Blodtørstig

Blodt?rstig
Виктор Владимирович Колесников

Винден Брор – один из трех кораблей, принадлежащих Сигурду завоевателю, терпит крушение у неизвестных берегов. Из сорока викингов выживают только двадцать семь моряков. Предводитель Сигурд с выжившими организовывает поиски остальных уцелевших участников экспедиции с других кораблей, но в глубине лесной чащи встречают нечто…

Виктор Колесников

Blodt?rstig

Эрик открыл глаза. Тёмные дождевые тучи затянули серое скорбящее небо. Было очень холодно, но человек, промокший насквозь, не сразу почувствовал озноб. Его колотило от яростного ледяного ветра, дувшего с севера. Шум прибоя усиливал головную боль. Волны с грохотом бились о берег, как будто сам Тор сокрушал врагов своим молотом. "Стихия… Небывалая сила… Как я вообще остался жив"? – Эрик постепенно приходил в себя. "Хвала Одину за то, что даровал мне жизнь", – он повернул голову к морю и увидел лежащий на боку драккар. Разбитый, поверженный штормом исполин, был заполнен солёной ледяной водой, попавшей в трюм из прорехи в борту. Корабль беспомощно лежал на берегу. Вокруг деревянного левиафана столпились люди. Некоторые взобравшиеся на драккар сбрасывали тюки с продовольствием. Остальные не мешкая доставали их из воды и переносили к большому костру, разведенному у кромки леса, чтобы высушить награбленное и уцелевшие запасы провизии.

Местность напоминала родные края Эрика. Мороз, шквальные ветра, флора, все это было точь-в-точь как у побережья его родного фьорда.

– Ещё двое! Вон там! – послышался крик, доносившийся сквозь порывы завывающего ветра, дувшего со стороны острых, как волчьи клыки, скал и редких, но сильных громовых раскатов, – смотрите, они вроде бы живы?! – услышал Эрик голос своего соратника и повернулся к четырем приближающимся воинам. Люди, облаченные в шкуры животных, тяжело бежали по песку, оставляя глубокие следы, заполняющиеся водой. Их лица скрывали медные шлемы, а руки были заняты оружием и щитами.

– Олаф! – воскликнул Эрик, его возглас был полон радости от того, что он не остался один и старый морской волк не лишился жизни в свирепой морской пасти.

– Слава Одину! Мальчик, ты выбрался живым из лап мерзкой ледяной пучины! – он отдал свой топор и щит стоящему позади и принялся поднимать молодого воина, – пойдём к костру, мой друг, тебе нужно согреться. У нас остался сидр и немного эля, позаимствованные у кельтов.

Эрик занял место у костра. Его одежда сушилась на ветвях, а сам он лежал на подстилке из еловых веток, облокотившись о ствол срубленного дерева. Шторм забрал тринадцать доблестных воинов, и теперь у огня разместилось две дюжины северян. Сигурд – вождь клана и командир добровольческого отряда, следовавшего в сторону уходящего солнца на поиски плодородных земель, приказал осмотреть окрестности и назначил дозорных, разместив их по периметру лагеря. Несколько воинов вернулись с добычей, и северяне ждали пропахшую дымом и сдобренную заморскими пряностями оленину. Люди старались не шуметь, и даже после выпитого бочонка сидра они тихо общались, воздерживаясь от смеха и песен.

– Разведчики вернулись, вождь, – обратился к Сигурду один из выживших, указывая на едва заметные фигуры, двигающиеся среди хвойных зарослей.

– Уступите им место у костра и дайте поесть! Послушаем, что же за берега нас приютили, и кто притаился среди ветвей здешней величественной чащи?

Борк и Гриммар с воодушевлением рассказывали об окрестностях, водопаде и скалах, о просторах, заселенных дичью, при этом жадно запихивали в глотки большие куски оленины с запечённой румяной корочкой.

– Очень жаль, Сигурд, что все корабелы отправились к Ёрмунганду, и находились они все, кстати, на одном корабле! – дожевывая, говорил Гриммар – один из величайших солдат в отряде. Он постоянно проявлял своё мужество и скандинавское бесстрашие в схватках с противником, – там, у скал, растет замечательная сосна: ровная, без лишних сучьев и больших ветвей, – продолжил воин, – корабль можно было бы отремонтировать за несколько дней, используя подходящую древесину. Были бы люди, – удручённо произнес северянин, понимая, что мастера корабельного дела отправились на корм рыбам, – мы и сами можем заняться ремонтом. Еды в лесу полно, а из скал сбегает горный ручей в прозрачное чистейшее озеро, кишащее рыбой. Даже если придется задержаться здесь – мы выживем.

– Тогда зачем ремонтировать корабль? Давайте останемся тут! Может быть, здесь и город есть, где полно женщин!? – прозвучал голос Вульфона, пройдохи и пьяницы, которому, по всей видимости, очень везло, ведь он до сих пор оставался живым, не имея навыков и опыта в военном деле. Его слова вызвали коллективный хохот, разорвавший тишину окрестностей лагеря. Где-то послышалось хлопанье крыльев перепуганных птиц. Люди уже не скрывали своего присутствия. Их здоровенный костёр был виден издалека, а разведчики не заметили поблизости никакой опасности. Незнакомые земли встретили моряков хорошо и напоминали им родной дом.

– Сигурд, как поступишь? Нужно залатать брюхо "Винден Брора", а затем, выбросив мысли об открытиях и богатстве из головы, вернуться домой. Это будет разумным вариантом, – наконец-то оборвал шуточки Олаф. После его слов послышались редкие возгласы в поддержку старика.

– Нет, сперва пройдемся вдоль берега, посмотрим, может с других кораблей кому-нибудь удалось выжить. Нужно молить богов, чтобы этими выжившими оказались корабелы. Одновременно с этим нужно отправить дюжину воинов вглубь леса на случай, если наши собратья покинули берег в поисках еды. И только после того, как мы убедимся, что не оставили своих в этих чужих землях, отремонтируем драккар и незамедлительно последуем домой. Для этого мне нужны все люди. Одиннадцать добровольцев идут со мной, остальные – делятся на два отряда и осматривают побережье. Не будем терять ни минуты. Сигурд посчитал, что отправив на поиски всех своих людей, увеличит шанс в кратчайшие сроки найти остальных участников экспедиции и сможет вовремя оказать помощь нуждающимся в ней.

***

По ковру из опавших хвойных иголок среди исполинских деревьев и шипастых кустарников, то и дело попадавшихся на пути, ступали ноги северян. Дюжина викингов плотной шеренгой пробиралась сквозь колючие еловые ветки и обходила попадавшиеся валуны, обросшие мхом и окружённые зарослями брусники. Где-то, совсем близко, журчал горный ручей. Он шустрым потоком стекал с близлежащих скал и стремительно исчезал в вечно спокойной прозрачной глади озера. С ветвей осыпались иголки и сухая кора из-за прыгающих всюду леммингов. Оружие путешественников было убрано в ножны или покоилось на ремнях. Люди, не скрывая своего присутствия, двигались вглубь лесной чащи. Кто-то громко разговаривал, кто-то травил забавные истории и смеялся, а двое, перебравшие эля, завели скандинавские песнопения и заглушили шум остальных. Только Эрик и вождь шли тихо, рассматривая окрестности и прислушиваясь к посторонним шумам округи. Быть начеку им мешало хоровое пение о доблести и храбрости добровольного отряда Сигурда, идущего только вперёд, несмотря на множество подстерегающих опасностей, трудностей и врагов. Сигурд не выглядел таким беспечным и спокойным, как остальные. Он вел себя не так, как в прошлых походах. Возможно, его одолевало смутное, сеявшее тревогу, предчувствие. Он ожидал беды. Эрик один заметил волнение предводителя. Обычно Сигурд был невозмутим. Он гордо и бесстрашно вышагивал под градом летящих кельтских стрел и копий, как будто знал, что непременно останется  невредимым. Не один мускул на испещренном шрамами лице, заросшем рыжей бородой, заплетенной в толстую косу, не показал испуга или сомнений своим подчиненным или врагу. Он выглядел вожаком и держался достойно даже в самой сложной и, казалось бы, безнадежной схватке. Поэтому Эрика насторожил и встревожил то и дело бросаемый по сторонам беглый взгляд вождя, будто командир ждал засады кельтского отряда или чего-то похуже. Но появление кельтов было невозможным, ведь все они были убиты во время похода. Викинги не пощадили даже женщин.

***

Эгг наблюдал с высоты старой величественной ели за десятком пробирающихся белокожих пришельцев. Обычно, он не был рад незваным гостям, но в сложившейся ситуации с урожаем в этом году, незнакомцы, по воле случая подвернувшиеся дозорному, были как нельзя кстати. Урожай собрали к наступлению зимы, и его скудных запасов едва должно было хватить племени до окончания холодов. По поверьям индейцев есть мясо разрешалось только в моменты царствования в небе полной луны. Но если мясо было добыто в бою, его можно было съедать, не опасаясь божьей кары. Молодой потомственный воин племени Кйоттет, проклятого и изгнанного на край света, прильнул к ветке, чтобы гости ни в коем случае не увидели его раньше положенного времени. Безусловно, о пришедших Эгг должен был сообщить старейшине и лишь потом, когда вожак племени принял бы судьбоносное для незнакомцев решение, воин смог бы принять участие в казни незваных. Но Эгг был молод и порабощен амбициями, поэтому лучшим вариантом для него было принести головы незнакомцев в поселение и швырнуть их к ногам вождя, тем самым показать своё мужество и воинское мастерство. Воин Кйоттет преследовал отряд неизвестных, перепрыгивая с ветки на ветку величественных сосен, пока день не уступил ночи.

***

Было очень темно. Лес ночью становился необычным. Беспросветная тьма проглатывала его. Лишь костер освещал округу тёплым жёлтым светом, превращая ее в чарующую и уютную золотую рощу. В огне потрескивали сосновые ветки, а где-то вдалеке были отчётливо слышны передвижения лесных жителей, наплевавших на страх перед неизвестным, чуждым шумом и светом костра.

– Эрик, – обратился вождь к дремавшему юноше, прислонившемуся спиной к многовековому дереву. Юнец открыл глаза и сделал вид, что вовсе не спал, – заступаешь в караул, а на рассвете вернёмся на берег. Видимо, никто кроме нас не выжил в чудовищном шторме.

– Может быть, кого-то нашли на побережье? – Олаф скрестил руки на груди и умастился  поудобнее. – Хотя я давно не верю в чудеса, зато я верю в нелепые случайности, ставшие проклятьем этого приключения. Вместе с корабелами и большинством награбленных вещиц утонули и инструменты! О каком ремонте может идти речь? Одно я знаю точно. Все эти неудачи – происки Локи, не иначе, – засыпая, он добавил томным замедляющимся голосом. Викинги вскоре уснули. Обсуждать было нечего, да и путь через хвойные, растущие стеной, деревья забрал все силы. Когда тьму сменила серая утренняя мгла, и костёр окончательно погас, оставив небольшой, поднимающийся вверх дымок, а птицы еще не начали щебетать, Эрик внезапно остановился прямо посреди узкой дорожки, вытоптанной им за пару часов блужданий. Кисть сжала рукоять меча так, что суставы побелели, а в ладонь врезалась кожаная оплетка рукояти оружия. Он почувствовал лёгкую боль. Но невиданное, жуткое и омерзительное  существо, застывшее перед часовым, затмило все его переживания, ощущения, чувства. Теперь внимание викинга было сосредоточено на звере. Нарастающий подобно снежному кому ужас порабощал тело все сильнее. Страх делал конечности ватными, неспособными сражаться или унести его прочь, куда-нибудь подальше отсюда, только бы сохранить жизнь. Обычно северянин не был податлив страху, но тварь, стоявшая в нескольких шагах от человека, кардинально отличалась от множества врагов, с которыми доводилось когда-либо встречаться скандинавскому искателю приключений. Существо, обросшее светло-серой шерстью, отлично скрывавшей тварь в утренней дымке, очень напоминало волка: с длинными стоящими ушами, клыкастой оскаленной пастью и с изогнутой, горбатой спиной. Оно уперлось в почву вытянутыми, широко расставленными мускулистыми поджарыми лапами. Черные когти зверя, подобные кинжалам, впились в мягкий лесной подшёрсток. Он стоял на задних лапах, напоминая человека. Чудовищу было достаточно одного мгновения для совершения прыжка.

– Олаф!!! – успел выкрикнуть викинг перед рывком зверя. Эрик сделал шаг назад, но упал, зацепившись за корни хвойного дерева, торчащие из земли, как раз в тот момент, когда волк совершил рывок, мощно и резко оттолкнувшись лапами от земли, оставив в ней глубокие рытвины. Человек, не лишенный практических навыков и воинских умений, беспомощно наблюдал, как существо неумолимо приближается, оголив клыки и когти. Меч викинга был в ножнах, а щит лежал у его спального места. Защищаться скандинаву было нечем, он смог только перекатиться в сторону, и тем самым спасти свою жизнь. Монстр приземлился ровно там, где только что лежал человек. Чудовище располосовало землю несколькими ударами, подняв сноп сухой почвы и жёлтые еловые иголки, полетевшие в разные стороны. Разъяренный волк сотряс округу низким рыком. Эрику казалось, что зверь вложил в чудовищный звук весь свой дикий, животный гнев, переполнявший его из-за проваленной атаки. Эрик вскочил на ноги и уже был готов отпрыгнуть к костру, когда свирепый хищник задел его лапой. Размашистым ударом зверь повалил человека на землю и располосовал его кьертиль из тюленьей кожи. Монстр оголил клыки, широко раскрыв пасть перед тем, как схватить жертву, но проснувшиеся от шума и звериного рыка собратья Эрика ринулись в бой. Не веря своим глазам, викинги атаковали волка, взяв его в кольцо. Хищник ловко отражал удары и атаковал сам. Воины, попавшие под когтистые лапы, погибли на месте. Волк не останавливался и постоянно передвигался. Зверь прыгал по стволам деревьев и оказывался за спинами целой группы врагов, перепрыгивая с одного дерева на другое. Так продолжалось до тех пор, пока ловкие и стремительные броски зверя не прервал боевой топор, угодивший в открытую пасть. К сожалению, большая часть отряда была жестоко растерзана.

Какое-то время выжившие смотрели на поросшего шерстью человекоподобного волка. Морда зверя от боевого топора Сигурда превратилась в окровавленную безжизненную маску и уже не вызывала трепет. Серая густая шерсть была местами примята, а кое-где, на шее, вырвана людьми в отчаянных попытках сохранить самое ценное – жизнь.

– Ну, и что же это за тварь? – разорвал гробовую тишину Эрик, отчего некоторые встрепенулись. На этот вопрос никто не знал ответа.

– Будем просить богов, чтобы этот зверь был один в здешних лесах, – окинув разодранные тела подчиненных, добавил вождь.

***

Как холодный наконечник стрелы, пронзающий плоть, в сознание юноши проникло чувство тяжелой, непоправимой утраты одного из стаи. Боль охладила пыл самого юного воина племени, неумолимо преследовавшего добычу. Каждый из племени почувствовал острую боль в области сердца и нагнетающее, пульсирующее отчаяние, раздирающее душу. Сегодня один из воинов ушёл навсегда. Согласно легендам – души их соплеменников поселяются на луне и живут в любви, мире, радости и гармонии. Там, где охота может длиться вечность. Но сейчас даже смерть его соплеменника не могла отвлечь от преследования. Он, упоенный погоней за чужеземцами, преследовал добычу, позабыв обо всем, отталкивался от булыжников и крупных камней, чтобы не зарываться лапами в песок, обильно смоченный ливнями и прибоем. В свои семнадцать Булвах уже успел поохотиться на медведей с отцом, Норгом – вождём племени, а также в компании своего деда, старейшины и лунного жреца Ассахарда. В тот день он показал себя как смелый, ловкий и умелый охотник. Как и сейчас, юноша был готов первым вонзить свои длинные клыки в плоть незваных гостей. Булвах сделал рывок и настиг человека, который даже не вскрикнул, когда клыки волка сомкнулись на его плече. Под весом оборотня человек повалился на мокрый песок, где был растерзан в одно мгновение. Юноша обратил взор на убегающие вдаль фигуры пришельцев. Его окровавленная, озлобленная пасть издала глубокий низкий вой, и зверь бросился в погоню.

– Энок, я устал! Не могу больше! – задыхаясь от изнурительного марафона по песчаным холмам, – произнес Ньял. Он остановился, выхватил нож в помощь мечу и застыл в ожидании приближавшейся своры кровожадных убийц. Раздался боевой кличь. На мгновение все стихло. За спиной Энока раздался обречённый крик, вобравший в себя досаду и нестерпимую боль. Энок закрыл глаза. Он не должен был бояться. Страх – не присущее северянам чувство, но он испугался так, как никогда не боялся в жизни. Его изможденное тело практически сдалось. То и дело ноги норовили увязнуть в песке, замедлить бег, согнуться в коленях. Тело сдалось, но не сам воин. Он представил картину, как его семья стоит на берегу моря под шквальным северным ветром, вздымающим тысячи ледяных капель, иглами врезающихся в кожу. Энок боялся смерти. Он боялся, что никогда не увидит Сэймура, его семилетнего сына и молодую жену, которых очень любил. Моряк бросился к лесу в надежде, что деревья и колючий кустарник хоть на время задержат адских псов.

***

Сигурд изучал человеческие следы и вселявшие ужас чудовищные когтистые волчьи. Следы, ведущие на запад по побережью, едва сохранились.

– Боюсь, мы опоздали, следы старые, – вождь окинул взглядом песчаный пляж. Три пары сапог и множество волчьих. Боюсь, кроме нас никто не выжил.

– Предлагаю поскорее убраться отсюда, – Олаф указал на драккар, очертания которого едва просматривались в серой, свинцовой дымке, – соорудим плот и переберемся на ближайший остров. Для этого у нас есть все, что нужно.

– Бежать в открытый океан на связанных фалами досках? Верная смерть! До ближайшего клочка земли несколько дней ходу на корабле! – перекрикивая прибой, возражал Эрик.

– Мальчик, лучше меня заберёт морское чудовище, чем сожрут эти свирепые, безжалостные твари! Возьмём в дорогу пару бочонков чего-нибудь крепкого, что уцелело в лагере, – Олаф оглядывался назад, перепугано осматривая лесной массив. – Я слышал несколько историй о том, как после кораблекрушения моряки оказались спасенными благодаря доброте Ёрмунганда, который сжалился над рыбаками и отпустил их.

– Я думаю, нужно встретить смерть в бою! Бежав, мы оскверним свою честь, не отомстив за наших братьев! – твердил Эрик.

– Отомстим! Мы сожжем этот лес дотла! А головы этих демонов, насаженные на наши копья, будут вечно встречать леденящие северные ветра! – вождь поднял меч над головой, а затем указал им на разбитый корабль. – Но сначала нам нужно вернуться домой, собрать как можно больше людей и обязательно рассказать об этом месте и его обитателях. Поэтому вы все отправляетесь к кораблю и занимаетесь постройкой плота, а я посмотрю, может быть кому-то и удалось выжить.

– Это верная смерть! – возразил Олаф, – нам нужно держаться вместе! – воин едва перекрикивал шум прибоя, брызги которого разносил ветер на десятки метров. Выжившие промокли и промерзли до костей, пока держались у кромки Северного моря, но в скрывавший от ветра и влаги лес соваться больше не стали. Идею с поиском выживших моряки отбросили, так как вероятность встретить чудовищ была гораздо выше, нежели друзей. По мнению Олафа, постройка плота займёт не больше половины светового дня. Путешественники сколотят плот и установят мачту из останков драккара, что позволит им закончить работу до полуночи. В случае появления чудовищ – чрево драккара послужит убежищем. Сложнее всего будет перешить парус. Этим воины займутся ночью, забравшись в трюм корабля.

***

Энок открыл глаза. Перед ним все плыло. Тело молодого крепкого моряка, покорителя новых земель, ощущалось кожаным мешком, набитым потрохами. По-другому не могло и быть. Человек находился в глубокой пещере, в которую упал, спасаясь от чудовищ, обитавших в этом лесу. Стены и пол пещеры были созданы природой из скальной породы. Расстояния от кромки ямы до камня было достаточно для того, чтобы разбиться насмерть, но ему повезло меньше, и пока человек был ещё жив. Внутри пахло сыростью. Вдалеке слышался перезвон капающей воды, просачивающейся через трещины в потолке. Энок сидел на камне, присыпанном сухими сосновыми иголками, посреди клочка лунного света, освещавшего лишь крошечный пятачок чрева пещеры. Темнота начиналась в метре от северянина, и ей не было конца. Викинг уже осознал, что кровоточащая рана на голове – это не единственная его травма. Некоторые кости, по-видимому, были сломаны, но в темноте ему было не понять. Боль в разных частях его тела постепенно нарастала по мере того, как человек приходил в себя. Через минуту она стала нестерпимой, через две – тишину темных чертог разрывали стоны и крики бедолаги. В них слышались нотки жалости и отчаяния. Крики служили призывом для санитаров здешних мест. Энок не услышал ни единого шороха. Только два жёлтых зрачка внезапно появились в кромешной тьме. Некто смотрел прямо в глаза моряку. Уставившись сквозь тьму в безмятежной потусторонней тишине, он наслаждался этим мгновением, когда охота ещё не началась, и жертва, не до конца осознав, что ее жизнь висит на волоске, не бросилась в надежде выжить. Как он любил этот сладкий момент, когда беспомощная жертва и он, хозяин ее жизни, в первый и последний раз смотрят друг другу в глаза. Волку потребуется всего один миг, чтобы сердце человека остановилось. Шерсть охотника будет испачкана в кровь, а человек исполнит последний танец смерти, дергаясь в агонии, захлебываясь кровью. От этой игры он получал удовольствие и с радостью продлевал время казни.

Хруст сосновых сухих иголок дал понять жертве, что эти глаза – не галлюцинация, а принадлежат зверю. От человека разило потом, соленой водой и дымом. Зверь мог с лёгкостью найти трофей среди паутины еловых ветвей на ветреном пляже или в темноте степного оврага посреди ночи, учуяв его за несколько миль. Волку был неприятен любой из запахов гостя, но больше всего он не любил едкую вонь от костра, пропитавшую округу. Уже за это хищник был готов растерзать путешественника, но человеческий азарт нарушал неписаные правила охоты.

– Беги!!! – яростно прогремел волк, от чего даже камни посыпались с вершины пещеры. Человек же слышал только первобытный рык. Звук, шедший из темноты, окрасил страхи Энока, и тот без промедления, практически забыв о травмах, подскочил и бросился вглубь пещеры. Сломанные берцовая и лучевая кость лишали его малейшего шанса на выживание. Человек хотел  жить, но у судьбы были другие планы.

***

Великана «Винден Брора» изрядно потрепали суровые воды северных морей. Он, наполовину заполненный ледяной солёной водой, все так же беспомощно лежал на песчаном берегу. В этот раз он не был одинок. В его трюме, доски которого сполна пропитались морской водой, скрылись моряки.

– Это самое скверное место, где мне доводилось ночевать! – перекрикивая прибой, заявил Олаф. Остальные, промокшие насквозь, ничего не отвечая, смотрели на него. По-видимому, замерзшие товарищи тоже не попадали в подобные ситуации. Трюм драккара был весьма неглубок. От пайолов до обшивки судна было около метра. Люди сгруппировались на выступе стрингера. Только там им удалось стать в полный рост, а Олафу уступили место на крепящейся к днищу мачте. Под их ногами стояла вода. Ее уровень то поднимался от волн, захлестывающих драккар, то снижался, когда волна уходила в море. На головы выживших дождем текла вода, набравшаяся в запасной парус, который все путешествие лежал в трюме. У ног плавали какие-то вещи, но в темноте воины не могли разглядеть их. Как бы плохо здесь ни было, это было отличным местом, дающим шанс дожить до утра. На рассвете солдаты снова выйдут на берег строить плот, а с наступлением темноты скроются в чертогах трюма, если не станут обедом здешних тварей. Моряки до сих пор не могли понять, почему их не растерзали днём. Обсуждать это уже не было сил. Олаф уснул сидя, промокший и голодный. Эрик и Сигурд так и не сомкнули глаз. Как только молодой воин закрывал глаза, его сознание рисовало ужасную картину, где в самое суровое ненастье, под угрюмыми мрачными тучами одиноко стоит его мать. Эрик видит ее со стороны. Она встречает корабль, появляющийся из густого, окутавшего округу, тумана. Судно медленно подходит к пристани. На его палубе нет ни единого моряка, а парус убран. Когда драккар ударяется о каменный пирс швертом и останавливается, из его утробы, черного как морская пучина трюма, раздается яростный, вобравший нечеловеческую злобу рык, и из тумана появляется свирепый волк.

– Хватит спать! Нужно работать! – сказал Сигурд своему подчинённому. Эрик уснул и, к сожалению, досмотрел этот кошмар до конца.

Ветер не утихал. На берегу дров не оказалось. Поэтому моряки не могли развести костер. Уйти с берега они не могли, так как только боги знали, сколько чудовищ скрывает лес. Плот был готов. Сигурд и Эрик крепили мачту с небольшим штормовым парусом четырьмя канатами. Доски и бревна связали крепкими фалами. Рулём служило весло. Команда спешила, так как уже темнело. Над верхушками деревьев показался оранжевый лунный диск. Сквозь грохот бьющихся о берег волн послышался первый волчий вой.