Мир, в котором я люблю

– Это не я!!

– Считаешь перебор, Викусь? Да? Вчера казалось, что это просто мега-весело, а сейчас вижу – перебор. Извини, нужно было тебя остановить вовремя, – она посмотрела на меня и виновато отвела глаза.

Какой позор – на узком, длинном столе извивалась и корчилась тряся голым животом, и вообще всем, новая я! Меня просто в жар бросило от увиденного. Как же так? Ну, как же так?! Ведь у меня, даже в этом теле, есть жених! Но, вместо того, чтобы оберегать мою, а значит и свою честь, он позволяет смеяться надо мной. Что с этим миром не так?!

– Я хочу отдохнуть, – захотелось лечь, уснуть и проснуться дома. Пусть отец накажет, пусть….

– Викуся, обиделась? Ну, прости, прости, прости меня, дурочку, да? – Света виновато заглядывала мне в глаза, прижимая к груди тонкой работы салфетку. – Я тогда пойду домой, переоденусь и к восьми буду у тебя. Отдыхай, дорогая.

Дверь закрылась. Стало тихо и как-то совсем пусто. Я вернулась в спальные покои и начала осматриваться, пытаясь понять чья жизнь стала моей и кому я отдала свою. Сомнений в том, что та, в чьем теле я оказалась, жива, у меня не было и где она сейчас, я тоже знаю. Отголоски заклятия обмена еще будоражили кровь при пробуждении, а узнать эту древнюю и запрещенную магию я смогла. Вот значит, как… Предательство. Моя вернейшая белянка предала меня. А клялась судом Высших и благословением охранителей, что это тот сосуд, который я просила ее забрать из тайника… Может перепутала? Но сосуд был тот же и зелье в нем было опечатано моей личной печатью. Сосуд был тот же, а вот зелье в нем оказалось другое! А она поклялась, только в том, что принесла мне тот же сосуд! Сосуд, а не зелье!! Вот почему камень встроенный в кольцо-артефакт позеленел, подтверждая правдивость ее клятвы… Я просто задала не тот вопрос. И получила не тот ответ. КТО? Кто вмешался? Почему яд заменили именно на это магическое зелье? Или я ошибаюсь и кто-то, могущественный попытался вырвать меня из объятий смерти, использовав заклятие замещения… Отец? Тонкая иголочка боли снова вонзилась в висок, да так и застряла в нем. Нужно отвлечься и внимательно осмотреться.

Большая светлая комната. Белая, очевидно, дорогая мебель. Ковров нет совсем, даже самых простеньких, на стенах молочно-бежевые обои, одна стена полностью занавешена атласом. Окно? Я подошла и одернула изящное полотно. О, как красиво! Вокруг только небо – синее и бескрайнее. Подошла ближе, прижалась к стеклу и посмотрела вниз – море, тоже – синее и бескрайнее. Я в башне?! Это невозможно! Нужно поскорее осмотреться, постараться понять, что не так с этой Викой, что не так со мной.

На стене у кровати, хозяйка нарочито небрежно разместила несколько картин в рамках из розового дерева. Одни портреты: смеющаяся Вика в обнимку со Светой с охапками цветов и в одинаковых голубых платьях в пол, на обеих белые ленты с какой-то надписью; седой красивый мужчина в темном костюме при галстуке, наверное, отец; смеющаяся девочка на полосатом пони – младшая сестра? Где же портрет матери? И … откуда здесь портрет Его Императорского Высочества?! Я подошла ближе. Красив. Нет, «ослепительно прекрасен», как он сам о себе когда-то сказал. Я была дважды титулованной Первой Красавицей своего Королевства, а он был всеми признанным первым красавцем Империи. Официально, правда, такого титула в Империи не существует. В Империи мужчины меряются не внешностью, а доблестью и отвагой. Да, а еще знатностью, могуществом, богатством, породистостью лошадей и красотой своих жен…

Воспоминания нахлынули и закружили… В прошлом году мне исполнилось шестнадцать. В этом возрасте наследники и наследницы Королевских семейств, входящих в Империю, представлялись его Императорскому Величеству лично Королями и Королевами. Император не просто знакомился, он принимал от будущих правителей Нерушимую Клятву. Клятву служить верой и правдой Императору и Империи. Это событие происходило редко, так как все Тринадцать Правящих Королевских Семей давно уже имели взрослых наследников и обзаводиться новыми не спешили. Последнее подобное торжество состоялось много лет назад и Двор Его Императорского Величества, изрядно заскучавший без пышных торжеств, ожидал событие с интересом и предвкушением скандала.

Нужно уточнить, что упомянутое торжество хоть и организовывалось в Церемониальном Дворце Императора, но оплачивалось за счет Королевств и Королей, представлявших наследников ко Двору. Согласно протоколу, событие имело три обязательных условия: необходимость явиться ко Двору всей Королевской Семьей, включая имеющихся родственников до седьмого колена, преподнести Императору и его Семье достойные императорского положения подарки и, собственно, организовать сам бал после Церемонии.

Наше Королевство процветало, Казначей без промедления, выделил деньги даже сверх того, что требовалось. Личная Сокровищница моего отца тоже была полна, в ней было чем одарить не только Императорскую Семью, но и всех живущих в Императорском Замке, если бы это понадобилось. Скандал мог разгореться из-за иных причин. Точнее, причина была одна – моя мать уже шесть лет находилась в изгнании в удаленном замке на самой окраине Королевства. Никто не говорил мне почему так произошло, какой проступок матери повлек столь суровое наказание. Мне было всего десять лет, когда это случилось, и я не могла понять происходящего. Я любила ее. Мне казалось, что и отец ее тоже любит. Но год проходил за годом, а мы с отцом продолжали жить своей отдельной жизнью, в которой Королеве Цецилии, жене и матери, больше не было места. Официально причина отсутствия королевы в Главном Дворце Королевства была оглашена один раз и звучала она так: «Ее Королевское Величество Цецилия Вторая слаба здоровьем и Малый Замок, именуемый в простонародье – Вдовья Башня, единственное место, где ее здоровью ничто не угрожает». Но предстать перед Императором без жены, отец все же не рискнул. Ради этого события он наступил на свою гордость и вызвал мою мать в Главный Дворец Королевства, вернув опальную королеву из изгнания, как вскоре оказалось, ненадолго.

Когда накануне ее приезда отец пришел сказать мне о возращении мамы я так обрадовалась, что бросилась обнимать его и всячески благодарить. На мгновение мне показалось, что все будет по-прежнему, как в далеком детстве – счастливый отец, радостная мама и я, их «малышка Весточка». Один взгляд в глаза отца, развеял все мои надежды. Промучившись бессонницей всю ночь, я решила пойти к нему и уточнить, как мне надлежало вести себя с мамой, точнее с опальной королевой. Я уже почти открыла дверь его кабинета, но остановилась, услышав кто за ней ведет разговор.

– Цецилия, я вызвал тебя не для того чтобы «простить и принять», как ты мне пытаешься втолковать!! Твоему поступку нет прощения! И только то, что о нем знаем лишь мы с тобой спасло тебя от более жестокого наказания!

– Руф, я шесть лет живу вдали от тебя и нашей дочери и нет дня, в который я не сожалела бы о случившемся и не просила у тебя прощения!!

– Цецилия, прекрати изводить магические свитки! Я не читаю их, а растапливать ими камины во дворце слишком дорого!

– Руф, но мне кажется, что я достаточно наказана. Шесть лет!! Шесть лет одиночества! Я люблю тебя, люблю нашу дочь…

– Прекрати! Мы обсудили все много лет назад, и я не желаю ничего больше слышать!

– Это жестоко…

– Зато справедливо! – отец немного помолчал, затем продолжил. – Итак, повторюсь, мы вместе отвезем Весту на Церемонию, вместе, как и положено по протоколу, будем изображать счастливую семью до окончания праздника, вместе вернемся обратно в Сарадон, но здесь наши дороги навечно разойдутся. Мы с Вестой возвратимся в замок, а ты отправишься туда, куда всегда рвалась. Но, под другим именем. Королева Цецилия умрет, а ты будешь жить и будешь свободна… Я… Я отпускаю тебя!

– Руф!!

– Ни слова больше! Молчи! Я не изменю своей воли! – отец замолчал, мать – заплакала.

Быстро сообразив, что пора уходить, я практически побежала в свою комнату. Мне было жалко маму и в то же время страшно от того, что я не понимала в чем ее вина. За что отец прогнал ее? Мне уже исполнилось шестнадцать и в этом году я закончила полное домашнее обучение, которое приравнивалось к окончанию полного курса Магической Академии. Я знала Законы Королевства и Империи так хорошо, как должны их знать будущие короли и императоры, чтобы вершить справедливый суд. Но несмотря на то, что я была примерной ученицей на уроках Закона и Права, я не смогла понять маминой вины. Ни за одну провинность согласно своду Законов и Прав Империи Королеву не могли покарать изгнанием, только смертная казнь, только волею Императора. Добровольный уход был бы возможен, если королева не могла иметь детей, а ее венценосный супруг настаивал бы на наследнике, но у мамы и папы была я.

Мне посчастливилось на короткий миг встретиться с ней накануне отъезда. В присутствии хмурого отца, который одним лишь взглядом остановил ее попытку подойти и обнять меня, мы расселись по разным каретам, не имея возможности даже поговорить.

В столице Империи у нас, как и у всех Королевских Семей, был свой Малый Королевский Дворец. Тринадцать Малых Королевских Дворцов напротив которых симметрично стоят Тринадцать Дворцов Владеющих, образовывают гармоничный дворцовый ансамбль кольца Центральной Императорской Площади. Эта площадь была гордостью Империи, сердцем ее столицы Этери. Каждый, родившийся в Империи, мечтал увидеть ее собственными глазами и испытать свою судьбу. Все дело в том, что на этой площади, в самом ее сердце, боги явили людям свою божественную суть, подарив им Источник.

Источник напоминал огромную переливающуюся жемчужину, зависшую между небом и землей ровно по центру площади. Он дарил мягкий теплый, словно живой свет, не исчезающий ни днем, ни ночью. На площади всегда было светло и царило вечное лето. Но не ради восхищения диковинкой устремлялись к нему люди. Считалось, что каждый житель Империи, находящийся в смятении или на перепутье мог прийти к Источнику со своей печалью и попросить совета, погрузив в него свои ладони. Не исполнение желания, не прорицание будущего, нет, Источник дарил понимание, утешение, смирение. Те, кто получал его дары не становились королями и купцами, они становились теми, кто умел проживать счастливую жизнь оставаясь собой. Они познавали Искусство Жить. Не каждым ищущим ладоням даровано было его благословение. Кажется, он сам выбирал кого стоит одарить. Мало было прийти и стать в очерченный охранителями молитвенный круг, протянуть к Источнику, обращенные в молитвенном жесте, ладони, нужно было преподнести ему дары своей души, а уж примет он их или нет, решать было только ему.

Я много раз была с отцом в Этери и, конечно, тоже мечтала попросить у Источника совета, но незаметно выйти из дворца наследнице Сарадона было невозможно. Меня и дома, при выездах за пределы замка, сопровождала немаленькая свита из монн, белянок и Королевской Стражи, а в столице, это событие и вовсе превращалось в караван-сарай… Этот же наш приезд в столицу был особенным и выход, даже в соседние дворцы, обставлялся с еще большей пышностью, а, следовательно, с еще большим количеством прислуги. Возможности незаметно подойти к Источнику у меня не было, а попросить разрешения у отца я не решалась.

Неожиданно удача улыбнулась мне совсем с другой стороны – необходимость лично контролировать подготовку к церемонии, вынуждала отца оставлять меня и маму одних. Почти одних. Появился шанс расспросить ее обо всем, что так мучило меня долгих шесть лет. Встречаясь за обеденным столом, где кроме нас было еще много чужих людей, мы могли переговариваться только взглядами. Я искала повода уединиться, и мне наконец-то повезло. Известно, что мода в Королевствах всегда на пол шага отстает от столичной. На мою просьбу сшить нашей Королевской Семье для церемониального выхода наряды у лучших столичных портных, отец согласился не раздумывая. Я никогда и ни в чем не знала отказа, и этот раз не стал исключением.

Для модных портных и их подмастерьев отец выделил во дворце целое крыло. Но каким-то непостижимым образом, вскоре весь дворец превратился в одну огромную швейную мастерскую. Все и всё пришло в хаотичное и немного нервное движение, в котором даже Королевским Стражам, ранее величественно стоящим у входа, нашлось много важных и неотложных дел. Неудивительно, что белянки, допущенные до столь интересных занятий, как выбор фасонов, рассматривание образцов и выслушивание советов друг друга, перестали пристально следить за мной и мамой. И мы, хвала охранителям, встретились.

– Мама, я так скучала за тобой! – все заготовленные заранее вопросы показались сейчас ненужными.

– Я тоже, Весточка, девочка моя, скучала. Позволь обнять тебя…

– Мама! – мы стояли прижавшись друг к другу, даже не пытаясь говорить. Я уже почти забыла ее тепло, волшебный запах волос… В кольце ее рук я стояла ошеломленная воспоминаниями и лишь пыталась дышать. Нет, я пыталась надышаться нею. Запомнить ее навсегда. Мне стало все равно что она натворила, и натворила ли вообще… Я просто хотела, чтобы она не отпускала меня. Что бы она продолжала гладить мои плечи и волосы…

Мы, наверное, даже приход Императора с его глашатаями, явись он сейчас, не заметили бы. Что уж говорить о приходе короля, который и вовсе имел привычку появляться незаметно. Династическое имя моего отца – Руф, что переводится с исконно имперского как «рыжий», а подразумевает – «лис». Он не кричал, не гневался, он даже не сказал почти ничего. Всего-то и было слов: «Веста, иди в свои покои». Но при этом веяло от него таким холодом, что уже готовые слететь с языка слова, замерзли на губах. Отец не пожелал мне ничего объяснять и, впервые за шестнадцать лет, не пришел пожелать доброй ночи.

На следующее утро мне сообщили, что Ее Королевское Величество Цецилия Вторая отбыла в гости к своему брату действующему Королю Десятого Королевства Необору Четвертому, где и собирается гостить до дня Церемонии.

Удивительно, но вечером отец явился в мои покои и принес подарок – прекрасное кольцо с невероятной чистоты камнем.

– Веста, я сожалею, но после Церемонии ты больше не будешь видеться с Цецилией. Возьми, – он протянул мне ладонь на которой блестело украшение. – Она просила передать кольцо тебе. Семнадцать лет назад, я надел его на палец твоей матери, как знак нашей вечной любви. Я долго думал, следует ли отдавать тебе столь памятное украшение или лучше спрятать в сокровищницу, где оно не станет будить ни чьих воспоминаний, и решил, что следует, ибо ты сама и есть напоминание и вечный знак нашей любви. Но, должен признаться, что у меня иногда появляется желание спрятать кое-кого в сокровищницу, – отец нежно потрепал меня по щеке и улыбнулся.

– Благодарю, отец, но прошу тебя, скажи мне …

– Веста, все что я хотел тебе сказать, уже сказано, – легкая тень неудовольствия пробежала по его лицу.

Больше мы об этом не говорили, избегая малейшего упоминания о маме. Дни снова потекли своей привычной чередой, неотвратимо приближая к столь важному и ожидаемому событию, которое вроде бы и было ожидаемо, но наступило все равно внезапно. Не спрашивайте меня как все прошло, все равно я не смогу вам ответить. Разве что, повторяя за столичными листками новостей, процитирую немногие из эпитетов, обозначивших степень их восторга торжеством: «восхитительно», «волшебно», «идеально», «незабываемо», «непревзойденно» …

Единственное, о чем забыть не получилось, знакомство с наследником Императора – Его Высочеством Крассом. Согласно протоколу, вручать подарки Королевская Семья должна была лично Императору с Императрицей, а также их наследникам. То есть отец вручал подарок – Императору, мать – Императрице, я же – Наследнику и Наследнице. Гору подарков для Императорской Семьи слуги выставили на всеобщее обозрение в специально отведенном для этого помещении еще накануне торжества – Двор должен воочию оценить степень уважения Королевской Семьи Сарадона к своему дорогому и безмерно почитаемому Императору. Позже Император самостоятельно пожалует их родне по своему усмотрению. Все шло по идеально слаженному плану: отец вручил Императору какой-то свиток, прочитав который Император остался очень доволен и даже приобнял отца за плечи; Императрица, славившаяся коллекцией своих драгоценностей, благосклонно приняла от мамы ту самую Камею, которую неоднократно пыталась у нее то ли выкупить, то ли выпросить; я подошла к Наследникам сразу с двумя подарками. Зачем я посмотрела Крассу в глаза, нарушив выверенный до движения, до взмаха ресниц, сценарий?! Один взгляд на Его Высочество, и я напрочь забыла какую коробку кому нужно отдавать. В результате Наследник получил колье из артефактов привлекающих в жизнь любовь и семейное счастье, а также набор баснословно дорогой магической косметики для юной красавицы; Наследнице достался внушительных размеров браслет из артефактов силы и заговорённая на удачу уздечка. Мне еще повезло, что они не сразу рассмотрели свои подарки…

Не сразу, но рассмотрели… И на балу Его Высочество пригласил меня на первый же танец.

– Я понимаю, что в ваших глазах я ослепительно прекрасен, Веста, – мое дыхание сбилось, – но,– продолжил Наследник Императора,– нельзя же быть настолько слепой, чтобы перепутать женское колье с мужским браслетом! Я столько сил потратил, чтобы намекнуть Руфу, что хочу получить в подарок! А ты, маленькая бестолочь, все перепутала. Вот и исправляй теперь!

– Ваше… Ваше Высочество, – голос задрожал.

– Ах, оставь, эти церемонии для церемоний! Просто – Красс. Моя сестра, Гюллер, в отличии от меня, осталась довольна своим, то есть моим, подарком и не хочет меняться!!

– Ваше… Красс, что же мне делать?! – слезы не заставили себя ждать.

– Слезы не тронут мою сестрицу, даже не вздумай! Я познакомлю вас, а ты уж постарайся, – не терпящим возражения тоном, практически приказал Его Высочество.

Принц «дотанцевал» меня до места, где стояла его сестра и представил: «Гюллер, это – Веста, и она хочет тебя о чем-то попросить». Гюллер бросила в мою сторону вопросительный взгляд, я же присела в преисполненном почтительности реверансе.

– Ваше Высочество, я мечтала с вами познакомиться, так как слышала, что вы очень любите лошадей и прекрасно в них разбираетесь. О вас ходит слава, как о большой их ценительнице и владелице одной из лучших конюшен Империи.

– Вот как… И где же обо мне ходит такая слава? – Ее Высочество изволила обратить на меня свое внимание, слегка повернувшись в мою сторону.

– В прошлом году отец подарил мне Молнию, говорят она из Императорской Конюшни Вашего Высочества.

– Так моя Молния у тебя? – взгляд Гюллер потеплел, в них промелькнул неподдельный интерес.