Стань для него единственной

чувств и эмоций глазами. Через секунду стук её каблуков стих, и я совсем

не уверена в том, что ей понадобился лифт, чтобы подняться в «Облака».

Мы пытались зажать свои рты ладонями, но смех всё равно прорывался

сквозь них, выскакивал через люк, разбегаясь по парковке.

Комичность ситуации усугублялась тем, что Костя был ещё на мне и во

мне и хохотал, зажимая свой рот. Представив картину со стороны, я

начинала смеяться с новой силой. Действительно – и смех, и грех!

Достав из сумочки гигиенические салфетки, я потянулась за трусиками,

по-прежнему болтающимися на руле. Увидев такую картину, Костя замер,

перестав натягивать брюки, сидя на заднем сидении. Взяв меня за бедра,

он потянул к себе, усаживая рядом. Наши губы, наши руки уже успели

соскучиться, не успев расстаться. Он стал меня целовать, глядя в глаза, в

которых я увидела начинающий вспыхивать с новой силой огонёк желаний.

Я отвечала на поцелуи и тихо шептала:

– Всё, милый, я еду домой, мы вымотаны, хочется скорее уже добраться до

ванной.

– Так вот она, через дорогу, – улыбаясь, оживился он. – Ну, Кать, едем ко

мне, – продолжал настаивать он, – прямо сейчас, а? Оставим твою

машину здесь – и ко мне, а завтра заедем за ней, ты же выходная?

Я улыбнулась ему ласковой тёплой улыбкой, нежно коснулась губами

уголка его губ:

– Нет, Костя не сегодня. Мы же договаривались – сегодня я домой. Сейчас

же праздничные выходные, давай как-нибудь встретимся, можем днём или

вечером.

– Слушай, – оживился Костя, – а хочешь на 9 мая салют посмотреть?

Можем сесть где-нибудь на террасе ресторана, здесь же, во «Временах

года», ну или у меня, потрясающий вид, вся Поклонка, как на ладони – ни

толкотни, ни давки, никакого столпотворения.

– Может быть, может быть, – улыбнулась я в ответ, чмокнув в щёку,

надела туфли, натянула на себя трусики и, распахнув дверь, вышла из

машины.

С одной стороны Костиной машины белые полоски, словно клавиши рояля,

делившие бетонный пол, определяя места для автомобилей, были пусты.

С другой стороны припаркованный автомобиль отделял нас от стены,

которой заканчивалась парковка. И хотя кроме нас на стоянке не было ни

одной живой души, всё же поправлять причёску, как-то пытаться

привести в божеский вид смятое платье, подтянуть трусики я пошла в

ту тихую полоску между автомобилями, где меня не сможет заметить

вдруг въехавшая на парковку машина. Только цоканье моих каблуков

нарушало тишину, о которой обычно говорят «тихо, как в могиле».

Мысленно произнеся это слово, я поняла – зря. Накаркала. В машине,

припаркованной рядом, на откинутом назад водительском кресле лежал

труп. Неоновые лампы лили свой матовый свет на его лицо, отчего оно

было бледно-мертвецким. От испуга и неожиданности я чуть не

описалась на месте.

– Костя, – вымолвила я ледяным от страха голосом, – тут труп.

– Где? Какой ещё труп? – выскочил из машины Костя в распахнутой

рубашке, придерживая незастёгнутые брюки.

– Там, – зажмурив от страха глаза, тыкнула я пальцем, указывая на

открытое окно машины.