Трудно быть другом

Грохот приближался. Мимо один за другим промчались два огромных серебристых скутера. С трудом удержал байдарку, чтоб не перевернулась от высокой и сильной волны. Дыхание сбилось.

– Придурки! – Не слышат. – Плевать на вас!

Дальше пошуровали, Культяпка! «У каждого свои горизонты», как любит повторять Циркуль.

Раз-два… Вдох-выдох… Раз-два…

И тут Ромка услышал крики – обернулся. Это старик и бабулька кричат и размахивают руками:

– Помогите! Спасите! Верочка тонет! Скорее! Верочка тонет!

Круто развернулся и заработал веслом, как на финише. Вот он уже и рядом.

– Помогите! Верочку волна ударила, она тонет!

Бабулька пыталась кричать, но крика нет, задыхается. А дед держится рукой за сердце и пытается что-то сказать. Девчонки нет в лодке. И рядом не видно. Только волны плещутся.

Покрутил головой: резиновый круг в стороне плавает. Значит, волна накрыла девчонку!

А это что?! Рядом с кругом на воде большой красный бант! Тихо так плавает… И вдруг он закружился, завертелся на месте и резко ушел под воду.

Вдохнул побольше воздуха, нырнул – и почти сразу увидел девчонку. В голубовато-зеленоватой воде, точно рыбка в аквариуме, она кругами опускалась все ниже и ниже, двигая руками, точно летела, словно хотела зацепиться за что-то…

Мешает протез… Очень мешает. Всегда снимал, когда плавал. Плевать! Некогда снимать!

Изо всех сил сделал гребок обеими руками: надо догнать девчонку, пока не ушла в глубину. Еще гребок…

Ромка любил нырять, но ни разу не заныривал так глубоко.

Уже близко девчонка. Вот она. И… выскальзывает из рук.

Ага, косичка болтается! Бант красный… За косичку ухватим!

Теперь выгребай наверх, Ромка! Давай… Давай!

В груди перехватило. Немного уже осталось…

Как же сдавило грудь… Еще рывок! И косичку держи! Крепче!

Вынырнул, схватил глоток воздуха. Вынырнул!

Теперь девчонка рядом. Перевернуть лицом вверх! И надо ее в лодку, быстрее в лодку!

Греби, Ромка, греби! Где эти стариканы?!

Подтолкнул девчонку к лодке.

– Держите за руки! – заорал Ромка.

А бабка никак не может втащить девчонку: слабые руки у нее. Дед за сердце держится…

Поднырнул под девчонку и вытолкнул ее вверх! Изо всех сил!

Бабка подхватила под мышки.

– Держи! Не отпускай!

Подтолкнем еще. Перевалили через борт… Всё!

Рядом грохот мотора: синяя лодка рядом! Спасатели подвалили.

Сердце бухает в груди, как барабан.

Перевернулся на спину: теперь можно передохнуть. Над головой чьи-то голоса, в глаза бьет солнце… И синее-синее небо… В ушах шорохи воды…

Отдышался. Как глубоко занырнул! Ну прямо рекорд поставил! Но лучше так не делать. Хорошо хоть косичка торчала, а то бы… Всё! Хватит думать об этом! Теперь айда байдарку ловить.

Она лежит кверху килем в стороне, весло рядом плавает.

Спасатели должны откачать девчонку. А ярко-красного банта вроде не было, когда ее вытаскивал… Точно не было! Утонул. Ничего, у нее, наверное, полно других бантов.

Как же мешает протез!

А вот и спасатели.

– Эй, чемпион!

Парни в тельняшках тянутся к нему сразу четырьмя руками. Выхватили его из воды, словно пушинку, и аккуратно опустили на дно лодки.

Раз лыбятся во все сорок зубов, значит, девчонка в порядке.

– Как дела? – Это подал голос Менделеев. Так зовут самого волосатого из спасателей. Он учится в институте на химика, а с весны до осени на спасательной станции работает и вылавливает из канала тех, кто потерял страх перед водой и уважение к ней. – А мы и не знали, что ты умеешь так нырять! – смеется, зубами блестит.

– Берем тебя в свою команду! Главным ныряльщиком определим! – это хрипанул Водолаз. Так все его называют. Служил на флоте. Юморист.

– Чихал он на нас! Его теперь по телику покажут! На всю страну! – скалит зубы Менделеев. – Не забудь рассказать репортерам, что наша станция всегда перевыполняет план по спасению утопающих!

Тельняшки дружно хохочут.

Ромка окончательно очухался и тоже хохочет, вытряхивая из ушей воду.

Синяя лодка подрулила к пирсу, и парни крепкими лапами со смехом вытряхнули Ромку прямо к ногам Прокопьича и Сыроежки.

– Держите вашего чемпиона! Сдаем в целости и сохранности!

Загрохотал мотор, дальше по каналу помчались тельняшки.

Сыроежке и Прокопьичу можно ничего не рассказывать: они всё видели в бинокль.