Подержи руку суки. «Я мог стать убийцей» и другие неудавшиеся репортажи

Он пожал мне руку и пообещал. История эта хранилась в моей памяти за семью печатями. Следуя заповеди честной журналистики «Не навреди!», я много лет о ней никому не рассказывал во избежание утечки информации…

Но давно ушли те опасные годы, когда разыгралась эта драма. Да и дети, за которых так боялся врач, стали взрослыми. Так что эти воспоминания теперь годятся лишь как новелла о «спасении двух детей одним журналистом». Или о том, как один журналист не погнался за сенсацией и не опубликовал «гвоздевую» для тех лет историю о «седьмой ступени ада»…

Я МОГ СТАТЬ УБИЙЦЕЙ

О, как я любил делать репортажи с реки с инспекцией рыбоохраны! Защищаешь угодья, пресекаешь хищный лов рыбы, гонишься с инспекторами за браконьерами! И острые сюжеты с реки читатель глотал, как горячие пирожки.

Только вот одна особенность была у таких рейдов. Ты мог сесть в моторную лодку с госинспекторами рыбнадзора вполне нейтральным журналистом, который едет «лишь поглядеть». Но вскоре от твоего «нейтралитета» не остаётся и следа!

Переход черты происходит незаметно, погоняемый конфликтами с браконьерами.

Вот ты стоишь ночью посреди реки в моторной лодке и наблюдаешь, как двое героев твоего репортажа – инспекторов рыбнадзора пытаются конфисковать загородившую половину реки сеть, взяв на абордаж браконьерскую лодку; а в ней четверо резвых «бугаёв» здорово колеблются: а не утопить ли подскочивших в разгар их разбойного дела контролёров? Как быть тебе с твоей «нейтральностью»? Показать редакционное удостоверение – мол, ребята, извините, я журналист, человек со стороны, меня не бейте! – в надежде на то, что оболтусы, начав проламывать черепа инспекторам, оставят в живых и не утопят свидетеля?

Один из коллажей автора к опасным речным репортажам в газете  «Версия» и  книге-сборнике «Моя река».

Так или иначе, но оборотной стороной твоих репортажей с реки остаётся то, что беспристрастным наблюдателем событий ты вряд ли останешься. Уже после первой сшибки с браконьерами на реке твои спутники без объяснений суют тебе ракетницу – это, конечно, не пистолет «ТТ» или потёртый наган, что у инспекторов под куртками, но с ней тебя не утопят, как котёнка: выстрел в упор из ракетницы 4-го калибра (26 мм) пробьёт сантиметр сосновой доски…

И вот уже ты сжимаешь в кармане рифленую рукоять твоего оружия самозащиты, хотя журналистам, в отличие от инспекторов, его не выдают. Ты летишь в ночь на моторке, ты участвуешь в погонях, как и твои спутники со служебными полномочиями, но фактически не имея их, – и твои спутники тоже забывают, что ты только журналист… А смешение ролей может быть чревато для репортёра!

Помню, как сбил меня с ног задержанный мордатый браконьер, c которым инспектора оставили наедине в причаленной лодке, спрыгнув на берег к чьим-то сетям. Увидев, что охраны поубавилось, тот отвлек моё внимание и со спины вышиб меня из лодки в речной песок, которого я «наелся», уткнувшись физиономией. В досаде, что упустил злостного браконьера, я нашарил рукой выкатившуюся из кармана ракетницу. Помню, как потом долго гнался за убегавшим мордатым, размахивал ею и кричал: «Стой! Стрелять буду!». А когда он, уже отрываясь от погони, на бегу показал мне неприличный жест, – я, разгорячённый, широко расставил ноги и по-ковбойски, с двух рук, выстрелил из ракетницы, целя в бежавшую фигуру…

Дымный след ракеты, пройдя выше уха беглеца, показал мой промах. После чего браконьер чесанул по дороге в гору, как в ускоренной киносъёмке, а я чуть не кинул вослед давший промах ракетный пистолет…

Позже, уже когда мы отплыли с инспекторами от места побега и огни пристани плясали на вечерней воде, я, поостыв, начал осознавать: попади в парня ракета, прожигающая ужасную рану даже сквозь фуфайку, мне пришлось бы отправиться на нары… Чем бы я оправдывался на суде? Тем, что подстрелил человека за ведро рыбы, пойманной незаконной снастью?..

А ведь у репортёра нет даже прав на задержание браконьера! Нет полномочий, как у государственного инспектора, выезжать в дозор с оружием и им же обороняться! Закон не даёт газетчику права стрелять в человека!

Тяжёлая уголовная статья светила бы мне, окажись я более метким ковбоем… Вот что значит слишком войти в роль хозяина вод – почти инспектора! А ведь едешь только написать репортаж…

КАК Я «ПРОЗЕВАЛ» КРУПНЕЙШУЮ В МИРЕ ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНУЮ КАТАСТРОФУ

В тот год мне особенно везло. Пришло репортёрское везение, когда на ловца и зверь бежит – словно судьба всё время ведёт тебя за руку. И ты достигаешь пика журналистских удач, который я бы сравнил со спортивной формой.

Это подобно тому, что один чемпион по штанге назвал «покорением железа». Даже замечательный силач без «разгона» не возьмёт рекордный вес. Этому предшествуют нарастающие по нагрузке тренировки, чтобы достичь максимальной силы в день чемпионата. Тут важны постепенность и расчёт: начнёшь марафон силы раньше – перегоришь, а опоздаешь с нагрузкой – не достигнешь своего апогея к соревнованию…

Вот именно в такой «пиковой» форме я был в воскресный день 4 июня 1989 года: и знамения репортёрских удач бежали впереди меня! С удивительной лёгкостью меня находили «гвоздевые» темы! Видимо, количество моих предыдущих удачных репортажей отливалось в новое качество. Было чувство, что вот-вот я поймаю за хвост жар-птицу, которая сделает меня великим журналистом.

То воскресное июньское утро в Уфе, где тогда я работал в газете, было на редкость тихим, солнечным и спокойным – такого сонного утра я не видел тысячу лет. Даже утренняя река, казалось, спала. Горожане ещё с пятницы уехали на отдых в сады, на автобусной остановке было безлюдно – впрочем, и автобусов до железнодорожного вокзала Уфы почему-то не было.