Записки лесничего. Книга 3

Вот головка змеи поднялась выше, покачиваясь из стороны в сторону, потом опустилась, и я почувствовал, как змея очень медленно вползает мне на верхнюю губу, неприятно щекоча ноздри.

Я отчётливо ощущал на своём лице поперечные щитки кожи на нижней стороне её туловища, чувствовал какоето упругое напряжение в её теле. Плотно сжав губы и стиснув челюсти, я закрыл глаза и весь сжался, боясь пошевелиться.

Я с трудом сдерживал себя, чтобы не вскочить на ноги и, быстро схватив змею, сбросить её со своего лица. Но, выдерж ка, выработанная долгими годами скитаний по тайге и закалённая критическими ситуациями, удерживала меня на месте и заставляла не поддаваться этому искушению. Больше всего я сейчас боялся, что ощущение омерзительного прикосновения змеи к моим губам вызовет приступы рвоты и безопасно для меня это не закончится. До боли стиснув зубы и плотно сжав губы, я всеми силами старался подавить в себе чувство брезгливости и старался думать о чёмто отвлечённом, но поведение змеи мне этого не позволяло.

Прищурившись, я наблюдал за змеёй, гдето в глубине души ещё надеясь выбрать удобный момент и сбросить её со своего лица. Мне казалось, что время замерло, каждая секунда была слишком долгой и мучительной, а «удобный момент» всё не наступал…

Догадавшись о моих намерениях, Саша снова предупредил меня: Евстафич! Не шевелись! Слышишь, не шевелись! Змея полностью у тебя в капюшоне энцефалитки, а капюшон её застёгнут на «молнию» почти до самого подбородка… Одно твоё неосторожное движение и она…

Саша осёкся, но дальше говорить о дальнейших возможных событиях уже не было необходимости…

По голосу Саши я чувствовал, как он нервничает и сейчас моё спасение зависело только от его выдержки и самообладания. Затаив дыхание и сжав всю свою волю в кулак, я замер, стараясь даже дыханием своим не спровоцировать змею на нападение.

Сейчас… она… успокоится – слышу я голос Саши – и я постараюсь… очень осторожно расстегнуть тебе на капюшоне «молнию«…Сейчас…Ты потерпи секундочку, Евстафич… Потерпи… Я сейчас только рукавицу на руку надену…, на всякий случай…, чтобы от радости потом… не задохнуться…

Даже в такой обстановке Саша ещё ухитрялся шутить и, тем самым, внушить мне уверенность в благополучном исходе.

Я чувствовал, как змея успокоилась, пригревшись у меня под щекой и на лице.

Евстафич! – слышу я спокойный голос Саши – Сейчас я осторожно расстегну капюшон энцефалитки. Спокойно… и я почувствовал, как Саша, потянувшись к застёжке «молнии» и осторожно прикоснувшись защитной рукавицей к моему подбородку, стал очень медленно тянуть замочек «молнии». И чем дальше Саша расстёгивал замочек, тем слабее становилось прикосновение змеи к моей левой щеке и лицу.

Всё, Евстафич! Я замок расстегнул… и теперь можно будет потихоньку и осторожно выкуривать её из энцефалитки… и в голосе Саши чувствовались торжествующие нотки.

Я почувствовал, как змея зашевелилась, головка её снова поднялась на уровень моего носа и стала медленно поворачиваться из стороны в сторону, как бы чтото высматривая.

Сквозь прищуренные веки я видел её тоненький чёрный, раздвоенный и трепещущий язычок, выскакивающий между губ.

Наконец, змея успокоилась, опустила головку и замерла у меня на губах. В прохладном и влажном воздухе наступающего дня змея грелась, удобно устроившись у моей щеки и на лице.

Я хорошо чувствовал, как пульсирует её тело, как упруго и очень медленно она разворачивается и снова успокаивается.

Саша, видимо, догадался, в каком состоянии я нахожусь и предупредил меня: Не шевелись! Она ещё у тебя в капюшоне энцефалитки… Она стала выползать из капюшона и как только выползет хотя бы до половины, я её крючком выдерну. А сейчас – замри и не шевелись!

Как я ни старался сдержать себя, но чемто я её всё же потревожил. Я прочувствовал, как змея забеспокоилась, по её телу пошли упругие волны, и теперь она стала медленно сползать через подбородок мне на шею, направляясь к правой щеке.

До боли стиснув зубы и плотно сжимая губы, я дышал носом, и выдыхаемый тёплый воздух согревал змею. Я чувство вал, как тело змеи пульсирует, как она продвинулась ещё не много, расположившись на моей шее у правой щеки.

Сквозь прищуренные веки я видел, как она медленно покачивает головкой в стороны, видел её непрерывно трепещущий язычок.

Чтото тревожило змею, она беспокоилась, в её теле шли упругие волны и она начала медленно заползать мне на лицо, сворачиваясь кольцами на моих губах, переносице и на лбу.

Мне казалась, что змея полностью лежала на моём лице и, согреваясь его теплом и моим дыханием, успокоилась. Я был в таком состоянии, что уже не ощущал течение времени: оно для меня остановилось, и каждая секунда казалась мне бесконечно мучительной и долгой.

Я закрыл глаза, чтобы движением век не спровоцировать её нападение. В моей памяти возникла характеристика этой ядовитой змеи: щитомордник Палласа, получившая своё название по имени учёного и исследователя Дальнего Востока, впервые увидевшего и описавшего её.

Щитомордник относится к семейству гремучников, являясь близким родственником североамериканских гремучих змей. Характерным признаком их близкого родства является поднятый вверх и часто дрожащий кончик хвоста, который указывает на раздражение змеи и готовность её к нападению.

На Дальнем Востоке обитает два подвида этой змеи, хорошо различимые по их окраске. Восточный, или уссурийский, щитомордник имеет по бокам туловища парные округлые, эллиптические пятна, верхняя сторона тела окрашена в грязнобурые или коричневые тона разной интенсивности до почти чёрного цвета. Каменистый, или средний, щитомордник отличается яркими поперечными полосами неправильной формы различных оттенков: от светлопесочного до коричневого.

Считается, что местом обитания среднего щитомордника являются горы и каменистые россыпи, а восточного щитомордника – преимущественно низменные места и речные террасы. На самом деле такое разделение считается чисто условным: его можно встретить как в лесу, так и на открытых местах.

Ещё одна ядовитая змея, обитающая в северных районах Приморья и в Хабаровском крае – гадюка сахалинская, небольшая змейка тёмносерого или буроватого оттенка с красивым зигзагообразным рисунком вдоль всего тела, нередко – с «медным» отливом. Это дало повод назвать эту змею «медянкой», а щитомордника «пятиминуткой».

Такое название щитоморднику дали несведущие люди: по их убеждениям, это связано с пятью минутами жизни, отпущенных богом человеку, укушенного этой змеёй.

На самом деле, яд щитомордника, как и яд всех представителей семейства гадюковых (гюрза, эфа, степная гадюка, за исключением тропических гадюк) благодаря мощному гемотаксину вызывает свёртывание крови, местный отёк и омертвление тканей, а нейротоксин, входящий в состав яда щитомордника, вызывает паралич дыхательных путей. И чем ближе к голове происходит укус – тем он опаснее.

Яд сахалинской гадюки обладает гемолитическими свойствами, вызывающими несвёртываемость крови и многочисленные кровоизлияния во внутренние органы.

У меня уже были сведения о двух случаях укусов людей с летальным исходом. Один произошёл со школьником, желающим показать свою «удаль» своим сверстникам; второй – такой же получил сельский житель района при стоговании сена.

Из сена, поднятого вилами на высоту стога, выпал щитомордник и упал селянину на шею. В испуге, схватив рукой змею, чтобы сбросить её со своих плеч, он спровоцировал её укус в шею.

У меня же змея лежала на лице, и мне достаточно было одного неосторожного движения, чтобы спровоцировать её на применения своего смертельно опасного оружия. В случае укуса мне уже никто и ничем не поможет, и даже эти «пять минут» для меня могут стать непозволительной роскошью, и, скорее всего, они станут значительно короче…

Змея успокоилась и только какаято слабая пульсация ещё чувствовалась в её теле.

Ощущение змеи на своём лице и, особенно, на губах, вызывало всё усиливающее чувство тошноты, и больше всего сейчас я боялся появление приступов рвоты. Мне стоило больших усилий над собой, чтобы резко не вскочить и, схватив эту тварь, сбросить её прочь.

Но, я хорошо представлял себе, что для этого мне сначала необходимо повернуться на бок, упереться рукой в землю… А вот, что может произойти дальше – не скажет и сам господь бог…

Саша хорошо понимал, что я чувствовал, о чём думал и, как бы предугадывая мои мысли, предупредил меня: Евстафич! Не шевелись! Слышишь? Змея сейчас успокоилась, но из капюшона вылезла ещё не вся… У тебя на лице… лежит…, примерно половина её… Остальная часть ещё у тебя под левой щекой… Сейчас я её немного потревожу…, чтобы она приготовилась к нападению… А для этого она… должна выползти вся, чтобы свернуться в клубок…Я так думаю… Помнишь, когда, года два назад, мы по Хору, по островам сено для совхоза косили и к нам в палатку заползла змея?…Мы её хотели палкой выкинуть, а она спиралью свернулась и на нас… так, головой…, такие выпады делала? Укусить пыталась… Помнишь? Вот я и её заставлю… в клубок свернуться, чтобы удобней было зацепить. А ты не шевелись! Замри и не шевелись! Слышишь?

Я хорошо понимал, что рассказывая мне всё это, Саша старается меня успокоить, вселить в меня уверенность и, тем самым предостеречь меня от непродуманных и не острожных действий.

Угадывая, какимто непонятным мне чувством, действия Саши, я весь напрягся и замер.

Я почувствовал, как змея забеспокоилась, по всему её телу прошла мелкая дрожь. Такая внезапная реакция змеи могла означать, что Саша начал приближать к ней ветку с крючком.

Я окаменел, опасаясь хоть малейшим движением спровоцировать нападение змеи.

Змея зашевелилась и стала медленно сворачиваться кольцами на моём лице, и я почувствовал, как по левой щеке стал упруго хлестать кончик её хвоста. Это означало, что змея готовилась к нападению и в любую секунду могла применить своё смертоносное оружие…

Евстафич! – голос Саши показался мне встревоженноторжествующим. – Потерпи малость! Потерпи! Она уже вся выползла из капюшона и сейчас я её выхвачу!…Сейчас!

Какимто десятым чувством я ощущал, как наклонившись надо мной, Саша осторожно протянул ветку к моему лицу, намереваясь крючком зацепить змею.

Я почувствовал, как змея снова напряглась и сделала резкий бросок вперёд и снова откинулась назад. После этого она ещё энергичнее стала сворачиваться кольцами на моём лице, ещё чаще задрожал кончик её хвоста.

Евстафич! Потерпи, потерпи… Я заставил её выползти!… Вот она… уже вся на виду! Я её сейчас! – голос Саши дрожал от нервного напряжения. – Ну, гаадина! – вскрикнул он – Получааай!

Резкий удар веткой по лицу, и я почувствовал, как упругое тело змеи хлестнуло меня по левой щеке. Не выдержав, я открыл глаза и, в какуюто секунду, увидел над собой ветку с висевшей на ней змеёй…

Я не успел среагировать, как змея сорвалась с ветки и упала мне на грудь…

Евстафич, держииись! крикнул Саша и резким и сильным взмахом ветки сбросил с меня змею на землю.

Как на пружине, я подскочил и стал на ноги…Рядом со мной Саша давил ногами змею.