Счастливчик

Нужно было срочно принимать решение, и Ростовцев его принял. Резким ударом ноги он распахнул дверь, прыгнул в траву и… что есть силы, побежал. Когда справа мелькнула первая сосна, он обернулся. Зрелище потрясало – над автобусом завис огромный вертолет, из которого выпрыгивали люди, похожие на коммунаров, но с красными погонами и в таких же фуражках. Каждый из них размахивал коротким спецназовским автоматом. Бойцов было много. Они сыпались на крышу автобуса, а потом уже и на землю. Приземлившись, они, что есть прыти, бежали… в сторону Вени. Особенно шустрым был один из них, который находился всего метрах в двадцати. Его лицо наполовину было закрыто черной маской. Он поднял оружие, раздался треск и на Веню посыпались сосновые ветки и иголки.

Ростовцев бежал быстро, но и боец не отставал. Слева сквозь стволы деревьев просматривался залив. Это был основной ориентир в поиске портала. Веня молил бога, чтобы не проскочить мимо. Валун возник неожиданно – в каких-то десяти метрах по ходу движения. В первый момент показалось, что голубое свечение отсутствует, но терять было уже нечего – либо смерть от удара об камень, либо – от пули.

Яркая вспышка, сопровождаемая множеством искр, принесла невероятное облегчение. Портал все же открылся! Резко поменялась погода, и Веня всей своей массой плюхнулся на мокрую землю. Не успел он подняться и сделать шаг в сторону, как на его место приземлился его преследователь – в белой рубашке с красными погонами, черных штанах и высоких черных ботинках. Отдельно от хозяина упали красная фуражка и черный автомат.

Глава Девятая,

в которой Веня возвращается с серьезными намерениями

Веня схватил зонтик и, хотел было бежать, но что-то его остановило. Политбезовец не шевелился! Откинув автомат, Ростовцев его осмотрел. Он был жив. Вывод напрашивался однозначный – люди, впервые проходящие портал, неизбежно теряли сознание.

Что же делать? А ничего. Минут через десять тот придет в себя и сам решит свою судьбу. Однако прежде чем окончательно оценить обстановку, доблестный воин, несомненно, наделает глупостей. Вряд ли ему повезет больше, чем Ростовцеву. Момент истины для него наступит, скорее всего, в психушке или в милиции. Хотя после милиции он, вероятно, все равно окажется в дурдоме.

Чтобы не усугублять ситуацию, Веня поднял оружие и забросил его в кусты. Сам же вышел к дороге и… через пару часов был уже в аэропорту. Как и с утра, он взъерошил волосы и последовал на регистрацию.

Ростовцев прекрасно понимал, что Рома сказал ему далеко не все, что хотел. Он просто не успел это сделать. Однако та информация, которую Веня успел получить, являлась важнейшим руководством к действию. Предотвратить катастрофу на атомной станции не составляло особого труда, но отрешить Романова от власти теперь представлялось почти невыполнимой задачей. В последнее время тот активно занимался кадровой политикой, и не только партийной. Почти во всех министерствах и комитетах за короткое время поменялись руководители. Это же коснулось руководства союзных республик и всех партийных структур. Большую часть постов заняли выходцы из Ленинграда. В Политбюро остались трое прежних членов, включая Горбачева. Однако все понимали, что отставка Михаила Сергеевича – лишь дело времени.

В один из предновогодних дней Ростовцева срочно пригласили к Генеральному секретарю. Хозяин был не один. Это удалось определить сразу, хотя посетитель находился в ближнем углу от двери. Боковым зрением Веня разглядел молодого человека с удлиненной прической и в явно не отечественном костюме.

– Вениамин, давно не общались. Вроде бы по твоей работе вопросов нет, да и не только у меня. Товарищи считают, что ты прекрасно ладишь с иностранными партийцами. Впрочем, я тебя вызвал по другому поводу. Ты мне хорошо помог. Думаю, я тоже в долгу не остался. Я стал первым человеком в стране, да и ты тоже – не последний государственный деятель. Теперь нужно закрепить успех. Я работаю над этим вопросом день и ночь. Как видишь, результат на лицо, вернее, на лицах. Во всех структурах появились новые, но верные мне люди. Но я могу ошибаться. Ты понимаешь, к чему я клоню?

– Догадываюсь.

– Хорошо. Что ты скажешь о нашей с тобой ближайшей перспективе? Да и не только ближайшей.

– Григорий Васильевич, насколько я помню, все наши предыдущие разговоры на эту тему проходили в исключительно приватной обстановке.

– Что ты имеешь в виду?

– Не что, а кого, – Веня кивнул в сторону притаившегося гостя.

– А… это… забыл представить. Олежек, иди к нам за стол. Знакомьтесь. Ну, Рословцева представлять нет смысла, а вот моего нового помощника Сидорова Олега Васильевича прошу любить и жаловать.

Веня с трудом подавил волнение, разглядывая потенциального, но, как выяснилось, нежелательного руководителя огромной страны. Это был тридцатилетний мужчина с рыжеватыми густыми волосами, спадающими почти до плеч. Он был безупречно одет, а запах его неизвестного парфюма навязчиво повис над столом. Было видно, что тот в свою очередь внимательно изучает своего визави. Его «каменное» лицо абсолютно ничего не выражало, а вот в серых живых глазах просматривалась целая гамма чувств. От бешеного любопытства до совершенного неприятия.

– И что это меняет? – все же выдавил из себя Ростовцев.

– Как что?! – чуть ли не возмутился Романов. – Я безгранично доверяю Олегу. Он в Ленинграде был моим лучшим водителем. Сейчас вот выучился, да и опыт соответствующий уже имеет. Больше года руководил партийной организацией самого крупного района города.

– А, тогда другое дело, – вроде как примиряющее проговорил Веня.

Он понял, что дальше «лезть в бутылку» нет никакого смысла. Будет только хуже.

– Ну, вот и ладно, – хмыкнул хозяин кабинета. – Я пригласил сюда Сидорова исключительно для того, чтобы вы познакомились и установили доверительные отношения. Дело в том, что теперь, если у тебя, Вень, возникнет какое-либо экстренное видение, то смело можешь выкладывать его Олегу. Понял меня?

– Да, – ответил Ростовцев, наблюдая, как самодовольно сверкнул глазами новоявленный помощник.

– Так мне о перспективах повторить вопрос?

– Не надо. Могу с уверенностью сообщить, что в ближайшие восемь-десять лет вам, Григорий Васильевич, ничто не угрожает. Ни внутри страны, ни извне.

– А дальше?

– Дальше я не вижу. Вернемся к этому разговору года через два. Впрочем, если у меня возникнет какая-либо информация раньше, я сразу же сообщу об этом вам или Олегу.

– Хорошо, у тебя вопросы ко мне есть?

– Да, есть. Через месяц в Союз прибывает индийская делегация. В ее программе несколько пунктов, в том числе и посещение двух атомных станций – Воронежской и Чернобыльской. В перспективе они собираются построить у себя подобный объект. В составе делегации несколько членов Коммунистической партии. Они просили составить им компанию…

– И что?

– И то – требуется ваше формальное распоряжение.

– Какая мелочь! Считай, что оно у тебя уже есть.

– Я возьму с собой несколько специалистов из Комитета по атомной энергетике и Академии наук. А потом – отчет к вам на стол.

– Хорошо, действуй.

Так получилось, что партийный чиновник подобного уровня впервые посетил Атомную станцию. В Припять прибыла не только партийная организация, но и несколько крупных ученых в области ядерной физики. Ростовцев заставил сделать их полный анализ работающих энергетических блоков. Вывод был однозначный – дальнейшая эксплуатация объектов представляет собой опасность для персонала и окружающей среды, а действующая конструкция требует глубокой модернизации. Работу делегации активно освещали партийные средства массовой информации. Кроме того, отчетом заинтересовался лично Генеральный секретарь.

В результате реакторы по очереди были остановлены и доработаны на месте. Особое внимание было уделено их защите в крайних режимах эксплуатации. К Новому одна тысяча девятьсот восемьдесят седьмому году обновленная Чернобыльская атомная станция возобновила работу в полном объеме.

Время шло, и уже пора было приступать к главному мероприятию девятилетия – исправлению своей же собственной ошибки. До анонсированной Редькиным попытки переворота оставалось четыре года. Для того чтобы на этот раз все прошло успешно, необходимо было установить связь с его фигурантами. В той настоящей реальности, в которой Ростовцев прожил свои первые двадцать шесть лет, Михаил Горбачев и Александр Яковлев были успешными политиками. По крайней мере, в начале своей политической карьеры. Первый стал Генеральным секретарем в восемьдесят пятом году. Второй – по праву считался так называемым «архитектором перестройки». Девяносто первый год тогда ознаменовался закатом их политической карьеры. В том же году провалился так называемый путч гэкачепистов, которые хотели реанимировать Советский Союз. Здесь же, при правлении пришедшего к власти не без помощи Вени Романова, реформаторы Горбачев и Яковлев пытались захватить власть, но потерпели неудачу. Задача Ростовцева сейчас состояла в том, чтобы переворот состоялся. Он с содроганием вспоминал беготню от Политбеза и не хотел подобного будущего для своей страны. Тем более в окружении Генсека уже появился одиозный Сидоров.

Горбачев являлся членом Политбюро, потому просто так установить с ним контакт не представлялось возможным. А вот с Яковлевым дела обстояли проще. Он находился примерно на одном уровне с Веней – член Центрального Комитета и руководитель отдела. Повод нашелся довольно быстро. В мае состоялся очередной пленум, после которого остались некоторые вопросы по взаимодействию двух соответствующих отделов. Веня пригласил коллегу к себе в кабинет.

– Александр Николаевич, пришло время, когда возникла необходимость объединить наши усилия.

– Я так разумею, Вениамин Сергеевич, что этот вопрос был актуален и ранее, – ровным, почти механическим голосом, ответил Яковлев. – Просто мы справлялись, так сказать, индивидуально. А ведь наше взаимодействие невозможно переоценить. Особенно на западном направлении.

– Я предлагаю создать в наших отделах специальные группы, которые действовали бы как одно целое.

– Согласен. Давайте попробуем это сделать в течение, скажем, десяти дней и через пару недель представим друг другу руководителей этих групп.

Веня смотрел на коллегу и совершенно не понимал, каким образом можно вызвать того на доверительный разговор. Раз от разу он наталкивался на колючий взгляд собеседника, который не давал ни единого шанса на какие бы то ни было неофициальные отношения. Причина этого была ясна. В высших партийных кругах Ростовцев справедливо считался одним из первых людей Генсека.

Выход был один – открыться Яковлеву. Не в полной мере, конечно, но в той части, что касается прогнозирования будущего. Тот, конечно, сразу ни во что не поверит, но сомнения, бесспорно, у него закрадутся и тогда уже можно рассчитывать не только на встречу с Горбачевым, но и на успех всей операции.

– Александр Николаевич, могу ли я с вами поговорить откровенно?

– Это как? На какую тему? – глаза собеседника буквально выжигали Венину кожу в районе переносицы.

– На самую что ни на есть личную.

– Вам что, Вениамин Сергеевич, больше не кому исповедаться?

– Если дело касается судьбы страны, то действительно некому.