Третье пришествие. Звери Земли

Оба не договорили, шагнули друг к другу. Слова стали не нужны – все, сколько их ни есть в мире.

Входная дверь все сообразила и сама собой плавно закрылась, лязгнув защелкой замка.

А мы без лишних слов занялись тем, что…

Выражаясь метафорически, мы совместили интерфейсы и состыковали разъемы, и сплели ноги, образовав зверя с двумя спинами, и погрузили нефритовый жезл в сапфировую пещеру удовольствий, и сыграли в старинную русскую игру «кольцо и свайка», и обмакнули росток бамбука в «соус любви» (рецепт – в майском номере Womens Whim), и…

Говоря без метафор, мы трахнулись.

Горячо, самозабвенно, страстно, совсем как в тот раз, в наш первый и единственный раз, когда бушевавший в кабинете плешивого импотента Эйнштейна тайфун чувств останавливал настенные часы, сжигал телефоны и даже изрядно покарябал знаменитый Эйнштейнов стол из мореного дуба…

Отдышавшись, Илона заговорила. Ласковые и нежные слова влюбленной женщины звучали райской музыкой – тихой, умиротворяющей – для истрепанного жизненными бурями Питера Пэна, оказавшегося наконец в безопасной и уютной гавани.

– Если ты, сволочь, и теперь после секса ускользнешь на три недели в Зону или куда-то еще, не взяв меня с собой, клянусь, Пэн, я пойду за тобой следом, и найду, и застрелю тебя, подлеца, и вынесу оттуда на плечах – хоть надорвусь, да вынесу, – и похороню на Тосненском кладбище. И вот тогда уж мы будем встречаться каждый день, я буду приходить, беседовать с тобой тихонечко, рассказывать, как растет наш ребенок…

– Стоп, стоп… – торопливо забормотал я, выпадая из райского блаженства в суровую реальность. – Какой еще ребенок?

– Мальчик. Или девочка. Тебе не рассказывали про секс и деторождение в школе, классе примерно в восьмом? Тогда послушай, это интересно: если мужчина и женщина занимаются сексом, не предохраняясь, то…

– Так ты не предохранялась?! И тогда тоже?!

– Мне отчего-то показалось, что тебя этот вопрос ну абсолютно не заботит. И тогда, и теперь… Ты даже не спросил из вежливости, пью ли я таблетки, не говоря уж о том, чтобы самому совершить пару совсем не сложных манипуляций.

– Пьешь? – торопливо и очень вовремя спросил Питер Пэн, крепкий задним умом.

– Нет.

– Э-э-э… я…

Ну да, да… когда десять лет живешь и спишь с одной женщиной… с одной и той же… десять лет… с одной и той же, и больше ни с кем… некоторые мужские рефлексы напрочь утрачиваются (а у меня их изначально не было, откуда им быть, в самом деле, у шестнадцатилетнего?). Короче говоря, в регулярно передаваемых майору Бабуину списках заказанных вещей презервативы никогда не значились (не знаю уж, какие мысли вызывал этот факт у майора). По умолчанию я считал, что Натали сама что-то как-то предпринимает, и не парился.

И позже не парился. Не привык париться…

Бли-и-ин…

Лена… Девушка Лорда, как ее там…

Госпиталь… мать твою, госпиталь… что же они все молчали?!

Я выскользнул из гнездышка любви, заходил по комнате – словно бы в неконтролируемом волнении, заставляющем нас совершать бесцельные движения, когда надо бы что-то сделать, а сделать ничего нельзя…

На самом деле все шло по продуманному хитрому плану – взгляд мой торопливо шарил по комнате, по ее горизонтальным поверхностям: не лежит ли где-нибудь «бурундучок»-нежданчик? Девушки зачастую перед такими разговорами «забывают» на видном месте тест-полоску… С положительным, разумеется, результатом.

Нет, со мной такого не случалось… приятели рассказывали.

Тест-полоска нигде не обнаружилась. Ладно, хоть так… Но стоит как-нибудь ненавязчиво сменить тему разговора, плавно и осторожно увести его в сторону. Взгляд на электронный будильник мгновенно подсказал решение.

– Слу-у-у-ушай! – хлопнул я себя ладонью по лбу. – Да ты ведь на службу опаздываешь! Восемь минут осталось! Одевайся скорее, я отвернусь!

Отвернулся, заодно осмотрел в поисках тест-полоски крышку секретера, как-то я ее поначалу пропустил… И здесь ничего.

Повернулся обратно, сообразив, что вскакивать и одеваться Илона не спешит.

– Петя, я вообще-то рассказала… Но ты по дороге постоянно отключался и, наверное, пропустил… Я не хожу на службу, и восемьдесят процентов от нашего списочного состава тоже. Отпуск за свой счет на неопределенный срок… А у меня, предполагаю, навсегда: оба новых начальника, Сало и Антипин, притащили с собой своих секретарш…

– Симпатичные?

– Ну, как сказать… На любителя. Обе мужского пола, в униформе, с кобурами на поясе…

– Странные вкусы у новых начальников… Поневоле пожалеешь о старине Эйнштейне… Пропуска, кстати, у отпускников изъяли?

– Первым делом. И из списка допущенных исключили, по «опознавателю» тоже не пройти. Я в ящике стола книжку недочитанную позабыла, так и не взять теперь…

В голове у меня с треском и грохотом обрушился весь план потрошения Вивария. Ибо предусматривал он активную помощь Илоны: придет на службу, подключит к служебному компьютеру небольшую такую коробочку, что позволит Питеру Пэну издалека, не маяча под окнами, исследовать своими аномальными способностями внутреннюю сеть офиса, совершить виртуальную прогулку по жестким дискам…

И все накрылось на первом же пункте: не придет и не подключит.

Когда-то я, дурак, мечтал, чтобы на место Эйнштейна сел какой-нибудь армейский полковник и хоть немного приструнил царящий в филиале бардак. Домечтался… Накликал… У полковника Антипина не забалуешь.

Эх, Эйнштейн, Эйнштейн, как нам тебя не хватает…

Последние слова я произнес вслух, Илона мгновенно отреагировала: не хватает, так свяжись с ним… Он просил, даже требовал перед отъездом, чтобы Петр Панов с ним немедленно связался, едва покинет больницу и объявится здесь.

Я бы связался, я даже пробовал, последний раз недавно, с ее городского, но слова Авдотьи полностью подтвердились: ни один из начальственных номеров не отвечает… Так и объяснил Илоне: как, мол, связаться? Запечатать письмецо в бутылку и бросить в речку Тосну?

– Он оставил девайс, специально для тебя и специально для прямой связи с ним… Сейчас принесу. Второй серии… э-эх… у нас, похоже, не будет.

Накинула халатик, вышла. Вернулась с простеньким восьмидюймовым планшетом, пояснила: настроен он так, что лишних движений делать не надо, включи – и видеосвязь сама установится.

– Да что же ты раньше-то молчала?!!

– Не промолчала бы – так и первой бы серии у нас не было… А я так давно не ходила в кино… Вот и подумала: терпел без тебя Эйнштейн две недели, потерпит и еще часок. У него хоть голотурии, а я совсем исстрадалась…

Ох уж эти женщины… Не тем думают.

– Нашла ту папку? С голотуриями?

– Нашла… Да уж… Кто бы мог подозревать ТАКОЕ…

Я продолжал дурацкий диалог с Илоной вместо того, чтобы с бывшим боссом начать другой, серьезный и важный, по единственной причине: одновременно торопливо одевался, не к лицу Питеру Пэну отправляться на видеоконференцию голышом.

Застегнул последнюю пуговицу и тут же сменил собеседника. Диалог, как ни странно, серьезным и важным от этой замены не стал. Остался неимоверно дурацким…

Знаете, что первым делом сказал мне Эйнштейн? После всего, что было, после всей дикой круговерти событий, начавшейся, кстати, с его амурных похождений в оранжерее моего дома? После разгрома Вивария, после побоища на Садовой, после гибели двух его заместителей и исчезновения еще двух?

Сказал он, негромко и печально, вот что:

– Ты изгадил мой стол, Пэн…