Механизмы

И он полетел. Прыгнул за руль серебристого «туарега» и взвизгнул резиной в сторону Гончарной.

Мысли разбегались, как таракашки от включенного света. Не давали покоя слова Крушинского на отвальной.

– У каждого свое время нажать на тормоз. Вылезти из ракеты. Отдышаться. Мое наступило сейчас, – говорил тот.

Олеся начала вставлять ему шпильки, а Крушинский невозмутимо пил кофе и улыбался. А потом, когда расходились, сказал Паше в ответ на немой вопрос:

– Это знаешь как – будто свет зажгли, но никто никуда не бежит. Ни таракашки, ни слоны. И завидуешь сам себе.

Не давал покоя батя, который запил. Мама поехала в гости к родственникам на юг, а батя задержался на работе. На неделю. Сегодня позвонили сотрудники технической и попросили вывезти тело, требующее транспортировки.

Не давала покоя Олеся, подкидывала вопрос за вопросом. Митрофанов подписал постановление – факт, но как? Паша неделю стоял над душой у его зама Володи Васильева, чтобы бумага хотя бы легла на подпись. И она легла. Именно в том виде, в котором нужно.

А час назад позвонили из агентства недвижимости и сообщили, что есть покупатель на землю в Острогах, уже посмотрел, можно выходить на сделку. Участок продавался второй год. (Точнее, не продавался.)

И была еще одна таракашка. И она бежала в сторону Владимирского, где в бизнес-центре на пересечении с Невским, на третьем этаже, в легком голубом платьице, которое он не оценил с утра, за что и получил, сидела, глядя в счета-фактуры, Ангелина. Линочка. Он обещал заехать в обед, если сможет, но с часу до двух проторчал на Восстания 6, в ожидании новостей от Леси. Они с Линой съехались два года назад и подумывали о свадьбе.

Постановление выдали не сразу. Сначала пухлый конверт с мягким шелестом нашел адресата, и только потом бумага пошла в канцелярию. Павел час просидел в приемной, изредка подмигивая секретарше и хмурясь в сторону Васильева, который время от времени заглядывал в кабинет. Наконец, получив документ, скинул его снимок в офис и рванул в сторону Кировского завода, за батей. Там в промзоне на улице Васи Алексеева арендовала помещение для технической стоматологическая клиника «АнтерМед».

Батя оказался транспортабелен, за что получил огромное спасибо. Они помчали в Веселый Поселок. Батя рассказывал смешные, но не очень внятные истории. Потом начал ругать власти. Пересказывать, что прочитал в оппозиционных газетах. Что услышал по RTVi. Кричал, что Крым всем еще выйдет боком. А Паша всматривался в проспект Славы, щурясь от солнца, как Клинт Иствуд, и улыбался. Иногда брякал сообщениями и почтой смартфон. Павел решил доставить папу до квартиры, а потом уже разгрести все вновь пришедшее. И отключил звук. Доехав, проводил папу до дивана и обыскал квартиру на предмет алкоголя. Залез во все тайники. Нашел только початую бутылку перцовки и забрал ее с собой.

Из Веселого опять двинулся в центр. Дело шло к пяти вечера. По пути остановился на Охте, чуть не доезжая моста Александра Невского. Зашел в кофейню на Заневском. Пока симпатичная блондинка с надписью «Мария» на бейджике варила ему американо, влез в почту и пробежался по сообщениям. Владислав Николаевич Кораблев, юрист из «Адвекса», скинул бумаги с просьбой ускорить ряд процедур в одном из градостроительных департаментов. Валера Оксов, согласователь и его хороший друг, прислал документы для сделок в области. Леся подкинула еще пару дел.

Мария принесла кофе и, улыбнувшись, спросила, все ли в порядке и не надо ли подать еще что-нибудь, например ризотто. Все в порядке, ризотто не нужно. Он думал про батю, прыгая с письма на письмо в планшете. Такая ерунда случалась постоянно, когда тот оставался без контроля мамы. Внутренняя дисциплина была значительно хуже дисциплины внешней. Когда внешний фактор отдалялся, того, что внутри, не хватало для контроля над ситуацией.

«А у тебя по-другому? – спрашивал он себя. – По-другому, что ли? Да. Не пьешь. Вот и все твои заслуги. А что происходит, когда Олеся уезжает в отпуск? Ты на работе вообще появляешься? Это другое. Конечно-конечно… А когда Линка уехала с подружкой в Грецию? Что наворотил? Лучше не вспоминать?»

Проще не вспоминать. Он допил кофе и поехал в офис. Добравшись, три минуты посидел в машине, дослушал Portishead. Поднялся в офис. Своего угла у него здесь не было: постоянно в разъездах, поэтому пошел прямиком к Олесе. А ее не было. Ушла пятнадцать минут назад, сообщила секретарь Люся. Оставила ему две папки с документами. На одной из них желтел стикер с надписью: «Встреться с клиентом сегодня в семь» и его телефон. Павел набрал номер – трубку взял Алексей – и договорился с ним на семь пятнадцать в офисе на Петроградке. И пока оставалось время, пошел в машину изучать, что подсунула ему шеф. Масса бумаг, из которых следовало, что клиент лет пять уже не может оформить документы на земельный участок, на котором расположены три его нежилых здания. Для человека, не разбирающегося в этих вопросах, папка с документами была бы пустым звуком, макулатурой; перед ним же за десять минут перелистывания развернулась трагикомедия с открытым пока финалом.

К семи Павел был районе метро Чкаловская. Алексей встретил его на проходной бизнес-центра и провел в офис. Рассказал то, что Паша и так уже знал. Добавил, что со дня на день ждет представителей городских служб, которые уже два месяца грозятся снести все временные объекты на участке. Алексей занимал территорию около сорока соток, на ней были расположены три его здания, а остальная часть использовалась под временные строения и стоянку. Забор, огораживающий это все, поставили очень давно, и аренда то была, то расторгалась, а теперь, когда Алексей снова захотел стать законопослушным, власти не давали ему оформить все, что он использовал, предлагая только землю строго под фундаментами его зданий. Остальную территорию предлагалось освободить в кратчайшие сроки. В том числе и забор. Не освободишь – так поможем. Навязчиво так предлагали.

Павел спросил Алексея об ожиданиях. Ничего сверхъестественного, отвечал тот. Чтобы не снесли. Чтобы дали оформить все по факту. Ну, впрочем, все как обычно. А вы знаете, что Гэндальф Серый укатил в Валинор, а я ни хрена не волшебник, хотел было отшутиться Павел, но посмотрел на крупное хмурое лицо собеседника и передумал. Полистал бумаги. Спросил, сколько тот не платил за землю, а сам, зная ответ, лихорадочно соображал, что здесь можно сделать и как. Десять лет, отвечал Алексей, а потом вдруг начал кричать, ругая власть прежнюю, нынешнюю и будущую. Хапуги, взяточники, все соки высосали, а теперь вот все снести хотят. Брызгал слюной. Дойду до президента, тогда всех закрою, всех посажу…

«Ох, Олеся Владимировна, – мысленно улыбался Паша, – ох, лиса… Как всегда, лучшее – детям». И начал спокойно раскладывать Алексею все возможные варианты.

Завершив переговоры, из машины позвонил Олесе. Та не отвечала, и тогда он набрал ей сообщение, хотя очень не любил этот жанр:

«Леся, спасибо за клиента, но все-таки давай хоть иногда чередовать засады с денежными вариантами. Сложность должна быть оплачена, согласись».

Он никогда еще не общался с руководством в таком ключе, обычно его самоутверждение заканчивалось Линкой. Ладони взмокли и похолодели одновременно. Слишком много слов, успокоил он себя. Из-за этого.

Только около половины девятого вечера он выбрался из этого милого места на Большой Пушкарской и помчался в агентство, которое помогало ему продавать личный участок в Острогах. Агент Вася Пронин обещался быть в офисе до девяти, поэтому Павел скинул ему смс, мол, еду, скоро буду, чтобы тот не смог отказать, и угадал: телефон буркнул – ОК.

Добрался к началу десятого. Вася угостил его кофе. На вопрос, по какой цене сговорился и как, только хитро прищурился. Цена, говорит, твоя. Средних лет пара, искала именно в Острогах, не вникал в лирику, что-то связано с предками. И лесок твой, и пни – все, что мы считали минусами, пришлось им по душе. Короче, послезавтра закладываемся.

Паша с недоумением посмотрел на Васю и отхлебнул кофе. Тот улыбнулся и посоветовал расслабиться:

– У нас сейчас все продается влет. Все, что стояло годами. Такое время. Докинь до метро, а?

Он довез Васю до Горьковской и, высадив, залез в телефон, где скопилось несколько непрочитанных сообщений. Одно от Олеси: извини, не ответила сразу, брожу по магазинам. Услышала тебя, братец. Одно от Лины: просила приехать пораньше, приготовила какой-то сюрприз. Пришло в девять вечера, а сейчас шел уже одиннадцатый час. Конечно, то выключал звук, то снова включал… Он тихонько выругался, глядя на себя в зеркало заднего вида, и поехал домой. Проезжая по Петроградской набережной, услышал характерный звук еще одной смс, резко ушел вправо и затормозил. Вылез из машины на набережную и прочитал послание. От Линки.

«Милый, – писала она. – Я ложусь спать, увидимся, видимо, завтра. Спокойной ночи. Вот мой сюрприз. Я делала тесты. У нас будет малыш».

Он привалился к набережной в том месте, где на вечном приколе стоял крейсер Аврора. Но сейчас его там не было. Темнело. Шмыгали туда-сюда туристические кораблики. Он дышал глубоко и взволнованно, набирая полную грудь и выдыхая обратно вкусный, пахнущий мокрым гранитом невский воздух. В левой руке продолжал светиться хорошей новостью телефон.

«Что тебе снится, крейсер Аврора? – прыгала мысль. – Где ты сейчас? В Кронштадтском доке? Что тебе снится?»

Он дышал, телефон светился, Линка ложилась спать, а где-то внутри нее росла новая жизнь.

Он выдохнул, глядя на красивый след, который оставлял за собой маленький катерок с надписью «Молодец» на борту, и поехал домой. Этим вечером в Веселом поселке ему было действительно весело.

Тонкая синяя линия

1

Как она на него смотрела… Пристально. Не отрываясь. Огромными карими глазами. Так Наталья Геннадиевна, его учительница физики, смотрела фильмы Вуди Аллена. А он пил пиво с Васькой Паршиным и поглядывал по сторонам. Васька, одногруппник Макса по Гидромету, заканчивал третью кружку и с недоумением поглядывал на своего соседа, который все еще мучил первую. А тому в горло не лезло «Василеостровское» после таких взглядов. После таких глаз.

– Ну чего ты? – спросил Вася, вытирая пену с губ.

– Да… – отмахнулся Макс и кивнул в сторону девушки.

– Ага, – улыбнулся Паршин. – Давай подкатим…

Макс напрягся:

– А платить кто будет?

– Может, они сами… Девчонки вроде при деньгах…

– А если нет?

– Тогда ты, брат…

– Во-во… – улыбнулся Макс. – Мы стипендию отмечаем, а зарплата через неделю только. У меня, по крайней мере…

– А у меня и стипендии-то нет, – заржал Вася, отхлебнув пива.

Девчонок было трое: высокая коротковолосая брюнетка, небольшого росточка хохотушка в очках и это пристально глядящее на Макса кареглазое чудо. Пили они что-то похожее на мартини.

– Так может, надо сессию вовремя сдавать? Тогда и деньги будут…

– Макс, не нуди… Завалил Ванина только, блин, сам же знаешь, какой жесткач был… Ты, кстати, сам-то как выпутался?

– На лекциях подметил, что у него как-то все по-своему. Речевые обороты, словечки… И я постарался на экзамене его идеями и словами отвечать. Мало кто из наших ходил на лекции, все готовились по учебнику. А мне повезло. – Макс снова посмотрел в сторону девчонок. Кареглазая и высокая исчезли. Сидела одна хохотушка.

– У тебя память просто хорошая, – сообщил Вася. – Легко запоминаешь всякую хрень.

– Хрень? Я не стал бы столь безапелляционно бросаться такими словами, особенно если речь идет о сопромате, коллега! – улыбнулся в ответ Макс и, хлебнув пива, направился к туалету. Но, не сделав и десятка шагов, столкнулся с кареглазкой, которая пробиралась назад, к своему столику, сквозь тесноту ночного клуба – видимо, из того же места, куда так старательно проталкивался он.