Миа: Тьма над Горным краем – 2

Оказалось, наши с графиней понятия о том, что скромно, существенно расходятся. Восхитительный наряд, хотя, на мой вкус, слишком роскошный. Нижнее платье – из плотного нежно-голубого шелка, верхнее – на несколько тонов темнее, а шелк тонкий, полупрозрачный, узорчатый. Сшито словно на мою фигуру (и откуда только здесь знают мои мерки?) – даже не пришлось подгонять; длинный разрезной рукав, силуэт приталенный, юбка к низу чуть расклешенная. Мои попытки подтянуть квадратный вырез лифа вверх ни к чему не привели, зато вызвали смех у графини. К платью прилагались нижняя сорочка из тончайшего батиста, отделанная кружевом и тонкие шелковые чулки с голубыми бантиками. Но больше всего мне понравились красивые туфельки на небольшом каблучке в тон верхнему платью.

Служанки не давали мне ничего делать. Не слушали возражений. Не удалось даже скрыть родовую метку на руке, а ведь я ужасно стыжусь этого знака слабого мага. Меня вертели и крутили, наряжая как куклу, затем усадили на пуф, спиной к зеркалу, и Эдвига принялась колдовать над моими волосами. Долго втирала в корни бесцветную мазь, начесывала и плела пряди, затем аккуратно обрызгала какой-то жидкостью с дурманящим ароматом селии[1]. Мне не терпелось взглянуть на результат ее работы, но графиня шикала каждый раз, как я пыталась повернуться к зеркалу.

Когда горничная закончила, меня еще раз покрутили и повертели, и только тогда позволили оценить созданный образ.

________________________

[1] Селия – декоративное садовое растение с яркими крупными соцветиями. Как ароматическая добавка широко используется в зельеварении и косметологии.

***

Я несмело взглянула в зеркало, предполагая, что увижу там незнакомку. Мне приходилось читать о подобном в любовных романах, которые изредка попадали мне в руки. Героиня обязательно не узнавала себя в той красавице в зеркале. Я тоже хотела себя не узнать. Например, всегда мечтала иметь черные волосы. Брюнетки гораздо эффектнее блондинок, я считаю. Но мне даже блондинкой стать не удалось: мои волосы, почти льняные в детстве, сейчас – обыкновенно светло-русые.

Но в зеркале отражалась я – обычная Миа, но только с красивой взрослой прической и в роскошном вечернем наряде. Голубой цвет мне определенно к лицу: от него глаза кажутся более яркими, почти синими. Волосы зачесаны ото лба, на макушке сплетены короной и каскадом падают на спину. Несколько завитых локонов искусно выпущены из прически у лица, что создает модный сейчас образ легкой небрежности.

Я улыбнулась, похвалив мастерство служанки и графини. Но втайне была разочарована – волшебного преображения не произошло. Хотя, может, это к лучшему? Какие-то глупые мысли…

– Это еще не все, дорогая, – проговорила сьерра и протянула раскрытый футляр. Заглянула в плоскую коробочку и ахнула: на алом бархате сверкал великолепный бриллиантовый гарнитур. Я потеряла дар речи на секунду, а опомнившись, стала активно возражать.

Не слушая протестов и опасений, графиня дей’Анс сама вдела мне в уши граненые алмазные капельки: они принялись качаться и бросать на кожу разноцветные искры. Застегнула на шее колье – на золотой цепочке подрагивала целая гирлянда бриллиантовых капель. Последним шел широкий золотой браслет: затейливые узоры перемежались алмазными капельками. Его полагалась надеть, чтобы скрыть узкий красный шрам, оставшийся, как и предупреждал целитель, после вчерашнего несчастного приключения с магом-менталистом.

Графиня обошла меня кругом, пристально и придирчиво оглядывая.

– Да, дитя мое, вы настоящее сокровище. Прелестны!

Сокровище… Я невольно прослезилась. Это слово напомнило о милом ворчуне Билли и о том, что его больше нет. Умирая, фамильяр пытался предупредить об опасности, но, по-видимому, маг оказался сильнее. Следовало бы обдумать все, что произошло тогда. Спокойно и без эмоций. Оценить, могла ли я избежать атаки менталиста. Но пока это невозможно: жизнь сделала столь стремительный кульбит, забросив меня во дворец, что на осмысление событий пока нет времени.

Улучив минутку, когда горничные вышли из комнаты, я повинилась графине, что не могу найти артефакт – он исчез, словно куда-то испарился.

Статс-дама невозмутимо покачала головой: – Они со всеми по-разному себя ведут. Снять или потерять его вы бы не смогли. Не волнуйтесь, Миарет.

Что значит, не смогла бы? А? Мне стало ужасно не по себе при мысли, что эта штука теперь со мной навсегда.

Вслед за графиней я отправилась блуждать по лабиринтам переходов и коридорам дворца. Лестницы, подъемы-спуски… Сперва я еще пыталась запомнить дорогу, но быстро сдалась: мне это не под силу. О Шандор, без провожатого здесь можно затеряться и бродить часами, не встречая ни единой живой души. Я старалась поспевать за графиней, не позволяя себе любоваться роскошным убранством дворца. Мелькали картины, скульптура, прекрасные интерьеры, роспись стен и потолков. А рассмотреть хотелось все, и я мысленно пообещала завтра не отказать себе в этом удовольствии и часок-другой выкроить для экскурсии.

Наконец, мы вышли в длинный узкий зал со стенами, отделанными темно-синим мрамором с белыми прожилками. Графиня сообщила, что он называется Синим. По множеству снующих туда-сюда лакеев я поняла, что мы приближаемся к месту, куда прибудут королевские особы. Действительно, двери в конце зала были гостеприимно распахнуты, оттуда неслись звуки музыки. Он был ярко освещен, в дверном проеме то и дело мелькали дамы в вечерних туалетах и кавалеры в раззолоченных камзолах.

Графиня заранее пояснила, что прием будет проходить в парадной гостиной. По церемониалу после прибытия ее величества в течение часа пройдет официальная часть, в том числе мое представление. Затем все перейдут ужинать в Зимнюю столовую на другом конце Синего зала, куда сейчас направлялись целые вереницы лакеев и горничных с подносами. После ужина, по знаку королевы, дамы вернуться в гостиную пить чай, а эйсы останутся в столовой, им подадут туда крепкие напитки. Из-за слабого здоровья ее величество пробудет с нами недолго. Когда мужчины наговорятся за вином и присоединятся к дамам, начнутся танцы, в которых мне пока что запрещено принимать участие – я ведь еще не представлена ко двору официально. И слава Шандору, мне следует уйти до начала. Так что пытка продлится часа три, не более. Пожалуй, я смогу это выдержать.

– Готова? – графиня повернулась ко мне, еще раз окинув критическим взглядом мой туалет. Несмотря на яркие декоративные люстры под потолком, ее темные глаза казались сейчас бездонными загадочными омутами и совсем не отражали свет. Такие глаза бывают у…

– Вы некромант? – это вырвалось прежде, чем я смогла удержать свой язык.

– Конечно. Что вас удивляет, дитя? Наша королева – архимагистр некромантии. При дворе много магов смерти, но не стоит бояться большинства из нас. Мы редко отнимаем жизни у живых, зато часто даем вторую жизнь мертвым… Я шучу, не пугайтесь, крошка! Вы так побледнели…

Сьерра думала, что успокоила меня, но глубоко ошибалась. Если есть маги, которых я боюсь больше менталистов, то это некроманты. Маг смерти способен отнять дыхание, лишь только пожелает. Не говоря уж, что человеческая жизнь для него ценна не более, чем клочок паутины в каком-нибудь заброшенном склепе. В скольких древних легендах рассказывается о злодеях в черных мантиях и их жутких деяниях. Я прочла их все и знала точно: иметь такого мага во врагах страшно вредно для здоровья.

Слабо улыбнулась графине, чтобы та не подумала, будто я сейчас вспоминаю все эти страшные былины. Однако понимающая улыбка на ее губах свидетельствовала, что статс-дама в курсе этих страхов, они написаны на моем лице крупными буквами.

Мы зачем-то медлили возле входа в парадную гостиную, даже отошли немного в сторону, чтобы не мешать другим гостям. Словно чего-то ждали.

– Почему мы не входим? – поинтересовалась я. – Ожидаем появления королевы?

– Нет. Ждем того, кто обязан представить вас ее величеству. Вам следует войти вместе с ним и всю официальную часть держаться рядом.

– Но кто же это? – мое любопытство разгоралось. Провести вечер в компании какого-нибудь злодея или старого зануды мне не хотелось. Надеюсь, это принц Дитрик – он приятный человек, и я его знаю, хоть и не особенно близко.

– А вот и он! – графиня указала на кого-то позади меня.

Я стремительно обернулась и встретилась взглядом с глазами цвета стали герцога Оленрадэ.

8. Прием королевы

Винерт дей’Холлиндор подошел к нам под руку с разряженной мачехой. На лице отца застыла приличествующая светскому человеку маска спокойной отстраненности. А вот глаза не отрывались от меня ни на секунду. Он даже графиню приветствовал, глядя только на свою нелюбимую дочь. И этот взгляд не обещал ничего хорошего.

– Сьерры, звездной ночи, – процедил герцог, слегка склонив голову. Он поправил рукава бархатного черного камзола и обратился к супруге: – Видишь, моя милая, Миарет в полном порядке. А ты волновалась, что во дворце ей будет хуже, чем дома.

Мачеха волновалась обо мне – хорошая шутка, отец. Браво! Чем еще посмешишь?

– Конечно, дорогой. Но я по-прежнему считаю, что девочке следует жить дома. Кто лучше матери позаботится о ней? – при этом нахалка Доретт обращалась не к мужу, а к графине, которая из вежливости сочувственно покивала ей.

– Дай обниму тебя, милая девочка! – широко улыбаясь, Доррет шагнула ко мне и неловко стиснула в объятиях, так что мои бедные ребра затрещали. – Как же ты похудела, дорогая. Кожа да кости!

Приблизив губы к моему уху, она между тем шепнула: «Влезла в постель к принцу, дрянь? Он тебе уже побрякушки дарит… И чем его привлекла?.. Попробуй только навредить нам!»

Что? Как она может думать, что… Какая мерзость! Принц ведь мой родной дядя!

Шокированная грязными намеками, я отпрянула от нее. Но, желая вырваться из лап этой лицемерки, попалась другому хищнику. Стальные пальцы герцога с силой впились мне в локоть, удерживая на месте. Я с тревогой оглянулась на него: неужели он думает так же, как мачеха? Но по внешне бесстрастному виду отца нельзя было угадать его мыслей.

– Благодарю, сьерра дей’Анс за доброту к моей дочери. На прием мы сопроводим ее сами.

Графиня хотела что-то возразить, но не нашлась и, поклонившись, направилась к дверям в парадную гостиную.

Я осталась с любезными родственниками. Рука, которую сжимал герцог, уже начала неметь, отчаянно хотелось вырвать ее из жестокого захвата, закричать, чтобы меня оставили в покое. С трудом сохраняя любезное и благожелательное выражение на лице, я вдруг поняла, что уже не боюсь отца. Иррациональный страх, который испытывала в детстве, стоило только его светлости сдвинуть брови, отступил. Равнодушие и презрение заняли освободившееся место.

– Не давите так руку, Ваша Светлость, она ведь травмирована, – не узнала свой голос, настолько холодным он был.

Герцог так резко отпустил мою руку, будто обжегся, и с недоумением разглядывал мое запястье. Я невольно потерла локоть, наверняка синяки останутся.

– Как ты заговорила, дрянная девчонка! – не спустила мне дерзости Доррет. – Отплясывать неприличные танцы со всякими простолюдинами – ничего не болело! Скажи лучше, несчастная, кто тебя теперь замуж возьмет после того, как весь Ильс видел, что ты вытворяла на балу?

– Очень сомневаюсь, что кому-то в Ильсе есть дело до меня…

– Не дерзи, Миарет, – одернул меня герцог. – Ты стала смелой, благодаря доброте моего брата. Но не думай, что фавор продлиться вечно. Сильные мира сего не постоянны в симпатиях, уж поверь.

Бесполезно объяснять, что я не искала покровительства принца или кого бы то ни было еще. Нужно прекращать спорить, иначе разговор никогда не закончится.

– Слушаю, Ваша Светлость. – Склонила голову, демонстрируя фальшивую покорность.