Счастливчик

По пути он сильно волновался. В новой реальности это случилось с ним впервые. Раньше при каких-то ответственных моментах он успокаивал себя тем, что обладает гораздо более важной и значимой тайной, чем какое-то текущее событие. Сейчас же это не помогало. Он не мог понять – почему. Причиной могли быть либо столица, либо одиозная Фурцева.

О Екатерине Алексеевне он знал еще в прежней жизни. В Академии она упоминалась в нескольких предметах. Это была поистине легенда, и с этой легендой ему предстояло сейчас вживую встретиться.

И вот, наконец, он вступил во владения самой влиятельной женщины Советского Союза. Однако в большом, но скоромно обставленном кабинете волнение улетучилось, как только хозяйка улыбнулась. Это была немолодая, но безукоризненно выглядевшая женщина. Уже с порога у Вени сложилось впечатление, что знаком с ней уже лет сто. Похоже, она испытывала такое же чувство.

– А, Вениамин Сергеевич, жду, – встала она из-за стола. – Давно мечтала познакомиться. И никак уж не ожидала, что будем вот так… работать вместе. Присаживайтесь, пожалуйста.

– Взаимно, Екатерина Алексеевна. Знаю вас с детства. Для меня счастье работать с вами.

Ростовцев произносил странные для себя слова и удивлялся им, поскольку они были искренними. Он понял причину данного обстоятельства. От министра веяло обаянием даже не матери, а бабушки Веры, к которой маленький Венчик каждое лето ездил в Великие Луки.

– Григорий Васильевич дал вам превосходные рекомендации, – продолжала она, – а я этому человеку доверяю. Думаю, что у него большое будущее. А вы как считаете?

– Полностью с вами согласен.

– Еще бы. Он вас представлял, как своего молодого друга. Говорит, что ваше творчество ему очень нравится. Мне, знаете ли, тоже. Ну, и кто же не знает композитора Рословцева? Хотя отдельные товарищи ваши песни не приемлют. Они считают их недостаточно патриотичными. У меня даже есть один высокопоставленный знакомый, который требовал от меня запрета всего вашего творчества. Если таких деятелей послушать, то половину населения вновь нужно загнать в лагеря. Короче, Вениамин, сейчас поработаете заместителем начальника управления музыкальным искусством, а в следующем году у меня освобождается должность начальника управления международных культурных отношений. Вы – первый кандидат.

Министр обещание сдержала. Через полгода Веня стал руководителем самого престижного управления в министерстве. Примерно в это же время ему была выделена квартира и он, наконец, окончательно перевез семью.

Веня полностью был погружен в административную работу, которую вполне серьезно считал очень интересной и даже – своим призванием. Заниматься музыкой уже было некогда. По поводу этого он нисколько не переживал, а напротив – был только рад. Тотальный плагиат ему уже изрядно надоел. Вместе со своей начальницей за какой-то год он посетил не один десяток зарубежных стран. И не только социалистических. Результатом этих вояжей были многочисленные обмены музыкальными коллективами – классическими и эстрадными. За какие-то полгода страну посетили такие западные коллективы, как Роллинг Стоунз, Дип Перпл, Лед Зеппелин и другие западные рок-звезды. Молодежь за это Рословцева боготворила, поскольку все эти концерты ассоциировались с его именем. Однако среди ортодоксов количество его врагов явно увеличилось.

Присутствие «руководителя проекта» Веня ощущал постоянно. Либо какие-то люди многозначительно передавали ему приветы от Романова, либо Фурцева рассказывала о том, как она плодотворно поговорила с Ленинградом, либо Григорий Васильевич звонил сам. Не реже одного раза в месяц. Ростовцев рассказывал ему о своих делах и высказывал соображения о текущих событиях в стране и мире. Потом Романов просил сделать прогноз на будущее. После одного из таких сеансов произошло чудо. Во всяком случае так утверждал Первый секретарь. По его словам, исключительно благодаря Вениным прогнозам он стал кандидатом в члены Политбюро.

А вот свою непосредственную начальницу Ростовцев не уберег. С начала семьдесят четвертого года он стал чаще видеть министра, поскольку стал одним из ее заместителей. Еще со времен театральной академии он помнил, что Фурцева при странных обстоятельствах уйдет из жизни в октябре семьдесят четвертого года. На этот счет существовали различные версии, но доминировала одна – самоубийство. Поскольку точная дата не запомнилась, то, начиная с начала этого месяца, он старался ежедневно навещать начальницу. Среда двадцать третье октября ничем не отличалась от других. Веня зашел в конце дня, когда практически все кабинеты министерства уже опустели:

– Екатерина Алексеевна, разрешите?

– Да, Веня, заходи. Хотела тебя сегодня вызвать, но просто не было времени. Мы с тобой не закрыли вопрос с «Мелодией». Или все уже в порядке?

– Остался лишь один альбом… одна пластинка. Называется «Сержант Пеппер».

– И тогда будет все собрание?

– Да.

– Успех гарантируешь?

– Не то слово, Екатерина Алексеевна. Очереди будут, извините, не меньше, чем в мавзолей.

– Т-с-с-с, – приложила палец к губам Фурцева. – Не усугубляй. Меня и так наверняка вызовут на ковер.

– Битлы заслужили такое наше внимание, – произнес примиряющую фразу Ростовцев.

Он вполне отдавал себе отчет, что лишь благодаря незыблемому авторитету Фурцевой возможно было реализовать его идею выпустить полное собрание сочинений группы «Битлз».

Расстались они у парадной министерства. Начальница передала привет Анюте, поскольку незадолго до этого познакомилась с ней на одном из банкетов. Затем, довольная и счастливая, села в машину и… скрылась за поворотом.

На следующее утро ее обнаружили мертвой в своей квартире. Теперь Веня уже точно знал, что никакого самоубийства не было.

У Петра Ниловича Демичева, которого незамедлительно прислали вместо Фурцевой, отношения с Веней не заладились. Но это было лишь вначале. Причиной явились как раз те самые гастроли западных рок звезд. Новый министр считал, что подобные коллективы сильно развращают советскую молодежь. Поэтому Ростовцеву пришлось несколько скорректировать международные планы министерства, сделав упор на фольклорные коллективы. По слухам для нового министра данная должность являлась проходной и поэтому корректировка должна была быть временной. Однако Веня, как и другие высокопоставленные прогнозисты ошиблись. Демичев в министерстве остался надолго. Самым обидным являлся тот факт, что в памяти Ростовцева не сохранилось ровным счетом ничего в отношении нового министра.

Третье июня Ростовцев отмечал как свой второй день рождения. Эта дата никогда не выходила у него из головы. Чаще он ее боготворил, но иногда и проклинал. Он вполне отдавал себе отчет в том, что в своем мире он никогда бы не достиг подобных успехов, да и вряд ли судьба свела его с девушкой, хотя бы даже отдаленно похожей на Анюту. С другой стороны он понимал, что был грубо вырван из привычной среды, где было так много соблазнов, где были друзья и родители. Однако чем старше он становился, те реже об этом вспоминал. Этот день стал даже неким семейным праздником. Ведь именно девять лет назад он встретил Аню и с определенной долей вероятности подозревал, что те силы, которые привели его в прошлое, устроили ему и эту встречу.

Да, да, с тех пор прошло ровно девять лет. Еще год назад Веня нисколько не сомневался, что придет к камню и попробует пройти назад. Назад ли? В тех самых разгаданных им символах никак не было указано время прибытия. Не исключено, что он вновь канет в прошлое на пятьдесят лет и окажется в одна тысяча девятьсот двадцать шестом году. А если все же в будущее и на тот же отрезок времени, то в две тысячи двадцать шестом году. Другой вопрос – как себя поведет портал после того, как Веня вновь окажется среди своих театральных друзей? Логично, что он закроется и откроется лишь через девять лет. Что тогда?

Еще вчера с утра сомнения доминировали, и Ростовцев вроде бы окончательно решил судьбу не испытывать. Однако уже после обеда он не находил себе места. Все бумаги, принесенные ему помощниками, так и остались лежать в стопке. Предупредив секретаря, чтобы назавтра отменила все мероприятия, он отправился навстречу неизвестности.

С трудом, но удалось отыскать те самые джинсы, рубашку и кроссовки. Там же обнаружились бумажник и давно «потухший» мобильник. Упаковав их вместе с предметами первой необходимости, вечерним рейсом он вылетел в Ленинград. Из Пулково позвонил жене:

– Я в Питере. Срочная командировка. День или два максимум. Не скучай.

– Постараюсь, если…

– Что?

– Если ты не пойдешь туда. Завтра третье июня. Прошло девять лет…, – вновь замолчала Аня.

– Ты помнишь об этом, – пожалев, что сказал о командировке, пробормотал Ростовцев. – Обещаю, что приближаться к камню не буду. Просто проверю правильность расшифровки символов. Завтра приеду.

– Почему же ты не взял с собой меня?

– Не хотел рисковать, милая. Мало ли что там может произойти.

И вот это утро настало. Первым делом он примерил уже почти забытую одежду. Год посещения спортзала и бассейна не прошли даром – он все же влез в джинсы. Подойдя к зеркалу, убедился, что выглядит вполне прилично. Не хватало одной задуманной детали. Чтобы по пути к камню никто не узнал композитора и заместителя министра, он надел белую «ковбойскую» шляпу, специально приобретенную для этой цели. Наручные часы не стал снимать, чтобы контролировать время.

От гостиницы до поворота к поляне он доехал на такси, а далее – пешком. После того «исторического» случая Веня здесь был дважды – на следующий день и спустя четыре года. В последний раз они приезжали сюда с Аней с целью проверить правильность расшифровки картины. Ну, и удовлетворить любопытство жены. Все пункты программы тогда успешно были выполнены. Анюта больше сюда не просилась, а камень, как и ожидалось, был «мертвым».

Добравшись до поляны, Веня осмотрелся. Как же все-таки меняется природа! Он удивлялся этому в тот день, когда это произошло мгновенно, но тогда не понимал причины явления. Удивился и сейчас: кусты переместились с одной стороны на другую, а трава стала явно гуще.

А вот рядом с валуном никаких кустов уже не было, да и поваленного дерева тоже. Но больше всего удивил сам камень. Он снова «молчал»! Свечения не было. Интенсивные движения Вени вокруг валуна ничего не изменили. Неужели неправильно разгадал символы?! А может быть, эти знаки к свойствам камня вообще не имеют никакого отношения? Возможно, это было лишь разовое явление? С чувством полнейшего разочарования он снял шляпу и повесил ее на ветку ближайшей сосны. Прошло более получаса. Стрелки часов показывал десять часов тридцать минут. В этот момент на фоне знакомого запаха послышался такой же незабываемый треск. Невидимая сила потащила его к камню, а голубая вспышка озарила окрестности.

Глава Шестая,

в которой Веня, как нигде не был, возвращается на поляну

В этот раз он сознание не терял и опытным взглядом определил, что обстановка поменялась. Свечение валуна исчезло. Данный факт не радовал, хотя и не казался смертельным. Вокруг как-то вдруг все посветлело. Во-первых, кроме деревьев и травы, другая растительность отсутствовала. Во-вторых, на небе не было ни одного облачка. Именно так окружающее пространство и выглядело третьего июня две тысячи семнадцатого года.

Крики послышались сразу, как только он вышел к заливу. Ноги сами побежали к поляне. О, чудо! Уже издали бросился в глаза ТЮЗовский Хюндай Каунти, а рядом… рядом галдела и куролесила родная театральная труппа. Этого не могло было быть в принципе! Веня зажмурился и помотал головой.

– Ростовцев! – гаркнул Редькин. – Где ты бродишь? Какой тост пропустил! Федоровна, налей ему штрафную!

– Когда вы успели? – удивился Веня заикающимся голосом. – Отошел всего на пару минут.

– Не надо врать, – подключился Вадим. – Отсутствовал ты не меньше четверти часа. Вон, Ирка подтвердит. Тост лучше скажи.

Остальной народ стал подтягиваться к столу и наполнять свои стаканчики. Выплыл из пучины и Максим. Трясущийся, как пес в лютую стужу, он с полным стаканом тоже присоединился к коллективу.

– Друзья, – произнес Веня, все еще не веря своим глазам. – Вы даже не представляете, как я вам всем рад. Я счастлив, что вы были и есть в моей жизни.