Отремонтируйте мне год, или История о первой студенческой любви

– Да. Туда еще более-менее, рейс покороче, а вот обратно двенадцать часов я сама не могла высидеть, так спину ломило, что я прямо легла в проходе и лежала несколько минут. Хорошо – никто не беспокоил. Хоть чуть-чуть полежала.

– Да-а-а? А почему разное время туда и обратно?

– А шарик-то земной крутится.

– А-а-а…. А какая минимальная стоимость на неделю?

– Сейчас посмотрю. Вот в Паттайю самые дешевые туры, в пятьсот долларов можно уложиться. Но это сейчас. А через несколько дней начнутся студенческие каникулы и цены резко подскочат. Так что, имейте в виду.

– Понял. Хорошо. Я подумаю и позвоню. Спасибо большое.

– Думайте. Как надумаете, звоните.

– Спасибо. До свиданья.

– До свидания.

Так, не смотря на свои семьдесят с гаком, он решился на недельную поездку в Тайланд в Паттайю, о чем потом ни капельки не пожалел.

Поездка прошла отлично и он не преминул поделиться об этом сегодня с коллегами по социальной сети.

Он легко перенес 9-часовой перелет туда и 12-часовой перелет обратно. Это были два момента, которые более всего его напрягали перед принятием решения об этой поездке, принесшей в конечном итоге ему массу новых впечатлений. Из тайских впечатлений уже в этом же году у него родилась и была издана новая пьеса.

После этой поездки он, что называется, на собственной шкуре осознал и понял до конца смысл фразы: «Шарик-то крутится!», вскользь брошенной ему в разговоре турагентом, у которого он покупал путевку, в ответ на его вопрос, почему длительность полета туда и обратно разная.

Земной шарик действительно крутится и этим своим вращением он вначале приблизил к нему загадочную и долгожданную Паттайю на целых полтора часа, а по возвращении отодвинул на эти же полтора часа момент встречи с Москвой.

Он, правда, тут же, через три дня после возвращения из тайского лета с его плюс тридцать пять градусов жары в московскую февральскую зиму с ее метелями и минусом пять мороза умудрился простудиться и чуть не полгода переболеть кучей разных болезней.

Но это было уже исключительно по его собственной легкомысленной неосторожности и из-за пренебрежения правилами акклиматизации, очень уж было ему невтерпёж влиться поскорее в бешеный московский ритм жизни и наверстать все пропущенные новости после сонной Паттайи. Просто потерял бдительность и здравый смысл, за что тут же и поплатился.

На этот раз повезло только в том, что уровень витамина Д был в полном порядке и среди этой вновь прицепившейся к нему цепочки болезней не оказалось короновируса, хотя из-за поездки в Тайланд врачи и близкие отнеслись к нему весьма подозрительно: те и другие вынудили его соблюдать карантин все четырнадцать дней по полной программе, заставив отсидеть эти дни в квартире в полном одиночестве.

Хотя компьютерная томография, на которую его направил доктор, показала отсутствие следов короновируса, но выявила другие негативные моменты, заставившие его потом еще пройти семь кругов ада по разным диспансерам, чтобы убедить себя и врачей, что у него нет тех болезней, которые они ему нагадали-напророчили.

Но все это было, слава Богу, уже в прошлом, вошло как данность в этот 2020-й год и воспоминания об этом никак не могло вызвать сейчас приступ бессонницы, о причинах которой продолжал размышлять в постели Юрий Петрович.

Но тут он вспомнил еще один вопрос, который задавали коллеги по социальной сети. Он звучал так: «Что бы Вы сделали хорошего, не случись этот год с его коронавирусом, с этой всемирной пандемией? Как бы Вы его прожили?» Коллеги предлагали поразмышлять о том, как могла повернуться наша жизнь, сложись обстоятельства иначе.

– Переделать 2020-й? Отремонтировать что ли? Ха-ха, – чуть не в голос рассмеялся Юрий Петрович, забыв, что жена уже спит в своей комнате. – Где-то я уже слышал нечто похожее.

Как только он об этом вспомнил, то сразу понял, именно этот вопрос и не давал ему заснуть. Он породил в его сознании интересные ассоциации.

В памяти вдруг возникла романтическая история его знакомства, состоявшегося в студенческие годы с замечательной девушкой Наташей. Это была история его первой студенческой любви, в память о которой остались замечательные стихи ее рано и трагически погибшего брата.

Стихи звучали в его сознании до сих пор так же свежо, как будто он их только что выучил наизусть:

«Сосед – уснет, друзья – уйдут.

Я вышел. Буквы светятся:

«Ремонт часов», ремонт минут,

Ремонт неделей, месяцев…

Сказать бы так,

Пускай поймет:

«Светлана Николавна,

Отремонтируйте мне год,

Он прожит неисправно.

И прошлый месяц был тово …,

Неважно тоже прожит».

Но, к сожаленью, ничего

Такого быть не может.

У века, у ростовщика

Пяти минут не вырвать.

Такого нет часовщика,

Чтоб час отремонтировать!»

Вот эта ассоциация между «переделать год» и «отремонтировать год» и всколыхнула в нем все эти воспоминания.

Юрий Петрович вдруг ощутил себя молодым, в том самом студенческом возрасте.

В самом начале своего жизненного пути Юрий решил пойти по стопам отца, проработавшего всю жизнь на шахтах треста «Узловскуголь» Московского угольного бассейна механиком водоотлива. Мосбасс был в то время не менее знаменитым, чем в нынешние годы Кузбасс и Донбасс.

Мосбасс был местом залегания бурых углей, которые были пригодны только для сжигания в топках подмосковных тепловых электростанций. Тогда была общеизвестной фраза, что Тула – это московская кочегарка. Каждая шахта существовала в среднем двадцать лет.

Кроме местного населения на шахтах, простыми шахтерами работали бывшие немецкие военнопленные. Тогда Юрий этого не знал, т.к. в то время никогда с ними не сталкивался. Если отец и брал его позже с собой в баню, то это была баня инженерно-технических работников шахты, ИТР, как тогда говорили, с приличными и чистенькими душевыми кабинами.

Уже много позже, обучаясь в Тульском механическом институте и возвращаясь домой на побывку из Тулы и дожидаясь автобуса к дому на ближайшей остановке, находившейся на Четвертой шахте, Юрий не раз слышал, как собравшиеся на остановке после вечерней смены шахтеры ради развлечения кричали:

– Ганс! Ну, расскажи, как ты драпал от наших на фронте.

И Ганс послушно, в тысячный наверно раз с азартом начинал рассказывать, как он драпал, изображая все это в лицах, а благодарные слушатели сопровождали все это представление гомерическим хохотом так, будто слышали и видели все это в первый раз.

В семь лет Юрий, как и положено, пошел в ближайшую школу, находившуюся в городе Узловая, в той части города, которую называли Северный городок.