Сва. Небесная птица

– Все, товарищи летчики, пора и честь знать! – остановил наш затянувшийся диспут, молчавший до этого, политрук – Мухаметзянов. Завтра рано вставать, так что расходитесь, поднимут до рассвета!

В тот вечер я еще не предполагал, что уже скоро я буду знать наверняка, Официальная История – Миф…

Глава 1

На востоке уже встала заря, когда к нам с Мухаметзяновым, подошел командир эскадрильи, капитан – Устьянцев. Он кивнул комиссару. Потом снова, медленно и размеренно, повторил мне задание:

– Ты, Василий будешь взлетать последним. Пойдем, до линии фронта и после, тройками – на малой высоте. Держись отдельно от нас. Метров на триста – четыреста выше и левее. Ты у нас самый глазастый, так гляди, чтобы мессеры к нам не подкрались. Над линией фронта, в прорыве, держи 4-200. Я на тебя поглядывать буду. Как кого заметишь, дай сигнальный трассер. Ясно?

– Ясно, товарищ командир!

– Держись – Профессор!

Командир размашисто идет к своей машине. Порядком застывший политрук, хлопая руками по бокам, семенит в штабной блиндаж. Я, постукивая друг о друга, кирзовыми сапогами – смотрю вслед.

Устьянцев – безупречный командир и товарищ. Еще раз предупредил, насчет тактических действий, при атаке Худых. Алгоритм действий был отработан еще с вечера. Но для командирского беспокойства, всегда есть основания. Тихоходны наши штурмовики. Четыреста сорок кэмэ – Чайки

, против шестиста – Худых

. Слаб и бронебойный, зажигательный, трассер ШКАСа

. Против пушек противника.

– Не пытайтесь состязаться с мессерами на вертикалях. Используйте маневренность Чайки на виражах. Крутите головой на триста шестьдесят пять. Пока вы не асы, как Ахмет Хан Султан и Бондаренко, но можете – стать. Ничего не забывайте. Тогда уцелеете – не уставал наставлять Устьянцев. Наконец, звучит его команда:

– По машинам!

Техники бросаются к машинам. Снимают чехлы. Сашка машет рукой и быстро ныряет в кабину своей Чайки. Утренняя тишина заполняется гулом моторов. Переваливаясь на неровностях, машины неторопливо выруливают на старт. Выстраиваются тройками и с ревом начинают разбег.

Пропустив вперед эскадрилью, последним выруливаю на старт. Прогретый мотор работает четко. Толкаю рычаг газа вперед до упора и Чайка начинает разбег.

Когда машина в воздухе, добираю на эшелон и сближаюсь. Заняв контрольную высоту и дистанцию – оглядываюсь. Земля внизу еще окутана сумерками. Но – здесь, в небе, рассвет уже зажег полнебосвода. Видимость на все – сто. Мы идем точно на запад. Где, в пятидесяти километрах, находиться линия фронта. Вдоль петляющей реки – Миус.

Позади в сумерках, остаются еле различимые улицы, станицы – Снежной. Места нашего базирования. Перед линией фронта, Устьянцев резко переходит в набор высоты. Последовательно выполняя согласованные действия. Дальше, ведет эскадрилью эшелоном прорыва на 3-800. Ведомые – вторая с третьей неполной тройкой, летят в след.

Я по-прежнему держусь левее на триста и выше эшелона на четыреста, согласно приказа. Сквозь начинающий мутнеть от времени, плексиглас козырька, оглядываю лежащее впереди пространство.

Взгляд влево, направо, вверх и вниз. Начинаю потеть. Мне не может быть прощения. Если упущу атаку Худых. Никому от них, в нашей эскадрилье, на тяжело груженых машинах – не уйти. Каждый под фюзеляжем, несет по двести кило бомбового груза. На подвесках – по шесть или восемь эРэСов. Совокупного энергетического вооружения у нас достаточно. Чтобы на марше, разгромить моторизированную колонну. При доле успеха, возможно и целый механизированный полк.

Над Миусом проходим в полном порядке. Немецкие зенитки молчат. Прозевали наш прилет в такую рань. Значит, по планам фашистского командования, сегодня наступления нет. Отсутствие боевой готовности противника, нам – на руку. За линией фронта, командир снижается. Ведет эскадрилью на бреющем, в сотне метров над землей.

Уже рассвело. Заснеженная степь внизу, отчетливо исчерчена следами колес и гусениц. Моспино, осталось – справа. Вижу по карте, мы пролетаем над Кампиусом. Я по-прежнему держусь на дистанции. Выше и левее от восьмерки Чаек. Гляжу по сторонам.

Заметили, сволочи! – срывается с губ возглас досады.

Справа, со стороны Донецка замечаю мелькнувшие в утренней дымке туманные силуэты. Худые, те самые, ненавистные – мессеры! Они прикрываются редкой облачностью и постепенно приближаются к линии нашего маршрута. Меня пока, на наше счастье, не обнаружили.

Даю совсем короткий трассер. Командир покачивает крыльями, показывая – вижу. Были бы у нас, как у немцев – рации, насколько безопаснее было бы, выполнять задания. Но, их – нет.

Набираю высоту и тоже стараюсь прикрыться клочьями облаков. Худых – двое. Предположительно – патруль, свободные охотники. Пользуясь преимуществом в скорости, они полого идут на снижение, скользят, нацеливаются на ведущего. Это тяжело груженая машина, капитана – Устьянцева.

Произвожу в уме привычный расчет. Мой трассер должен прошить Худых раньше, чем они встанут на боевой курс. От напряжения по спине начинает бежать пот.

– Обеспечь прикрытие. Защити эскадрилью, любой ценой – в голове звучит, приказ командира.

Внимание Худых полностью сосредоточено на восьмерке Чаек. Меня они еще не видят. Есть только один шанс, одна попытка, спасти всем жизнь. Атаковать – первым.

Мокрый подшлемник раздражает, скорый и обильный пот – злит. Течет и щиплет, попадая в глаза. Мой тактический расчет – верен. Успеваю. В пикировании, по тонгажу – минус двадцать и сближением по касательной через двести. Прицельно – атакую. Один, из коротких, огненный трассер, вспарывает – Ведущего. Он так и не успел понять, что произошло. Фонарь пилотской кабины – прошит. Худой чадит и валится, перевертышем, вспахивая – землю. Краем, глаза – вижу, зачетный взрыв и клубы дыма.

Один есть! – ору я. Возбужденный, от неожиданной простоты и легкости свершенного. Ищу взглядом второго.

Второй, ведомый мессер – впечатляюще скор. Резким подъёмом, уходит вверх и влево. Легко оторвавшись, в скоростной бочке, скрылся в облаках. Ушел? Может вернется и зайдет с новой атакой? Моя машина загружена боезапасом меньше других, всего сотня килограммов осколочных бомб для пехоты. Но даже так, мне за ним – не успеть. Горечь бессилия снедает меня.

Командир эскадрильи покачивает крыльями в знак того, что он все – видел. Я снова ухожу выше и держу дистанцию. Опытный, воевавший в финскую, политрук Мухаметзянов. Не раз говорил: – Проявляйте неустанную бдительность. В вольные охотники патрулей, идут только опытные асы Геринга! Второй, ведомый мессер, даже не пытался ответить – удрал. Вот тебе и асс!

Спохватившись снова начинаю крутить головой на триста шестьдесят пять, как учит капитан Устьянцев. Каждые тридцать секунд взгляд назад, слева вверх и вниз, вперед, взгляд направо…

Треск! Машину тряхнуло. Сверкающая трасса короткой очереди проходит немного выше левой плоскости. Успеваю заметить серый стремительный силуэт Худого, пронесшийся мимо. Не ушел, значит – Паскуда. Решил отомстить за гибель ведущего!

Тело само выполняет заученные движения. Чайка послушно вписывается в левый разворот с набором высоты, еще выше, входит под защиту небольшого белого облака. Худой стремительно набирает высоту, теряясь еле заметной точкой.

Передышка на несколько секунд. Вижу впереди и правее нашу восьмерку. Дальше -темную и длинную змею. На фоне белесой степи – механизированная колонна. Цель нашей эскадрильи.

Самолетов прикрытия вблизи колонны нет. Прозевали они, наш ранний визит – Господа-оккупанты. Теперь уже не успеют поднять своих асов с ближайшего аэродрома. Методичный капитан Устьянцев – задание выполнит. Он уже встает на боевой курс. Куда пропал Второй, охотник патруля? Неужели не попытается помешать? Не атакует нашу эскадрилью?

Гад!.. Стоило мне высунуть нос из-под защиты облаков, снижаясь. Как вот он, следующий беглый трассер! Резким нырком, ухожу ниже. Мессер проносится мимо, по левому борту. Поворачиваю машину вслед, жму на гашетку и не успеваю. Мессер снова идет вверх, стремительный и неуловимый.

Набрав высоту и развернувшись, он снова нацеливается на меня. Промахивается. Я лихорадочно маневрирую, стараюсь угадать момент атаки. Незаметно, малыми поворотами – проскальзываю. Гляжу в оба, когда ас, опасный левша – атакует. Стремительным нырком в полубочке, ухожу с линии прицела. От постоянных оглядывании назад и в стороны, уже мокрая, от пота – спина. Затекли – шея и плечи.