Смерти вопреки: Чужой среди своих. Свой среди чужих. Ангел с железными крыльями. Цепной пёс самодержавия

Выйдя из кинотеатра, свернул за угол и неторопливо пошел сквозь парк, делая вид, будто гуляю. Откуда-то сбоку вынырнул подпольщик, обогнал меня и пошел впереди меня, показывая дорогу. Мы шли вечерними улицами, петляли, пока не добрались до развалин, тут подпольщик резко прибавив в скорости, вдруг неожиданно исчез в провале разбитой стены. Чего-то такого я и ожидал, после чего, перейдя на бег, кинулся за ним. Как я не сломал ноги при бегстве во мраке среди обломков и разрушенных стен, просто не знаю. Повезло. Честное слово, повезло! Проскочив с ходу развалины, мой проводник углубился в густые заросли кустов. Проскочив их, мы оказались у двухметровой стены. Перебравшись через нее, я увидел несколько длинных бараков. Явно какие-то мастерские. Были. В прошлом. Уже не спеша, но с оглядкой пройдя мимо них, мы оказались на небольшой улице. Сразу видно, окраина. Два ряда потрепанных временем деревянных домов. В некоторых окнах горел свет. Тусклый. Такой свет дает керосиновая лампа. Остановились около последнего дома. Подпольщик некоторое время внимательно и цепко смотрел на меня, потом сказал:

– Сегодня переночуем здесь, но как завтра уйдешь, то сразу забудь про это место. Укрытие на самый крайний случай. Понял?

– Понял.

На следующий день я забрал книгу с вложенными в нее секретными документами и отправился обратно в отряд. Кроме них была отпечатанная на пишущей машинке записка о том, что этот букинистический магазин предлагается использовать для дальнейших встреч. По крайней мере, на первое время.

«Страхуется немец. Действительно, не доверяет он подпольщикам. Может, я действительно зря на него бочку качу? Ладно. Время покажет».

Честно сказать, я много страха натерпелся за эту командировку. У меня всегда было что-то в запасе, как нож в рукаве, а здесь, в чужом и незнакомом городе, я оказался словно на арене цирка. Весь свет на меня падает, я всем виден, а те, кто сидят за границей освещенного круга, мне не видны, а значит, с какой стороны ждать опасность, непонятно. Все это жутко нервирует, натягивая нервы до предела.

Вернувшись в лагерь, отдал документы, а сам пошел отсыпаться. Честно сказать, в городе мне паршиво спалось. Сказывалось постоянное напряжение.

«Похоже, отвык ты, парень, от постоянной опасности», – был я вынужден признаться сам себе.

Спустя несколько дней Наташа рассказала мне по большому секрету, что к нам летят люди из Москвы. Командованию отряда велено найти и обозначить место высадки в кратчайшие сроки, а еще спустя два дня наши разведчики привели в лагерь троих человек. Еще вечером, до прибытия, им выделили комнату в бараке, который у нас считался госпиталем. Люди рассчитывали на новости, хотели узнать из первых рук, что происходит на фронтах, как живет страна, а вместо этого всему составу было строго приказано: в разговоры с новыми людьми не вступать и держаться от госпиталя подальше. Ели они вместе со всеми, но этим общение и ограничивалось.

Вызов в штаб рано утром меня не удивил. Ведь москвичи были сброшены сюда ради немецкого офицера, с которым только я общался.

В штабе сидели командир отряда, Стукашенко и три «чекиста», прибывших из Москвы. Так я их, для себя, решил пока именовать.

– Садись, Звягинцев, – сказал мне командир отряда, когда я представился. – У товарищей… есть к тебе ряд вопросов.

– Костя, – обратился ко мне один из них, мужчина с цепким и внимательным взглядом, – опиши нам этого немца, и как можно подробнее. Может, есть особые приметы…

Их интересовало всё. Жесты, детали его поведения, мимика, как он ставит фразы. Вопросы сыпались из чекистов, как из рога изобилия, пока я не стал повторяться. Когда они это поняли, разговор подошел к концу.

– Место встречи тебе подпольщики дали?

– Да.

– Немец, ты говоришь, напрочь отказался работать с подпольщиками? Так?

– Так точно.

Старший группы какое-то время думал, потом изложил нам свой план:

– С подпольем на контакт мы не пойдем, а связь с ними через тебя будем держать. На первую встречу с немцем пойдешь тоже ты, ну а мы тем временем понаблюдаем за немцем со стороны. Если все пройдет хорошо, подпольщики проверят место встречи и на этом, Звягинцев, твоя работа будет закончена. Все остальные подробности мы обговорим с тобой, когда будем в городе. На этом все.

Сразу по прибытии в город я занялся подготовкой встречи. Все шло как и было намечено, а единственной неожиданностью для меня стали немецкие мундиры и отличный немецкий язык чекистов. Холодная надменность лица старшего группы даже на меня произвела впечатление. Истинный ариец. Когда вся подготовительная часть работы была закончена, я спросил:

– Я больше не нужен?

– Костя, как у тебя с документами?

Вопрос был неожиданный, поэтому я замялся на секунду.

– Вроде нормальные.

– Это хорошо. Место встречи ты знаешь, пойдешь впереди нас. На всякий случай.

– А потом?

– Дойдешь до нужной нам улицы, сразу уходи.

Над головами висели тучи, из которых шел с какими-то непонятными перерывами мелкий противный дождь. До этого несколько дней шли проливные дожди, поэтому на улицах стояла непролазная грязь. Лица у людей, под стать погоде, хмурые и раздражительные. Горожан на улице почти не было, а те, что шли, только изредка бросали равнодушный, скользящий по мне взгляд. Война наплодила столько проблем, что для лишнего любопытства у людей не оставалось ни сил, ни желания. Так же скользнули по мне взгляды двух немецких солдат, вынырнувших из-за угла и быстро зашагавших дальше по своим делам. Был бы патруль, сразу бы остановил молодого парня, хотя справка у меня была настоящая, с подлинной печатью и подписями. Я шел, подняв воротник теплой куртки на ватине, и думал о том, что в случае необходимости смогу использовать только один из своих ножей, который спрятан в рукаве. В руке у меня был зажат кусочек бумаги, на которой была написана фамилия и адрес дома, в котором как бы проживает моя тетя.

Дойдя до нужной улицы, я остановился и стал крутить головой, делая вид, что ищу название улицы или нужный мне номер дома. Спустя пару минут из-за угла дома вышли чекисты. При виде немецкой формы я придал себе испуганный вид, отпрянул в сторону и замер, пропуская их мимо. Моя работа на этом закончилась, и я мог уходить, но что-то в общей картине меня насторожило. Череда войн, через которые мне пришлось пройти, выработала во мне поистине звериное чутье на опасность. Мне многое довелось пережить, и в том, что я выжил, есть определенная заслуга моей интуиции. Я попытался проанализировать обстановку. Слишком тихая улица? Нет. На улицах оккупированного города, вблизи окраины, всегда тихо и пустынно. Что именно, мать вашу? Может, дело в домах? Улица состояла из частных подворий и деревянных двухэтажных домов. Окна? Я сделал вид, что рассматриваю еле видимый и наполовину стертый номер дома, при этом держа бумажку на виду. Со стороны должно было казаться, что я ищу нужный мне адрес. Растерянно оглянулся по сторонам, заодно мазнув глазами по окнам. Вот оно! На втором этаже дома, расположенного почти напротив места встречи, ветерок качнул занавеску! Слегка, чуть-чуть, было приоткрыто окно. Какой идиот будет держать открытое окно в такой холод? В этот момент мимо меня торопливо шла пожилая женщина в пальто и наброшенном на него брезентовом плаще. Я остановил ее.

– Извините, где тут дом номер восемь?

– Ты ж, хлопец, перед ним стоишь! – И она ткнула рукой в здание.

– А Фросьеву Анастасию Степановну вы случаем не знаете?

– Даже не слыхала о такой, – уже на ходу ответила мне женщина.

Я не сомневался, что если там находится засада, то немцы, наблюдавшие за улицей, видели мой разговор с женщиной и ее жест рукой, показывающий в сторону дома, а значит, стрелять сразу не станут.

В подъезде было сыро, пахло чем-то кислым и затхлым. Достал ножи. Бритвенной остроты лезвия. Где-то внутри меня стал разгораться огонек боевого азарта. Я был снова в деле! Эти минуты, полные опасности, вместе с предельным напряжением тела и нервов, когда кровь, смешавшись с адреналином, кипит, были для меня одним из тех моментов, ради которых я стал наемником. Стал подниматься по скрипучей деревянной лестнице. Только я ступил на площадку, как дверь нужной мне квартиры резко распахнулась. На пороге стоял толстый фельдфебель, держа направленный на меня автомат. Нечто подобное я и ожидал увидеть, поэтому испуганно отпрянул и втянул голову в плечи, после чего залепетал, путая немецкие и русские слова:

– Их… ищу meine Tante. Штрассе… Э-э-э… Болотная улица.

– Die H?nde nach oben, партизан!

– Я не партизан! Ищу тетю! Мeine Tante!

Из глубины квартиры послышался мужской голос:

– Макс, тащи его сюда!

Немец отступил в сторону и качнул головой в сторону квартиры:

– Коммен!

В следующее мгновение лезвие ножа описало короткий полукруг и рассекло горло и трахею автоматчику. Он еще только начал хрипеть, заваливаясь, как я уже проскользнул в квартиру. Молниеносный взмах руки, и солдат, стоящий у окна с винтовкой в руках, стал медленно оседать с ножом в шее. Обер-ефрейтор, сидевший на стуле и держащий винтовку между колен, как завороженный уставился на меня. Нож вошел ему в левый глаз, оставив на его лице уже посмертное выражение удивления. Быстро втащив в комнату труп фельдфебеля, я закрыл за собой дверь на замок. Огляделся. Печка. У стенки маленькая поленница дров. Этажерка. Металлическая кровать. Два стула. И три мертвых фрица. Вытащив из трупов ножи, я тщательно их вытер, затем быстро подошел к окну и осторожно выглянул.

В доме, где проходила сейчас встреча, пока стояла тишина. Быстро оглядел арсенал, который мне достался в наследство, и несколько удивился тому, что увидел. Одна из винтовок была явно не немецкого производства, а что самое удивительное – имела глушитель.

«Зачем им глушитель?!» – задал я сам себе вопрос, но ответа не получил. Просто не знал. Вторым предметом, вызвавшим у меня удивление, стала лежавшая под окном сумка с тремя гранатами. Ну, немцы! Ну, педанты! Хмыкнув, стал разбираться с автоматической винтовкой, имевшей глушитель. Спустя несколько минут снял кепку и заменил ее на кепи немецкого солдата, так как голову в окне кто-нибудь обязательно увидит, а все остальное должна скрыть занавеска, после чего застыл у окна в ожидании. Мне ничего не было известно о порядке встречи, поэтому приходилось исходить в сложившейся ситуации только из одного чисто русского варианта под названием «авось пронесет». Как и не было мне известно, что около двух часов тому назад в кабинете начальника службы СД Карла Мюллера состоялся разговор следующего содержания:

– Вилли, может, ты не пойдешь на встречу с русскими разведчиками? Ты уже выполнил свою задачу: заманил их в ловушку. Теперь только и осталось, что захлопнуть ее.

– Дорогой дядя, я и так вам многим обязан, но при этом я немец, офицер, и мой долг…

– Ты уже столько раз рисковал собой, что доказал всем свою храбрость и преданность рейху! Ты этим просто проявишь осторожность! К тому же моя сестра, а твоя мать просила приглядывать за тобой! Твой отец погиб во Франции, как герой. Прошло почти три года, а она до сих пор не может прийти в себя, и если с тобой что-то случится, она просто не переживет этого! Ты должен это понять, Вилли!

– Принимаю вашу заботу обо мне, но не забывайте, я уже не мальчик, господин оберштурмбаннфюрер!