Дневник кушетки

Я наблюдала за моим хозяином. Ему предлагали регулярную программу, которая была вовсе не в его натуре.

– Такой друг, как вы, – сказала Маргарита, – это моя настоящая мечта!

Он скорчил гримасу, которой как бы хотел сказать «Вы понимаете?». Гримаса вышла невольная, ибо обдуманно он этого не сделал бы. Но ему эта история уже надоела. Нет, никогда в жизни он не согласился бы на такое ежедневное распределение дня и на эти еженедельные ночные свидания! В этот момент он пустил в ход все возможное.

– Твоей добротой, – воскликнул он, – ты меня делаешь несчастнейшим человеком в мире! Как так! Ты у меня была в эту ночь, и я тебя лишусь в ближайшую? Забываешь ли ты, что я тебя безумно люблю? Я буду твоим любовником, а ты обзаведешься другим! Но я его задушу, этого соперника, который со мной будет разделять обаяние твоего тела и поцелуи твоих жгучих уст! Маргарита, ты принадлежишь мне, мне одному! Что ты подумаешь обо мне, если завтра я сделаю такой же ужасный расчет? Ты меня будешь презирать, и ты будешь права! Нет, нет, нет! Этому не бывать!

Он схватил ее за руки и продолжал:

– Твоя жизнь – это моя жизнь; моя жизнь – будет твоею. Мы будем жить вместе, как два тела, имеющие одну душу. Твой любовник богат; ты предпочитаешь мою веселую бедность его несметным богатствам. Что значит золото, когда любят друг друга так, как мы любим? Разве богатство приближает или удаляет нас от идеала счастья?..

– Но… – прервала она.

– Счастье составляется из тоски и страстей…

– Но…

– Счастье, чтобы расти, требует росы из слез…

– Но…

– Счастье рождается в мучительной лихорадке…

– Но…

– Сердце бьется гораздо спокойнее, когда предвидишь все скотские слабости…

– Но…

– Ты будешь сестрой той богемы, которая, я всегда знал, расцветет вокруг меня…

– Но…

– И если когда-нибудь мы избавимся от некоторых неприятностей, мы вместе поедем туда, в область грез, в область восторгов, в другое царство, где смерть соединяет истинных влюбленных, которые завоевали себе счастье ценою страшных страданий.

– Но…

– О! Я хочу до конца своей жизни наслаждаться твоей красотой! Слушай: у меня есть яд, который тела и души через ад чувственных эксцессов ведет туда! Достаточно несколько глотков, и мы, не успевши испустить последнего вздоха, будем там, на небесах… Да, мы переживем лучшие мечты, к которым только может стремиться человек… и потом, однажды, ты выпьешь несколько спасительных глотков, которые нас ведут к высшему блаженству. Скажи мне, что ты согласна и что ты исполнишь все, что я захочу!

– Но я не могу оставить все то, чего я достигла усилиями двух годов, – сказала она наконец. – Без сомнения, я не люблю своего любовника, но я чувствую благодарность к нему и даже привязанность… Это было бы очень плохо с моей стороны поступить так, как вы мне советуете…

– Он! Он большего не стоит! Я тебя люблю!

– Но я люблю роскошь, я обожаю беспечное житье… Мне кажется, что я была бы несчастна, если мне бы пришлось заниматься тысячью мелочей, на которые натыкаешься при бедности и безденежье. Я вас умоляю. Рассудите немного. Пораздумайте. Зачем вы требуете все это?

– Потому, что я тебя люблю, я теряю рассудок и не могу больше рассуждать. Твоя красота делает меня безумным, я чувствую, что ты для меня все…

– Но…

– Приди, приди, приди! Я тебя люблю!

Он схватил ее и сильно сжал в своих объятиях. Ловкими пальцами он расстегнул все крючки, и платье наполовину спустилось, обнажив восхитительнейший в мире бюст.

– О, загасите огонь, я вас умоляю! – просила она. – Я сгораю от стыда!

Он повиновался.

Увы! Уже ничего нельзя было увидеть. Но зато я слышала.

Через два часа были зажжены свечи, лампы снова горели. Мой хозяин принес на маленьком столике ужин. Ужинали они в рубашках. Маргарита уже больше не стеснялась света.

Тем не менее лоб молодой женщины был нахмурен. О чем же она думала? О будущем своей любви? Никогда в жизни! Но это будет определенно известно только завтра.

Я не хочу описывать того, что произошло ночью. Я сделалась очень нервна, в особенности за последнее время. У меня нет никакого удовольствия рассказывать о некоторых вещах: это мне доставляет страдание.

Пожелаем им всего лучшего, по крайней мере, короны из цветов! Это очень красиво, я вам говорю!

Два часа спустя после того, как красавица покинула моего хозяина, он получил следующее письмо:

«Я в восторге от той ночи, что провела с тобой, мой дорогой; я уверена, что сохраню воспоминание, которое никогда не изгладится из моей памяти. Я тебе говорю об этом не для того, чтобы польстить твоей радости – мужчины так любят, чтобы их любовницы делали им признания подобного рода, – но потому что это чистая правда. Пишу тебе с удрученной душой, так как должна тебе сейчас сообщить очень неприятную новость. Но прежде я тебе хочу опять подтвердить, что еще никто никогда не доставлял мне столько радости в любви, сколько ты со своей страстью. С первого же раза я поняла тебя и твою натуру, и я не удивилась, что ты себя считаешь вправе объявить, чего ты желаешь. Тем не менее я тебя умоляю не бранить меня; я у тебя заранее прошу прощения; я тебе обязана отказать в том, о чем ты пламенно просил меня.

Нет, мой дорогой, я не могу за тобой последовать. Я с таким трудом упрочила свое положение, это было бы безумием все это бросить только за одно обещание блаженства. Если бы ты был еще очень богат, я бы не говорила… Но случаю угодно, чтобы для тебя было невозможно исполнить самые легкие мои капризы; конечно, это не твоя вина, но я уверена, что я с моими привычками не смогла бы жить в такой богеме, где ты можешь быть так счастлив один и где мы будем так несчастливы вдвоем. Нет, я не покину моего содержателя.

Я не вправе причинить ему это огорчение. В общем, этот человек сделал с своей стороны все возможное, чтобы мне понравиться. Он стар уже, и я должна его щадить. Почему ты ревнуешь? Я не могу его покинуть без внушительной причины; я не могу заставить его страдать, так как я знаю, что это может свести его в могилу. Чего желаешь ты? Я не жестокосердна… и к тому же я всегда думала о будущем; я ужасно боюсь бедности. Мне кажется, что я наложу на себя руки, если у меня не будет больше средств удовлетворить те страстные желания и намерения, к которым я привыкла.

Твоя гордость не желает делить моего тела; ты хочешь видеть своею меня всю; я тронута той покорностью, которую изъявляет мне твоя любовь, но во имя всех доводов, которые я сделала, во имя всего, что я чувствую, но не могу выразить, я тебя умоляю – останемся друзьями, останемся влюбленными навсегда.

Я буду так мила! Открой мне еще раз дверь твоей медвежьей берлоги, где ты так чудно поешь о любви. Ты хочешь обладать мною всецело? Каждый день, клянусь тебе, ты будешь наслаждаться мною. Я часто буду приходить тебя будить; у нас даже хватит времени до завтрака любить друг друга и снова засыпать; так что тебе будет казаться, что мы всю ночь спали вместе. Я посвящу тебе больше свободных дней. По мере возможности я буду предоставлять в твое распоряжение целые ночи, подобные той, которую мы провели вчера и которая доставила мне так много наслаждений, так много безумных минут, что я в эти часы вся изменилась и готова вечно любить тебя.

Твои ласки бросают в дрожь, а поцелуи твои проникают уста каким-то страшным ядом. Сегодня я тебя люблю, я хочу, чтобы ты меня любил так, как я того желаю… Поскучай несколько часов, которые мне необходимы, чтобы обеспечить себе средства к существованию.

Хочешь ли ты меня осчастливить, как ты мне обещал? Или ты хочешь вернуться к своему грубому решению?

Я тебя умоляю! Твоя Маргарита припадает к твоим ногам, чтобы ты исполнил ее просьбу: мой прекрасный медведь, будь мил, и я сделаю все, что ты захочешь.

Отвечай мне скорее. Если ты меня хочешь сегодня вечером, я сделаю все, чтобы соединиться с тобой. Ты увидишь, я готова совершать даже неблагоразумные поступки, только чтобы тебя больше увлечь. Я тебя люблю, я тебя люблю! Я не отдаюсь совсем, а только почти; и если я тебе отказываю, то тому виной те плохие задатки, которые вложил Бог в мою душу. Я тебя безумно люблю!

Маргарита».

– Ясно, это было что-то роковое! – сказал мой хозяин, вкладывая обратно в конверт сложенное письмо. – Все эти женщины прямо удивительны. Они отдаляются от своих содержателей только лишь за тем, чтобы ухватиться за того, кто может сделать их «дорогим и любимым». Ты видишь, красота моя, каким высокомерным я сделался.

Он тут же сел за маленький столик, взял бумаги, обмакнул перо и написал:

«Любовь моя, твое письмо надорвало мне душу. Я так и думал, что такая гордая и благородная женщина, как ты, должна принести себя в жертву. Тем хуже для нас обоих.

Я тебя больше никогда не увижу.

Я надеялся на счастье только с тобой. Я обманулся. Не нужно мне было так поддаваться иллюзиям. Никогда, никогда я не соглашусь владеть тобой сообща еще с кем-нибудь. Все или ничего! Ты соглашаешься предоставить мне только отрывок из твоей жизни, а этого недостаточно для такой любви, как моя. Я тебя не смогу видеть сегодня, потому что я покину Париж. Я в таком удрученном состоянии, что не могу оставаться в Париже. Я бегу от тебя. Я еще не знаю, где я попробую утолить свою печаль; но я охотно надеюсь, что потом я разыщу женщину, немного похожую на тебя, у которой будут некоторые твои достоинства и которая мне отдаст всю свою жизнь, подобно тому, как я решил отдать ей свою.