Добрые дела Тоши и Часика. Веселая повесть

Войдя, в просторное помещение, в котором возле стен стояли несколько шкафов и столиков, а также маленькая пилорама, Часик даже присвистнул от удивления. Его глаза вмиг загорелись.

– Вот это местечко! – проронил он, как бы сам себе, с интересом оглядываясь по сторонам. – Здесь есть все условия для того, чтобы делать и делать добрые дела!

Тоша подошел к самому большому шкафу и, открыв обе дверцы, чтобы его содержимое увидел Часик, со знанием дела сказал:

– Здесь мы найдем все, что нам нужно для изготовления скворечника.

– Скворечников! – веско поправил приятель. И напомнил: – Мы же решили сделать два добрых дела, а не одно.

Он взял с полки молоток, слесарные щипцы, снял с крючка, приваренного к внутренней стороне дверцы, маленькую ножовку и положил все это на бетонный пол. Затем нагнулся и, поковырявшись в большой металлической коробке, стоящей на самой нижней полке шкафа, выудил горсть гвоздей разных размеров и тоже бросил у своих ног.

– Инструменты приготовлены, – удовлетворенно констатировал Часик. – Теперь давай искать что-нибудь деревянное, пригодное для изготовления скворечников.

Они походили по гаражу, заглянули во все углы и даже за шкафы, но ничего подходящего не обнаружили. И тут взгляд парнишки упал на новую, еще не выкрашенную дверь из тонких досок, которая лежала на полу у дальней стены гаража, кое-как прикрытая куском брезента.

– Так вот же материал! – воскликнул Часик и, опустившись на корточки перед дверью, стал сдирать с нее брезент. – Да, это именно то, что нам нужно!

– Нет, нет, нет! – запротестовал Тоша. – Эту дверь папа сделал для нашего сарая, потому что старая подгнила и нуждается в замене.

– Так ты теперь прикажешь отложить наше дело, что ли?! – округлил глаза от удивления Часик. – Нам эта дверь намного нужнее, чем какому-то там сараю.

– Но папа… – попытался возразить мальчик.

Однако приятель не стал его слушать:

– Мы сейчас разберем эту штуку на дощечки, распилим их на кусочки и сделаем два скворечника!

Тоша опять попытался сказать, что папа страшно рассердится, если они испортят дверь, но Часик остался непреклонным:

– Я думаю, что твой папа все поймет! – заявил он, уже привычно потрясая в воздухе указательным пальцем. – Не может такого быть, чтобы взрослый человек не понял стремления своего сына и его друга совершить доброе дело – предоставить кров небесным птицам!

Скрепя сердце, мальчик сдался.

Часик довольно долго возился с дверью, оказалось, что разобрать ее не так просто, как ему думалось. Наконец, он управился и, вытирая обильный пот со лба рукавом курточки, одобрительно заметил:

– Дверь была сколочена очень крепко! Твой папа – классный мастер!

Тоша в ответ лишь сокрушенно вздохнул. Во-первых, ему было жалко папиного труда, вложенного в эту, теперь уже бывшую, дверь. А во-вторых, мальчик побаивался папиных нравоучений, а также маминого гнева, за которым могло последовать наказание – запрет садится за компьютер в ближайшие два, а то и три дня.

Постояв с минуту в раздумье над кучкой дощечек, парнишка потянулся, снял свою кепчонку, швырнул ее на какую-то бочку в углу гаража и опять опустился на корточки.

– Нам нужно отпилить двенадцать одинаковых по длине дощечек – по шесть на каждый скворечник, – проговорил он, деловито оглядывая ножовку. – Потом отпилим четыре квадратика – это будут пол и крыша. Понадобятся еще две дощечки подлиннее. Мы прибьем их по одной к каждому скворечнику; эти дощечки потом прикрутим проволокой к стволам деревьям в сквере, который находится в конце вашей улицы. И все – два добрых дела сделаны!

– Ты, я вижу, очень опытный изготовитель скворечников! Знаешь точно, сколько чего понадобится, – похвалил приятеля Тоша. И это не было с его стороны лестью, он действительно так считал.

Но Часик отрицательно покачал головой:

– Я никогда раньше не занимался такими простыми добрыми делами, как изготовление скворечников, – признался он. – Это мне логика подсказывает, сколько нужно дощечек и квадратиков на эти птичьи домики.

– Кстати, а ты уверен, что в них поселятся скворцы? – вдруг спросил мальчик и этим вопросом немного расстроил Часика.

– Да какая разница, кто поселится – скворцы или не скворцы?! – с досадой воскликнул он, бросая на пол ножовку. – В сквере полно бездомных птиц! И если наши скворечники станут жилищем для каких-нибудь других пернатых, например, воробьев, то и что с того? Разве они, эти юркие сорванцы, не заслуживают, что бы мы сделали для них доброе дело?

Понимая, что брякнул лишнее, Тоша решил немного разрядить обстановку и миролюбиво произнес:

– Да, все верно! Пусть в наших скворечниках живут те птицы, которые еще не нашли себе кров…

– Именно так! – улыбнулся парнишка и, подобрав ножовку, кивком головы указал приятелю на невысокий табурет, который стоял возле одного из столиков: – На полу пилить неудобно, нужна какая-нибудь подставка.

Мальчик принес ему табурет, а потом отошел в сторонку, чтобы не мешать.

Часик пилил с большим рвением, то и дело, поплевывая на руки, как заправский мастер из старых кинофильмов. Однако зубья пилы только скользили по древесине, не оставляя на ней более-менее заметных следов.

А когда он резко усилил нажим, полотно ножовки, жалобно звякнув, попросту треснуло посередине. Удивленный и немного приунывший из-за потери папиного инструмента, мальчик понял, что его приятель, по всей вероятности, никогда до этого не занимался плотницким делом.

Перемену в настроении Тоши Часик, конечно, заметил.

– Ну, прости! – виновато улыбнувшись, извинился он. – Как говорится, лес рубят, щепки летят, сам понимаешь… Но ничего такого уж страшного не произошло – вон, на дверцах шкафа висят еще две ручные пилы…

– Ты что, никогда не держал в руках ножовку? – со вздохом поинтересовался мальчик.

Человечек отрицательно замотал головой:

– Конечно, не держал! Моя стихия – занятия посложнее! Я, уж прости за высокопарные слова, птица высокого полета!

– Понятно! – проговорил Тоша немного недовольным тоном. И, помолчав, прибавил: – Мне тоже больше не хочется заниматься простыми добрыми делами.

– Хочется или не хочется – сейчас не имеет значения! – рубанул рукой воздух Часик. И, указав пальцем на кучку досок, заявил: – Мы обязаны доделать то, что начали!

– Конечно, мы доделаем! – не очень решительно заверил мальчик. И, немного подумав, прибавил: – Только пилить теперь буду я! Меня папа научил.

Парнишка досадливо поморщился:

– Не доверяешь? – и тут же признался: – Что ж, ты имеешь для этого все основания. Но чем я займусь?

Кроме работы с ножовкой, оставалось еще одно-единственное действие, и как раз оно нравилась Тоше больше всего. Но ради нового друга он без лишних раздумий пошел на жертву. С тоской поглядывая на молоток, валяющийся возле скомканного куска брезента, мальчик предложил:

– А ты собьешь из дощечек, которых я сейчас напилю, домики для птиц! С этим-то ты, справишься?

– Запросто! – пообещал повеселевший Часик, расправляя свои узенькие плечи. – Я за свою жизнь, чтобы ты знал, забил немало гвоздей!

Мальчику пришлось изрядно повозиться, но уже через час заготовки для скворечников лежали посреди гаража, разделенные на две кучки. Правда, даже при беглом взгляде, было видно, что дощечки отпилены неровно.

– Дальше действовать буду я! – не без пафоса заявил парнишка. – А ты садись на табурет, отдыхай и наблюдай за тем, как работают опытные мастера!

И он приступил к делу.

Трудно сказать, сколько гвоздей ушло на изготовление первого скворечника, но явно намного больше, чем это требовалось. При этом почти все они, пробив доски насквозь, торчали наружу в разные стороны. Часик сильно исколол ими ладони. К тому же он умудрился дважды ударить себя молотком по пальцам левой руки – указательному и большому, ногти на них посинели.