Заложник

– Да.

– А он может нас спасти?

– Я уверена в этом.

– А когда?…

– Скоро… Всё! Прекрати болтать, а то бандиты нас услышат.

А у бандитов видимо начался обед. Через открытую дверь, сквозь запах мочи и пота, пробивался запах копчёной колбасы и каких-то пряностей. Оттуда струился дымок с необычным, специфическим запахом. Видимо те, кто пообедал, курили анашу. Анаша – это такой наркотик из конопли. Некоторые наши пацаны уже пробовали курить анашу, но ничего хорошего в этом не нашли.

От нечего делать, я стал внимательно изучать обстановку вокруг себя. Рядом со мной были пацаны из нашего класса. Мы переговаривались, по мере возможности, или обменивались условными знаками.

За нами, в двух-трёх метрах, было окно. Оно было слегка приоткрыто, но бандиты: то ли не замечали этого, то ли делали вид, что не замечают…

– Что это ты всё крутишь головой? – услышал я сбоку от себя голос лысого бандита. – Тебе, наверное, она мешает – так я её быстро откручу!

Это ещё неизвестно, подумал я, кто кому быстрее открутит, окажись мы один на один, в спортзале, на ковре. У меня первый юношеский разряд по борьбе, и все в школе об этом знают. Я делаю такие захваты, что мог бы сломать тебе шею… Мог бы, если бы не оказался в такой дурацкой ситуации.

Я посчитал глазами бандитов. Их в зале всегда десять. Если кто-то выходит, то ему на смену тут же заходит другой. Десять это не очень много, если бы не оружие. Мы с пацанами мочили и не такие компании. Главное в таких ситуациях – фактор неожиданности. Большой палец правой руки, зажатый в ладони, – это был наш сигнал готовности к драке. А начинали драку мы кличем «Фас!», который был понятен даже Линде, если она оказывалась рядом с нами. Она быстро обращала наших противников в бегство.

Но сейчас у нас не было даже ножей. А у них автоматы, и они стреляют быстро, не задумываясь. Чувствовалось, что бандиты совсем не новички в этом деле. Как только они почувствуют опасность, то начнут стрелять без разбору. И, сколько человек положат при этом – никто не знает.

3

Плохо, что нет никакой связи с родными, с улицей. Судя по программе новостей, в которой каждый час передают одно и то же, ситуация никак не движется к своему разрешению. Да это и понятно. Одно дело – захват заложников в столице государства, рядом с дворцом президента, и совсем другое – в маленьком провинциальном городке. Никто ведь не хочет лезть под пули за чужих детей, даже спецназ. У спецназа есть свои семьи, свои дети.

Но ведь кто-то должен, хотя бы даже по закону, защищать граждан своей страны!? Или это только на бумаге так написано?…

Местные власти будут ждать – что скажет президент. А президенту – это просто лишняя головная боль: у него чуть ли не каждый день взрываются дома, падают самолёты, тонут подлодки, горят леса, выходят из берегов реки. Что же ему теперь – разорваться, что ли? Если бы он на всё это обращал внимание и пропускал бы весь этот негатив через себя, то давно бы уже умер от разрыва сердца или сошёл бы с ума. А так – дождётся логического конца события, помолится в церкви за души усопших и, смотришь, через пару дней вновь блестит своей улыбкой на различных международных встречах и симпозиумах, посвящённых борьбе с терроризмом и природными катастрофами…

– Мама, когда нас спасёт президент? – вновь услышал я знакомый голосок маленькой девочки. Я посмотрел направо: глаза у её матери были полны ужаса – к ней приближался бандит. Он схватил девочку и стал вырывать её у матери. В конце концов ему удалось это сделать, но женщина, крепко ухватилась ему за ноги. Он пнул её несколько раз и она потеряла сознание. Это её и спасло. Стоящие рядом оттащили женщину к стене. Никто не знает – куда бандит утащил бедную, кричащую от ужаса девочку – её больше никто не видел. Может быть бандиты хотели использовать её для разговора с президентом? Вряд ли. Все люди в стране хорошо знают, что президент никогда не разговаривает с бандитами. Но, я много раз видел в разных западных фильмах о захвате заложников, что у них есть даже такие специалисты – переговорщики. И, на переговоры с террористами могут уходить многие часы, а иногда даже и несколько суток. И это, если захвачен только один или нескольких человек. Здесь же речь идёт о судьбе более чем тысячи заложников. Неужели президент верит СМИ и думает, что нас всего два десятка? Неужели он верит тому, о чём так нагло врут телевизионные каналы в его стране? Прав он или нет – не нам судить. Но, если у него есть совесть, или есть надежда, что она когда-нибудь проснётся в его организме, то это ещё не самый плохой президент.

Люди в спортзале постепенно отходили от шока, вызванного захватом девочки, ждавшей помощи от президента. У многих по щекам текли слёзы, некоторых трясло мелкой дрожью. Я старался сохранять самообладание, но иногда меня бессознательно начинало швырять в сторону бандитов, особенно когда я ощущал их бессильную злобу.

Как спортсмен, я знал, что злоба и стремление к жестокости – это первые признаки поражения твоего противника. В таких ситуациях он начинает терять контроль над собой и допускает промахи. В это время надо проводить решающие приёмы и броски. Но сейчас было ещё очень рано думать об этом. С другой стороны: останутся ли силы на это потом, после многих часов без еды и питья? На этот вопрос я не мог себе ответить.

Приближался вечер. Новостей никаких не было. Точнее – новости по телеку гнали регулярно, но горе-репортёры так и не могли, или не хотели, изменить их содержание – даже приблизительно назвать число заложников. Может бандиты правы? Может мы на самом деле никому на хрен не нужны в этой долбанной стране? Было даже такое ощущение, что каждый раз читают тот же самый текст и, видимо, показывают те же кадры. Те же слова, те же интонации, то же равнодушие.

Я точно знаю, что мои папа и мама сейчас где-то, совсем недалеко от школы, метрах в ста, но армейские подразделения, которые взяли школу в плотное кольцо, сами ничего не предпринимают, и не позволяют нашим близким подойти к школе. Я также знаю, что мой папа вооружён, как и многие люди, спешащие к нам на помощь. Наш народ никогда не надеялся на власть и всегда старался иметь оружие дома.

У тех, кто находится сейчас за армейским кольцом, один единственный недостаток – у них нет единого командира, способного повести наших близких на бой с бандитами. А без умного и чёткого руководства группой ополченцев бандиты быстро всех перебьют. Тем более, что бандиты могут использовать нас, заложников, для своего прикрытия. Нас ведь много. Бери любого ребёнка и прикрывайся.

Как там Линда? Бедная моя собачка! Все забыли о ней сейчас. Очень жалко, если никто её так и не вывел на улицу, пописать и покакать.

Слава Богу! Бандиты разрешают тем, кто хочет в таулет «по-большому», маленькими группками ходить в школьную уборную. Я представляю – что началось бы здесь, если бы они запретили это. Дышать было бы совсем невозможно. А если мы задохнёмся, то это плохо и для самих бандитов. Нет предмета для переговоров. Спецназ просто спалит бандитов вместе с нами, и даже имён ни у кого не спросит.

Стемнело. Окно за спиной так манит! Два-три прыжка и можно оказаться на улице, а там, в школьном дворе, знаком каждый кустик. Всё моё детство прошло в нём, этом дворе… Но, что будет с остальными? Что подумают пацаны? Подумают что струсил, что бросил всех и смылся. А всем вместе за пять секунд выпрыгнуть не удастся – это факт.

Бандиты начали поглядывать на старшеклассниц. Хватают их и уводят с собой. Те плачут, сопротивляются, но всё бесполезно. А девчонки из нашего класса – вот молодцы! Размазали по лицам и по рукам тушь, слёзы и сопли, и бандиты их пока не трогают.

Из головы не выходит собака – как она там? Боюсь, что все забыли о ней сейчас, в этой идиотской и бесполезной, пока, суете. А она, наверняка, чувствует, что произошло что-то серьёзное, и что её хозяин в беде. Бегает, наверное, от окна к окну и не знает – что делать. Я видел недавно хороший мексиканский фильм, который называется «Сука-любовь». Там ротвейлер помогал хозяину зарабатывать деньги, побеждая в собачьих боях. И никто не мог ему противостоять. В результате – завистники парня решили убить собаку. Но она выжила – один старик подобрал и выходил её. У этого старика было много собак. Он их любил и собаки любили его… Мне кажется, что нет в мире другой любви, более преданной и надёжной, чем любовь собак. За твою любовь к собаке она всегда готова заплатить тебе вдвойне. Одного не знал тот старик из мексиканского кино, что собака, найденная им на свалке – это бойцовская собака, и что она никогда не потерпит рядом ни соперников, ни соперниц. Поэтому, когда однажды старик вернулся домой, он обнаружил, что все его собаки мертвы… К чему это я? Просто вспомнил фильм… Делать нечего и поэтому в голову лезет всё, что только можно, всё, что хранится в памяти, как в старом бабушкином сундуке.