По ту сторону света

Не заметил приближение очередной тени. И очень скоро об этом пожалел. Я ощутил себя в теле мальчишки, возрастом не старше десяти лет. Лежал полностью обнажённым в каком-то сыром подвале, привязанный к скрипучей кровати. Выступающие пружины матраца царапали спину. Но не осталось сил, чтобы пошевелиться. Многочисленные раны на теле, нанесённые острым лезвием похитителя, которого я уже не видел, ныли адской болью. Судя по всему, у парнишки были сломаны рёбра и фаланги пальцев. Внезапно дикий голод затмил иные потребности, возвышаясь над физической болью. Так шли часы, и мы вместе ждали смерти, как истинного спасения. Мы хотели умереть, чтобы, наконец-то, обрести заслуженный покой. Но если парнишке оставалось потерпеть всего пару минут, то мне предстояло мучаться всю оставшуюся жизнь.

На мгновение я взаправду захотел умереть, чтобы остановить ужас смерти, спускающийся по ночам. Но мысли об Ириде отпугнули это желание. Я умирал в теле подростка, ощущая все страдания, но думал о девушке, которой ещё может потребоваться моя помощь. «Я больше тебя не оставлю, Ирида, только найдись» – успел подумать, как глаза мальчишки закрылись от бессилия, а следующий выдох стал последним в его жизни.

Вернувшись на каменистую поверхность, куда никогда не падал ни один луч солнечного света, я остался сидеть на валуне. «Что может быть хуже такой смерти?» – думал о парнишке, с которым разделил горечь ухода из мира живых. По крайней мере, так казалось моему больному воображению.

В этом месте время замирало, но и растягивалось на целую вечность. И я не понимал, сколько сижу на камне. Здесь не существовало физических потребностей, и мне иногда казалось, что за одну ночь проходят целые годы, проведённые в раздумьях, в попытках решить загадку больного мозга, чтобы избавиться от столь редкого недуга.

Такое случалось редко: следующая тень не принесла в душу боли, а лишь успокоение. Я оказался старушкой, лежащей ночью в больничной палате. Женщина не могла уснуть и сознание подсказывало: она не понимает, где находится, уже не может вспомнить о себе почти ничего. Но глядит на дряхлые руки, к одной из которых подключена капельница с морфином, и понимает, что прожила долгую и счастливую жизнь.

С тумбы возле кровати на неё смотрели десятки фотографий: с детьми и внуками. Она взяла фоторамку младшего, обратила взгляд на подпись под закутанным в одеяло младенцем: «Виктория, в честь нашей любимой бабушки». Старушка улыбнулась. Морфин забрал боль, подарил сознанию легкость. Она провела пальцами, искалеченными артритом, по фотографии. Голова упала на подушку, но улыбка не исчезала. Нам было хорошо. Тело обмякло, и рука с фоторамкой упала на живот. Это оказалась лёгкая смерть, наполненная радостью прошедшей жизни. Такую я бы желал для любого человека, каким бы психически больным он ни был.

Глава 2. «Белые врата»

Марта разбудила меня ранним утром. Веки тяжко разлепились, дыхание постепенно выравнивалось. Футболка насквозь пропиталась потом, так что запахом страха разило на всю комнату. Я убрал со лба прядь мокрых волос, спустившейся на глаза, и сел на кровать.

– Вы нашли её? – спросил я, не успев отдышаться.

– Нет, – Марта отвела взгляд, и от меня не скрылись новые морщины на её лице: женщина явно не спала всю ночь. – Офицеры собирают добровольцев для поисков. Пойдёшь?

– Конечно! Я помогу! – я вскочил с кровати, снял со стула штаны, и принялся натягивать их на себя.

– Сходи в ванну, потом спускайся. Группа соберётся только через час.

– Хорошо, – я вернул штаны на место и протёр заспанные глаза.

Женщина спешно вышла из комнаты и направилась по насущным делам. Взяв с собой чистую одежду, я побрёл в ванную комнату – в ту, что предназначалась для детей. Вторая ванна находилась прямо в спальне Марты и Дервана, и нам не разрешали ей пользоваться.

В помещении всегда пахло сыростью, на светло-зелёной плитке виднелись тёмные пятна плесени. Хотел закрыть дверь на щеколду, но с разочарованием обнаружил, что одно из креплений сорвано с петли. Я скинул одежду на табурет, стоящий в углу. Брезгливо посмотрел на чугунную ванну с выцветшей краской. На покрытии виднелись жирные разводы, а часть воды вовсе не утекала, оставив в себе остатки того, кто мылся до меня. «Как же это омерзительно!» – подумал, прежде чем засыпать ванну чистящим порошком. Это был лично мой бзик: даже если бы ванна оказалась чистой, я не стал бы мыться там, где до меня отмокало другое человеческое тело. Но за неимением собственной ванны, приходилось каждый день драить эту.

После проделанной работы я снял трусы и наполнил ванну горячей водой. Усталость выражалась в частой зевоте. Хотел полежать минут десять, чтобы согреться, но тяжелые веки сомкнулись, и я не заметил, как уснул.

***

Кошмары вернулись, когда я открыл глаза в полной темноте. Раз за разом одно и то же. Как мне хотелось перестать спать, навеки веков. Но самое ужасное – сам я никак не мог выйти из этого состояния по желанию, и придётся ждать, пока меня разбудят, либо же организм решит, что ему достаточно «отдыха».

Босые ноги ступали по мелким камням, уворачиваясь от надвигающихся тёмных сгустков. Когда очередная тень прошла мимо, чуть не задев плечо, послышался мелодичный женский голос, она что-то говорила. Но я не смог разобрать, и тень скрылась среди множества ей подобных.

Движения бесформенных сгустков пугали до дрожи в ногах, навеивали предвкушение скорой боли. Я слонялся по местности, но не понимал, где нахожусь. Споткнувшись о камень, тело упало на землю. И я закричал от накатившего страха, застывшего громадным комом в гортани. А тени не обращали внимания. Я с трудом поднялся и присел на большой камень, вытирая грязь с лица. Клубы теней надвигалась. Я в испуге кричал, пытался уклониться, но она меня не замечала… и глаза прикрылись в предвкушении ужаса смертельной боли.

Одинокий сгусток остановился возле меня, перестал шевелиться, и я слегка приоткрыл влажные глаза. Страх не отпускал. Но тени прежде не останавливались. Глаза вновь закрылись в надежде скорее проснуться… Я повторял себе дрожащим голосом снова и снова: «Это просто сон». Дыхание стало прерывистым от сильнейшего испуга, а корпус тела непроизвольно покачивался взад-вперёд.

– Морфей, это правда ты? – послышался знакомый плавный голос.

Я выдохнул и открыл веки. Дымчатый сгусток преобразовывался в человеческую фигуру. Постепенно из-за тьмы проступал цвет бледно-розовой кожи, отдающей слабым холодным свечением.

– Это сон… это сон, – повторял я, обхватывая плечи ладонями. Понимал, что сознание не перестает сводить меня с ума.

– Это не сон, – тень наклонилась, и до моего плеча дотронулась худая рука девушки.

Я резко одёрнул её, упал на спину, ощутив под собой острые грани неровных камней. И только тогда приподнял голову, чтобы рассмотреть новую фигуру, придуманную больным сознанием. Передо мной стояла уже не тень, а светящаяся белым светом фигура… мой пропавшей «сестры». Её розовый свитер оказался заляпан в засохшей грязи и местами порван. На протёртых коленках джинс виднелись кровоподтёки, как если бы она долго ползла по земле. На лице и руках – множество ссадин… а на шее – огромная гематома со следами от пальцев… В ужасе я попятился, снова повторял: «Это сон! Всего лишь сон!»

– Морфей! Ты не узнаёшь меня? – ласково спросила белая фигура и подошла ближе.

– Нет, – я в ужасе покачал головой, – это сон!

– Это я – Ирида! – девушка положила руку на грудь, но на лице не было вечно присущей ей безмятежности, и это настораживало.

– Нет… нет… – я был готов закричать от страха.

– Ты тоже умер? – спокойно спросила фигура, подходя ко мне всё ближе.

– Нет… это сон! Всего лишь сон! – из глаз невольно вырвались слёзы, и я закричал.

– Это тяжело принять… но мы на том свете, – Ирида опустилась и взяла меня за руку.

Я почувствовал тепло её кожи. Зачем же разум играет со мной столь злую шутку?

– Этого не может быть! – я крепко сжал знакомую до боли руку. – Каждую ночь я попадаю сюда, – дыхание выровнялось, и я начал осознавать происходящее.

– Морфей, мы можем пройти через это вместе.

– Как? – я поднялся на ноги, и только сейчас обнаружил, что стою перед ней полностью обнажённый, а с мокрых волос стекает вода.

Я всегда оказывался в той одежде, в которой засыпал, и на этот раз её не было. Но, девушка, похоже, вовсе не обратила на это внимания. Ирида смотрела мне в глаза, и я невольно залюбовался красотой её глубоких зелёных глаз, в которых можно было утонуть, как в бездонном океане. Отведя от неё взгляд, прикрыл рукой срамное место. Но на лице девушки, местами запачканном кровью, не отобразилось ни единой эмоции. Она продолжила серьёзный разговор:

– Это место, где мы находимся – только переход от мира живых на тот свет… что-то вроде коридора… и нам нужно найти белые врата.

– Я никогда не видел белых врат, – тихим шёпотом ответил я.

– А ты раньше искал? – Ирида слегка улыбнулась, и, в отличие от меня, на её лице не было ни капли страха.

– Нет. Откуда ты знаешь, что именно нужно искать?

– Это знание пришло сразу, как только я оказалась здесь среди мёртвых.

– Значит… эти тени – это души мёртвых? – взгляд невольно переметнулся к окружающим нас чёрным сгусткам.

– Да, и им тоже нужно найти врата.

– А что за ними?

– Мир мёртвых, и что-то внутри меня говорит, что там мы найдём покой.

Я снова осмотрел тени, кружащие вокруг. Каждый сгусток – это чья-то душа, умершая совсем недавно, чью боль я и испытывал долгие годы в кошмарах. Удивительно, как сознание смогло придумать подобную чушь! Я-то знал, что проблема заключается в моём гипоталамусе – части мозга, деформированной ещё в утробе матери, которая отказалась от ребёнка, когда мне исполнился год.

– Пойдём искать, – согласился я, рассудив, что этот сон куда лучше тех, где я примеряю на себя смерти других людей.

– Пойдём… Просто следуй за мной.