрите, как красиво экранчик засиял,
Всю жизнь бы любовался! Цвета-то, ах, цвета!..
Ещё укольчик надо… Эй, кто там помешал!?.
Кто отключил приборчик!?. Откуда темнота!?.
Включите свет!.. Бездельники!.. Ну вот, дано бы так!
Итак, продолжим, тётушка… Исчезла?.. Чушь и бред!
Куда исчезнуть можно?.. Отсюда хода нет..
Совет
– Коллеги, вас собрал с утра,
Поскольку срочно жду от вас совета.
Вы знаете, для нас иных желаний нету,
Чем пожеланье Городу добра.
О том печёмся мы и день, и ночь.
Пора настала Городу помочь.
А дело в том, что наш работный люд,
Предмет любви особой и вниманья,
Который сыт всегда, одет, обут,
Готовит в нашем (!) Городе восстанье.
Против кого ж решились выступать
Все те, кому бы жить, не ведая тревог?
(Был взгляд у Справедливейшего строг)
Меня и вас хотят они прогнать!
Я о себе не буду говорить,
Хотя известно Городу всему,
Благодаря кому и почему
Мы можем счастливо и радостно здесь жить.
Кого достойным быть Машина назвала
Посредником между людьми и ею?
Не назову и те великие дела,
Перед которыми и прошлое бледнеет.
Не о себе, о вас сейчас пекусь.
Я – что? Готов на муки и на голод,
Лишь был бы наш всегда спокоен Город.
Я трудностей, лишений не боюсь.
И если есть достойнее меня,
Я в этом кресле не останусь дня,