1924 год. Наследница

– Сколько хозяйка просит?

Парнишка пожал плечами.

– Ладно, пошли.

– А деньги?

– Вот тебе полтинник, второй отдам, как сведешь с хозяйкой.

– Не обманешь?

– Крест на пузе. Идем.

После этих слов мальчишки как-то по-другому посмотрели на меня, явно не ожидая от приезжего фраера клятвы, которая была в ходу у беспризорников.

Пока шли, я немного разговорил ребят. Оказалось, что сравнительно недалеко отсюда, в полуразрушенном бараке, за рабочим поселком, проживает большая компания беспризорников. Сколько их там, мальчишки не могли сказать, так как все были полностью неграмотны. Выживали, как могли. В речке ловили рыбу, воровали с огородов, попрошайничали в городе, ну и крали, не без этого, что плохо лежало. Узнал, как их зовут. Делового пацана звали Степаном. Самого маленького и худенького мальчишку – Васей, а третьего – Митей, по прозвищу Живчик. Он был юрким и вертким, ни минуты не оставаясь в покое. Спустя десять минут они привели меня к частному дому.

– Здесь, – и Степан, старший из мальчишек, показал на калитку. – Так мы ждем?

– Ждите.

Хозяйка, Мария Васильевна, оказалась женщиной основательной, лет пятидесяти с хвостиком, с приятным румяным лицом и объемным телом. Будь она лет на двадцать моложе, то со своими формами вполне могла бы позировать для картины «Купчиха» художника Бориса Кустодиева. Познакомились, потом она меня пригласила в дом. Сели за стол, после чего она спросила:

– Откуда будете, Александр?

– Из Сибири, хозяйка. Приехал по делам. Надо по учреждениям побегать, кое-какие бумаги подписать.

– Из нэпманов, что ли?

– Какая тебе разница, хозяйка? Цену и условия назовите.

– Есть разница! Вдруг ты вор какой? Документ у тебя есть? По закону велено его на регистрацию отдавать в милицию.

– А потом фининспектору за квартиранта придется платить? – с усмешкой спросил я ее.

– Придется, – грустно кивнула хозяйка. – И так жить не на что, а эти дармоеды последние копейки готовы отобрать! Изверги!

– Не знаю, как у меня дела пойдут, поэтому сделаем так, хозяйка. Я вам, Марь Васильна, за две недели заплачу и денюжку дам для милиции. Без документов. Так сколько?

– Пятнадцать рублей и пятерку для Степана.

– Это местный участковый надзиратель?

– Ага. Так сговорились?

– Вам десять, ему трешка.

– Тогда пусть мне двенадцать будет. По рукам?

– Не так быстро, хозяйка. Я пока еще не знаю, где жить буду. Сначала покажите, а ежели понравится, тогда и по рукам ударим.

– И то верно. Да вам, Саша, обязательно понравится. Это же не комната, а целая квартира. А главное, вход отдельный. Послушай, а ты не бабник?

– Не понял, – я даже немного оторопел от подобного вопроса.

– Чего тут непонятного?! Ты с местными бабами будь поосторожнее, не то наши мужики тебе живо репу начешут, а мне потом ходи с участковым разбирайся.

– Не волнуйтесь, хозяйка. Мне кто поумнее надо, чтобы поговорить с ней можно, а не юбку сразу задирать.

– Гм. Ты вот еще что… К моей жиличке, Дарье, не лезь. Она дюже грамотная, книги читает и работает в каком-то комитете… Название у него… Не вспомню. Только за ней ухаживать пытается один наш. Митька Семыкин. Фулиган первостатейный. Говорили, что недавно двух фабричных на танцах так отлупцевал, что на бедняг смотреть страшно было. А из-за чего? К Дарьюшке приставали. Ты понял?

– Я тихий, мирный человек. Драться не люблю.

– Не любишь? – и женщина как бы в сомнении покачала головой. – Ладно, поверю, но ежели что, сразу иду к участковому, потом не взыщи. А теперь пошли, покажу, где жить будешь.

Мы обошли дом. Пристройка мне не очень понравилась. Душно. Окошко небольшое, самодельное, света давало мало, только что форточку можно открыть. Железная кровать с металлической сеткой, стол, стул, шкаф. Из всех удобств – перед входом умывальник приколочен. Единственное, что было хорошего, так это вход отдельный, а в заборе под него калитка сделана. Еще мне дверь понравилась, сама деревянная, а изнутри металлическими полосками укреплена, особенно в области замка.

– Не бойтесь, Александр, сюда ни один вор не залезет, – заметила хозяйка, видя, что я осматриваю дверь. – Мой муж первостатейный слесарь был. Его начальство на фабрике – о-го-го! – как ценило! Он же здесь свой инструмент хранил, вот в этом металлическом ящике, поэтому сделал дверь, чтобы навечно. Ну, так как? По рукам?

– Что сейчас в этом ящике?

– Так он пустой. Я бы и его продала, так мой Петя прикрутил его болтами к столу. Снимать – замучаешься. А замок от него я себе забрала, на сундук повесила.

Если у меня и были сомнения, то теперь, при виде металлического ящика, прикрученного к столу в довольно незаметном месте, исчезли окончательно. Пусть не сейф, но хоть какая-то защита.

– По рукам.

Расплатившись с хозяйкой и получив от нее постельное белье и ключ, я вышел на улицу. В тени дерева, под забором, меня ожидали беспризорники, с унылыми физиономиями.

– Чего, дети улицы, загрустили? Держите, как обещал.

Степан жадно схватил полтинник, и все трое мальчишек сразу повеселели.

– Так мы пойдем?

– Погодите. Хотите еще полтинник?

– Что делать надо? – деловито поинтересовался Степан.

– В баню сходите, а то воняет от вас, как от помойки. Да вшей своих погоняйте. Если сделаете, как сказал, вечером подойдете. Работа есть, а нет, других найду.

Беспризорники выпучили на меня глаза.

– Тебе это зачем, дядя? – спросил меня Живчик. Отвечать я на его вопрос не стал.

– Держи…

Старший взял пятьдесят копеек.